Аккуратно коснувшись края, я заглянул внутрь. Обстановка в палате оказалась простенькой: не такой пугающей, как можно было предположить, и не такой шикарной, как хотелось бы. Идеально застеленная койка со взбитой подушкой и розовым покрывалом в цветках. На тумбочке прозрачный стакан с водой и вскрытая упаковка таблеток. Капсулы высыпались наружу, еще несколько валялось на полу. Но хоть здесь линолеум, а не обшарпанный кафель. Вместо окна под потолком вентиляционная решетка, а на стене напротив висит телевизор. Обычный дешевенький, пользующийся большой популярностью у вахтовиков и дальнобойщиков. К нижней панели прикреплена фигурка котенка, болтающегося на веревке. Дашка даже здесь умудрилась устроить свои порядки. Всюду чувствовалась девичья рука, в каждой мелочи: бантик, привязанный к дверце тумбочки, календарь с пушистыми котятами в корзинке. Ну, конечно же, куда без кошек. На стене постер то ли к сказке, то ли к романтическому фильму. Девушка в пышной юбке сидит на лавочке и смотрит в синее-синее небо. Над головой ветка дерева, а в руках воздушный шарик в ленточках. Узнаю подчерк Дашки — это в её стиле, клеить подобную чепуху на стену.
На полу узорчатый коврик, странно что без изображения зверушек. На застеленной койке в углу сидит плюшевая игрушка: чудо текстильной промышленности из Подмосковья. Помнится, я тогда кучу магазинов оббегал в поисках подарка. Как назло, кошек нигде не было, пришлось покупать ежа. Дешевая мелочёвка, продающаяся на рынке за копейки, но Дашке отчего-то понравилось. Настолько, что сохранила и забрала с собой в клинику.
Как же ты здесь жила? Без окон, в четырех стенах… Переступаю через порог и захожу в палату. Линолеум на полу настолько чистый, что возникает желание разуться. Внутри пахнет хлоркой, лекарствами и чем-то душистым, вроде детского шампуня или мыла. Подхожу к идеально застеленной кровати и обращаю внимание на еще одну деталь. Возле плюшевого ежика лежит белоснежный конверт. Что это, послание или случайный предмет, вытащенный сном из глубин подсознания? Не имею привычки читать чужие письма. Не то чтобы у меня было много возможностей — эпистолярный жанр давно канул в лету, но все же… Рука дрогнула, потянувшись к конверту.
Да что с тобой не так, Никитос? Это всего лишь сон — компиляция, созданная из ваших с Володиной воспоминаний. Здесь нет права на личную переписку. Или ты всерьез рассчитываешь увидеть письмо от Дашки? Таинственное послание с того света?
Науке подобные феномены не известны, а раз так. Смело беру конверт в руки и внимательно изучаю. Плотная бумага, на поверхности нет никаких пометок, даже линии для адреса отсутствуют. Безликий белый прямоугольник, слишком тяжелый и пухлый, чтобы быть пустым. Открываю и вижу строчки письма, написанные красивым каллиграфическим подчерком. Ровно таким, какой был у Дашки. Не успеваю прочитать ни слова — свет в камере гаснет. Пол уходит из-под ног, и я падаю в пропасть. Лечу, кувыркаясь всем телом, а встречный ветер хлещет по лицу, мешая дышать. И только откуда-то сверху доносится испуганный голос:
— Никита, да проснись же ты… Проснись!
Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы привести себя в норму. Еще больше времени потребовалось на то, чтобы успокоить мать. Она явно не понимала, что происходит. Среди ночи позвонила учительница и ничего не объяснив, попросила разбудить сына. А тот спит мертвым сном, не реагируя на голос и тычки. Тут любой запаникует.
Мать уже собиралась звонить в скорую помощь и зачем-то в полицию. Хорошо, что обошлось… Меньшее всего, что сейчас хотелось — это врать врачам, пытаясь объяснить причину случившегося. Я и мамке-то толком рассказать не смог. Пролепетал нечто невразумительное про тяжелую подготовку к экзаменам и про то, что учителя волнуются, постоянно контролируют нас — звонками среди ночи… Бред, конечно, но кто смог бы придумать лучше? Разве что Володина — мастерица манипуляций.
Родительницу удалось успокоить только под утро. Я клятвенно пообещал пройти полную проверку здоровья в кабинете Зинаиды Петровны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Никита, я проверю! — пообещала мать. Выпила таблетку седативного и только после этого заснула. А я взял телефон и вышел на кухню, обсудить с Василием Ивановичем сложившуюся обстановку.
