скорее всего, трое поциков, уже отсидевших по малолетке, чувствуют себя здешними королями, а значит, и держатся наособицу. Так что — узнаю. Я притулился на детской площадке, прислонившись к столбику покосившегося грибка, и принялся ждать. Видимо, детишек в этом бараке было совсем мало, либо родители уже загнали их домой, но на площадке я некоторое время оставался в полном одиночестве. Лишь жирный дворовый кот терся о мою ногу спиной, мурлыкал и выгибался подковой.
Примерно через полчаса ожидания хлопнула дверь одного из подъездов и на улице показалась сутулая фигура, явно мужского вида. Во всяком случае, когда она — фигура — пересекла свет, падающий из окна первого этажа, я увидел кепарик, куртешку и даже белый цилиндрик цигарки во рту. Похлопав себя по карманам и, видимо, не обнаружив спичек, незнакомец направился ко мне. Я спокойно ждал, когда он приблизится. В сумерках трудно было разглядеть его лицо, но мне показалось, что мужик не слишком-то молод.
— Слушай, парень, закурить не найдется? — спросил он хриплым голосом.
Примерно такой же вопрос мне задали, прежде, чем треснуть по башке.
— Не курю, — буркнул я, вглядываясь в собеседника и прикидывая, куда лучше вдарить.
— Хреново…
Да мужику было явно за сорок, очевидно, не мой клиент. Жаль…
— А выпить хочешь? — спросил я.
— А что, есть? — оживился тот.
— Есть, — ответил я.
Это было правдой. В кармане у меня лежала чекушка, купленная заранее.
— Ну дык… Давай…
Я вынул из кармана бутылку и протянул ему. Тот схватил ее, скрутил пробку, сделал изрядный глоток, занюхал рукавом и вернул мне. Я взял, но пить не спешил. Мне нужно было получить информацию.
— Тебя как зовут? — спросил я.
— Костяном.
— А меня — Шуриком.
Мы поручкались.
— Ты из этого дома? — спросил я Костяна.
— Ну дык… — выдохнул тот, не сводя глаз с бутылочки, к которой я так и не приложился.
— Фомку, Борзого, Сарая — знаешь?
— А то! — хмыкнул Костян. — От них, придурков, всему дому покою нету… У мелкоты мелочь отбирают… Белье с веревок тырят… Кошек мучают…
— Мне это по барабану! — отмахнулся я. — С этим пусть ваш участковый разбирается… Ты мне лучше скажи, дома они сейчас или шляются где?..
— Да у Клавки-шалавы они щас, — сказал он. — В третьей как всегда квартире гудят…
— А можешь ты кого-нибудь из них позвать? — спросил я. — И чекушка твоя.
Костян заколебался. Видно было, что ему хочется допить остаток водки, но боится ввязываться невесть во что. Моих намерений он не знал, но чуял, что они отнюдь не мирные. А ну как ему потом эти отморозки рыло начистят за соучастие?
— Ладно, — отмахнулся я. — Покажешь мне, где эта третья квартира и свободен!
Он радостно кивнул. Я поднялся и Костян повел меня к одному из подъездов. Третья квартира оказалась на первом этаже. Дверь была приоткрыта. Из щели валил табачный дым, слышалась музыка и пьяные голоса. Я отдал Костяну бутылку. Хотя этот шалман мог бы и сам найти. Мой проводник спешно слинял, а я рывком распахнул дверь. Мне повезло. Прямо в прихожке я наткнулся на парня, которому лет семнадцать, не больше, хотя рожа уже испитая. Увидев меня, он остолбенел.
— Мля… — только и успел выдавить.
Я схватил его за шкирку и выдернул на лестничную площадку.
— Тихо, шкет, — прошипел я. — Пасть раскроешь, жевать станет нечем…
Для острастки я его тряхнул так, что зубы у него лязгнули.
— Погоняло? — спросил я.
— Сара-рай…
— Слушай сюда, Свинарник, — продолжал я. — Сейчас ты мне все выложишь, а потом кликнешь сюда Фомку или Борзого… Выбирай сам…
— Я чё… Я ничё… — забубнил он. — Мужик… Не убивай!..
— Кто вас на меня навел?
— Да ссыкун один, С-славик…
— Что сказал?
— Что мужика одного надо отметелить, шоб к его девке не клеился… Бухла посулил, закуси…
— Дальше?
— Мы стали пасти его… Ну тебя, в смысле… Ну и там у стадиона и тормознули…
— Кто меня ударил? Ты?
— Н-не… Не я…
— Фомка?.. Борзой?
— Н-не… — замотал головой тот. — Мы тебя и пальцем не тронули…
— Тогда кто же?
— Не-не знаю… Он сзади подвалил… Хрясь тебя по чайнику, ты с копыт… Ну нам стремно стало, мы и сдриснули…
— Как он выглядел?.. Ну тот, кто меня ударил?..
— Здоровый такой лось… Я ж говорю, стремно нам стало… Три квартала без передыху драпали…
— Ладно, смотри у меня… Зови следующего… И ни гугу, а то я весь ваш шалман разнесу!
Сарай угрюмо кивнул и нырнул в квартиру. При этом дверь, поганец, попытался захлопнуть, но не на того напал. Я перехватил створку и рванул на себя. Тот не успел отпустить ручку и, видать, приложился башкой. В квартире услышали шум в прихожке, и события пошли не по первоначальному сценарию. Когда я открыл дверь, передо мною возникло еще три рожи. Одна, хоть и опухшая от синяков, отдаленно напоминала женское лицо. Два других рыла явно принадлежали дружкам Сарая, который сидел на корточках у стены и держался за голову.
Как педагогу с трехмесячным стажем, имеющему дело с трудными подростками, мне все было ясно. Получив от С-славика гонорар, дружки решили устроить оргию, пригласив для совершения оной местную шалашовку. Мое появление в их планы не входило. И пока третий пребывал в ступоре от столкновения с дверным косяком, двое других выскочили на шум, дабы разъяснить недоразумение. Я встретил их не менее радушно. Сшиб с ног самого накаченного. Здорового амбала, моего ровесника. Опрокидываясь, тот подмял под себя Клавку. Та издала малосексуальный визг, под аккомпанемент которого я свалил и третьего, тоже лет двадцати — двадцати трех.
— Ну что, засранцы! — заорал я. — Слушай меня! Кто первый скажет правду, тот пойдет дальше бормотуху жрать и эту красотку валять… Остальные — на выход!
— Ну ты чё, мужик, — захныкал Сарай. — Я ж тебе все, как на духу…
— Вот сучонок, — пробурчал самый здоровый, поднимаясь с полу и отпихивая от себя придавленную и от того разомлевшую Клавку. — Заложил, дятел…
— Ну чё сразу «заложил», — захныкал тот. — Это же не мент, Борзый, а учитель…
— Учитель, мля…
