не дает, она тебе говорила?..
Парень уставился на меня ошарашенно и выдавил:
— Н-нет…
— А ты ее пораспроси, скольким еще дуракам, вроде тебя, она одновременно мозги пудрит!
Славик обреченно кивнул и повернулся к выходу.
— Э-э, нет! — окликнул я его. — Мы еще не закончили.
Он обреченно кивнул и снова повернулся ко мне.
— В школе тебя, наверное, не учили, что подговаривать других избить твоего соперника это нехорошо, — тихо, почти ласково начал я. — Если хочешь почувствовать, насколько это плохо, я могу тебе показать… — Он затрясся. — Ну да ладно, Мирослав, я слабых не бью, но в знак благодарности, ты назовешь мне имена и адреса своих дружбанов, которых на меня натравил.
— Я на вас никого не натравливал, — еле слышно прошептал он.
— Это ты брось! — прикрикнул я. — Нечего мне тут вола крутить!.. Адреса, имена, кликухи⁈
— Вернее — не я сам, — поправился Славик. — Он меня заставил…
Чем дальше в лес, тем толще партизаны…
— Кто он⁈ — рявкнул я. — Имя на бочку!
— Я не могу сказать, — прохныкал тот. — Боюсь…
Я понял, что еще немного и он оправдает отчество своего будущего сына. Если тот у него будет. Поэтому я не стал на него давить, а пошел другим путем.
— В хреновую историю ты вляпался, Мирослав, — озабоченно проговорил я. — Получается, что ты соучастник преступления, может быть даже член банды… Понятно, почему ты боишься выдать ее главаря… Тот прикажет и твои же подельники тебя на ремешки порежут…
Реакция нового Симочкиного хахаля стала для меня совершенной неожиданностью. Он вдруг радостно улыбнулся и заявил:
— Ну что вы! Какая там банда… Разве может милиционер руководить бандой!
— Милиционер? — переспросил я. — Какой еще — милиционер⁈
— Я не знаю, — ответил Славик. — Он не представился… Сказал, что в интересах проводимого следствия нужно, чтобы хулиганы напали на вас… Их задержат в момент нападения… Ну я и обратился к пацанам с нашего двора… У нас трое уже отсидели по малолетке… Говорю, надо проучить одного мужика, он у меня девушку отбивает… А потом, я вам проставлюсь… Я же думал, их задержат… А они вчера меня подловили и говорят, проставляйся… Пришлось всю степуху потратить… А тут еще Сима мне говорит, физрук в больницу угодил, его твои дружки по голове ударили и он грозится в милицию на тебя подать заявление… Ну я и испугался. Думаю, раз пацанов не задержали, значит, что-то не так пошло. И теперь на меня могут свалить нанесение тяжких телесных повреждений…
— Погоди! — прервал я его скороговорку. — Тебя этот мент попросил, чтобы ты на меня дружбанов дворовых натравил, дескать, это в интересах следствия, так?..
— Да.
— А почему — именно тебя?
— Не знаю… Я из техникума домой шел… Подходит ко мне мужик, корочки красные показывает и говорит: «Гражданин Гроздин, Мирослав Владиславович?». Я ему: «Да! А в чем дело?». Он: «Органам требуется ваша помощь!» Ну я, конечно, согласился. И он мне все это, насчет нападения хулиганов, и выложил…
— А Симочка тут при чем?
— Ну-у… — понурился «гражданин Гроздин». — Я похвастаться хотел, что вот какой человек ко мне за помощью обратился…
— А она что?
— Ну она говорит, что правильно, пусть хотя бы твои дружки этого физрука немного проучат, а то он мне проходу не дает…
Вот же тварь!
— А мужик этот, с корочками, небольшого роста, с залысинами? — уточнил я.
— Ну да, — кивнул Мирослав, — он такой… Такой…
— Плюгавенький, да? — подсказал я.
— Да, похоже…
— Так как дружков, говоришь зовут?
— Ну они же не виноваты… — заканючил он.
— Ни хрена-се, не виноваты!.. А если бы они мне черепушку проломили?..
— Только вы не говорите, что это я навел…
— Не ссы, С-славик…
— Фимка Хромов, кликуха Фомка, Колька Борзиков, он же Борзой и Пашка Саранский, по кличке Сарай, — перечислил Гроздин.
— Адреса?
— Да они все в нашем доме живут, на Заречной десять…
— Ладно, Мирослав, — сказал я. — Можешь быть свободен. Держи язык за зубами, и никому о нашем разговоре. Тем более — Симочке… И вообще, мой добрый совет — держись от нее подальше, пока она тебя до беды не довела…
— Спасибо! — пробормотал тот. — До свидания!
— Покедова!
Я снова остался один. Мне было о чем подумать. Неужто все-таки Киреев?.. Взять все и рассказать старлею Свиридову. Пусть допросит этого Гроздина, Мирослава Владиславовича… Пощупает Фомку, Борзого и Сарая… А там, глядишь, и до этого оборотня в погонах, капитана Киреева доберется… Должна же быть в МВД служба собственной безопасности!.. Хотя нет, она в девяностых появится, а сейчас за личным составом бдят кадровые подразделения и замполиты.
Как законопослушный гражданин, я обязан так поступить… Однако кое-что следует уточнить… И я решил, что уточню сразу, как только оклемаюсь. Имена, кликухи и адрес у меня есть. Остальное — дело педагогической техники.
После обеда пришла Пелагея Ивановна. Ей я обрадовался, как никому другому из посетителей. Даже больше, чем Илге. Мама Шурика не стала лить слезы и жалобно причитать. Она лишь вздыхала и пичкала меня домашними вкусностями. Так что я почувствовал, что больничный ужин точно пропущу. Пелагея Ивановна обрадовалась известию о моей завтрашней выписке и пообещала заехать за мною на такси. Что ж, меня такой вариант вполне устраивал. Пусть проявит заботу о сыне, я не против.
Едва ушла мама Санька, как посетители повалили скопом. Сначала пришли Карл и Витек, а следом — делегация от учащихся 22-й школы: Красильников, Зимин, Сидоров, Кривцов и Абрикосов. В палате стало шумно. Вся эта компания не столько расспрашивала меня о происшествии и самочувствии, сколько делилась новостями. Оказалось, наш фильм «Алька и Три мушкетера» отправили в Москву, для участия во Всесоюзном фестивале любительских фильмов. Правда, пока только для предварительного отбора, но если его примут к показу, появится возможность съездить в столицу.
Вечером заскочила Илга. Она уже знала, что меня утром выписывают и пришла просто потому, что обещала. Мы с ней поболтали о том, о сем. Илга рассказывала о Пелагее Ивановне, восхищаясь ею. Странно, но мне было почему-то приятно. Вероятно, часть души Шурика все еще оставалась во мне, несмотря на удар по башке