Не сложилось… Василий Иванович общаться на отрез отказался, высказавшись в духе: «отвяжись, Малой». А вот Диана Ильязовна оказалась более расположенной к беседе, но толку-то… Слушала, но не слышала, говорила невпопад, витая высоко в облаках. Что у них там с Василием Ивановичем происходит?
— Обязательно скажите про змея, — повторял я раз в сотый. — Диана Ильязовна, вы слышите меня? Это очень важный Библейский символ. В Эдемском саду змей выступал в роли искусителя, который…
— Никит, ты точно решил поступать в военную академию? С твоими способностями нужно идти на физмат.
Ну вот и как с ней разговаривать?
Наступившее утро не предвещало ничего экстраординарного. Обычный учебный день от звонка до звонка, наполненный осточертевшими уроками и гнетущей атмосферой страха перед выпускными. Снова станут запугивать экзаменами, рассказывая о важности первого шага во взрослую жизнь. А потом удивляются, почему половина девчонок в классе на успокоительных сидит. Потому и сидит, что дня не проходит без нервотрепки. Пацанам тоже доставалось, особенно Дюшесу.
— Соломатин, не сдашь тесты, куда поступать будешь? В кулинарный? — математичка била запрещенными ударами — со всей силы наотмашь. А Дюша лежал и даже не думал защищаться. Мысли парня витали далеко-далеко, в Сибирских полях, где колышутся налитые золотом колоски пшеницы.
Учителя отыгрывались по полной — мстили за те двенадцать лет мучений, что мы им подарили.
А сегодня ждало очередное испытание. Должна была приехать учебная комиссия из областного министерства образования с лекцией на заданную тему. Может будут угрожать и запугивать, а может просто расскажут, как правильно заполнять форму. Где рисовать галочки, а то не приведи вселенная, поставишь вместо оной крестик или того хуже — кружок, и вся жизнь под откос пойдет.
— Ребята, завтра ни в коем случае не опаздывать: люди приедут серьезные, — предупреждала нас Галина Николаевна.
И я конечно же опаздывал, поэтому решил срезать через дикий сад. Набрав снега в ботинки, с трудом выбрался из сугробов. Вывалился прямо на школьную парковку — белый по колено, как снеговик. Взгляд невольно скользнул по окнам второго этажа… По тем самым окнам, за которыми находился бесконечный коридор с кафельным полом и металлическими дверьми. На мгновенье показалось, что за поверхностью стекла мелькнуло знакомое лицо. Парень вроде меня, упершийся лбом и наблюдающий реальный мир из зазеркалья. От неприятных воспоминаний всего аж передернуло.
Ох и не простой разговор предстоит сегодня с Володиной. Было что предъявить полубезумной стерве: аргументы, которые вряд ли ей понравятся. Ну ничего, станет вести себя серой мышкой: молчать и лишний раз не высовываться, если, конечно, не захочет, чтобы темное прошлое в виде психбольницы всплыло наружу. Доигралась, Мариночка! Достали твои выкрутасы, как во сне, так и наяву.
Полный решимости приструнить ведьму, я миновал парковку, и по выскобленной до асфальта тропинке попал в школьный двор.
Несмотря на позднее время ученики продолжали стекаться к центральному входу со всех сторон. Не я один любил поспать в утренние часы. Особенно много было малышни. Ну да этих завсегда родители подвозят, спешащие на работу и вечно стоящие в пробках. Потому и успевают в последнюю минуту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вытерев кулаком выступившие от мороза сопли, я уже собрался было подняться на крыльцо, как вдруг замер. Три фургона с синими номерами наплевав на знак «въезд запрещен» припарковались во дворе. Один так и вовсе обнаглел, заехав на газон передним колесами. Рядом терлись подозрительные типы в пальто и пару полицейских в форме. Внутри заныло от нехорошего предчувствия.
Кого ты там шантажировать собрался: Володину или Гладышева, который за ней стоит? Зайди прямо в кабинет к профессору и скажи, я мол такой-то и такой-то, и я дебил. Расскажу всему миру о ваших запрещенных экспериментах, и о безумной пациентке, которую вы выпустили на свободу. А теперь загадка: с какой скоростью Никита Синицын пополнит ряды пропавших без вести после всего произнесенного? И в каких фургонах его увезут: в тех, что сейчас стоят в школьном дворе или каких других?
