чем вверг в недоуменное смущение.
Прозвенел звонок, я взял журнал своего восьмого «Г», по которому, как ни странно, соскучился, и очень надеюсь, что они по мне тоже. Встретили пацаны меня нормально. Ура не орали, вопросов лишних не задавали, но занимались отлично. Глядя на них, я невольно сравнивал своих недавних оболтусов со всеми этими С-славиками, Фомками, Сараями и Борзыми. Сразу видно, не было у тех придурков нормальных учителей. У меня вон даже «Чапаев» стал вести себя по-человечески. Не говоря уже об остальных…
Нет, я не настолько самовлюблен, чтобы считать это преображение исключительно своей заслугой. И Карл Фридрихович и Виктор Сергеевич и даже — Петр Николаевич — все воспрянули. Перестали отбывать повинность. Да и Григорий Емельяныч, как только с Серафимой Терентьевной разбежался, тоже почувствовал себя не просто школьным военруком, а офицером, примером для пацанов, будущих защитников Родины. Кстати, это он меня подменял пока я был на больничном.
Так что с меня бутылка. И вообще, надо бы собраться с коллегами, посидеть, потрепаться за жизнь. А пока мне надо потрепаться с химичкой. Я посмотрел расписание и увидел, что и у меня и у нее во время третьего урока «окно». И решил этим воспользоваться. Едва прозвенел звонок, и школьные коридоры опустели, я вошел в дверь кабинета химии и биологии. В самом учебном классе Екатерины Семеновны не было, и я решил заглянуть в ту комнатенку, где хранились препараты. И угадал. Химичка была тут. Сидела спиной к двери, за столом, положив голову на скрещенные руки. Плечи ее беззвучно вздрагивали.
— Екатерина Семеновна, — проговорил я. — Да что это с вами?
Глава 5
— А, это вы, Саша… — пробормотала химичка, поднимая голову и вытирая слезы. — Я не слышала, как вы вошли…
— Да ладно тебе! — буркнул я. — Мы же одни… Чего нам тут политесы разводить… Ты лучше скажи, кто тебя обидел?.. Я этому козлу враз морду сворочу!
Она улыбнулась. Слезы высохли.
— Этому — не своротишь…
— Что, неужели он так силен? — сделал я вид, будто не понимаю, о ком речь.
— Да что ты! — отмахнулась Екатерина Семеновна. — Если бы не погоны, этот сморчок вообще ничего бы из себя не представлял…
— Погоны? — удивился я. — Неужели ты о своем Сильве?.. Он кажется у тебя капитан чего-то там…
— Милиции, — уточнила она. — В ОБэХаэСэС служит, ловит разных жуликов, которые обманывают государство…
— Тогда почему же он козел? — продолжая разыгрывать из себя неосведомленного лопуха, спросил я.
— Девку себе нашел, сволочь… — преподавательница химии употребила иное слово, не принятое в педагогической среде. — Комсомолочку…
— А ты его разве любишь?
— Этого подонка? — изумилась химичка. — Да меня тошнит от его постной рожи…
— Что же ты тогда плачешь?
— Да за что мне такая судьба? — в отчаянии проговорила она. — Почему я должна терпеть рядом с собой этого козлину⁈
— Так разведись!
— Не даст он мне развода… — вздохнула Екатерина Семеновна. — Это может запятнать его репутацию, как сотрудника правоохранительных органов… Ему могут отсрочить присвоение очередного звания.
— М-да, положение… — вполне искренне посочувствовал я. — Слушай, а ты же можешь ему испортить карьеру… Насколько я понимаю, аморалка похлеще развода будет…
— Думала я об этом, — призналась химичка. — Но ведь у меня только подозрения, а не факты…
— А подозрения откуда?
— Да видела я их…
— Где?..
— В парке… — принялась рассказывать она. — Идут, шерочка с машерочкой… Он ей что-то вкручивает, а она заливается… А мне слова доброго не скажет, только бурчит…
— Ну парк к делу не пришьешь… — вздохнул я. — Их бы в койке застукать, да еще и сфотографировать…
— Сфотографировать? — удивилась химичка. — Мы же не на Западе… Это у них там частные сыщики за неверными мужьями с фотоаппаратами следят…
— У них там все ради денег делается, — подыграл я. — А у тебя цель иная, ты хочешь прощелыгу и карьериста на чистую воду вывести… Как он может выявлять расхитителей социалистической собственности, если сам не прозрачен, как кристалл?..
Екатерина Семеновна посмотрела на меня с надеждой и безнадежно покачала головой.
— Одна я с этим не справлюсь…
— Я помогу.
— Правда?
— Правда… — не покривив душой, ответил я. — Ты только скажи, как ее зовут, разлучницу?..
— Ой, да ты ее знаешь! — усмехнулась химичка. — Эта Симочка, бывшая старшая пионервожатая наша… Она ведь и тебе глазки строила… Ты из-за нее даже с военруком цапался…
— Было дело… — не стал отрицать я. — Так значит, она теперь твоему глазки строит…
— Я бы ей их повыцарапала… — без всякой логической связи с предыдущими своими словами произнесла она.
— Только вряд ли их удастся застукать в койке, — продолжал я. — Эта целочка и твоего к себе не подпустит… Зачем ей женатый мужик?.. Она выискивает холостого…
Я проверял решимость Екатерины Семеновны на прочность.
— Достаточно будет зафиксировать хотя бы попытку совращения, — сказала моя почти уже сообщница.
— Ну вот, теперь ты мыслишь конструктивно, — похвалил ее я. — Как мы организуем слежку?
— Я позвоню тебе, если он куда-то соберется вечером…
— А если он соберется куда-нибудь в течение рабочего дня?
— Да, это может быть, — проговорила химичка. — Что же делать?
— Не проще ли установить слежку за Симочкой?
— Наверное, но кто из нас это будет делать? Мы же оба работаем!
— Вот если бы можно было следить за передвижениями интересующих нас субъектов, не бродя за ними по пятам… — пробормотал я.
Екатерина Семеновна посмотрела на меня вытаращенными глазами и прошептала:
— Есть такой способ!
Покинул я кабинет химии и биологии даже более удовлетворенным, нежели прежде. Разговор с химичкой оказался куда плодотворнее, нежели я рассчитывал. Отныне я был не один. Конечно, я не рассказал своей бывшей любовнице о том, что ее муженек на меня зуб точит и козни строит. Пусть думает, что я действую из бескорыстного желания ей помочь. Ведь и меня она готова использовать для того, чтобы то ли наказать своего муженька, то ли избавиться от него. Это хорошо, когда интересы партнеров, ну или — сообщников, совпадают в целом, разнясь
