между странами достиг максимального уровня в довоенный период. Экспорт в Италию составил более 5 % всего советского экспорта, импорт из Италии — 2,7–2,8 % объёма советского импорта. По данным итальянской статистики, удельный вес СССР во внешней торговле Италии достиг в 1931 г. 3,8 % (в импорте — 4,8 и в экспорте — 2,7 %)»[761].
Тема диплома юного А. Печчеи — «НЭП и внешняя торговля СССР», несмотря на развернувшуюся к тому времени индустриализацию и похороны новой экономической политики в СССР, была абсолютно логична. В конце 1920‑х и большую часть 1930‑х гг. внешнеэкономический оборот регулировали законодательные нормативные документы, принятые именно в годы НЭПа. Поэтому диплом являл собой не фронду против режима фашистского диктатора, а диктовался производственной необходимостью компании — работодателя. Точно такой же необходимостью диктовались и стипендии, выданные для полугодового обучения в Сорбонне, а затем ориентировочно годового пребывания в СССР.
Если с СССР всё понятно, то Сорбонну следует объяснить. Сам Печчеи совершенно искренне указал, что там он активно общался с политэмигрантами. Рассматривая пребывание в Сорбонне в контексте работы на «Фиате», темы диплома и последующей стажировки в СССР, логично предположить, что в Сорбонне параллельно обучению А. Печчеи приобретал новые полезные связи среди коминтерновцев и сочувствующих им людей. Именно они составляли в то время подавляющую часть политэмигрантов в Европе, практически независимо от их конкретной политической ориентации. Дальше биография Печчеи превращается в настоящий триллер, заставляющий вспомнить горькую судьбу Льва Абалкина из романа братьев Стругацких «Жук в муравейнике». В романе человек, обладающий знаниями и специально подготовленный для одной работы, посылается в совершенно другое место, абсолютно ему противопоказанное.
Прежде чем перейти к последующим приключениям А. Печчеи, буквально несколько слов о том, чем являлось подразделение специальных проектов «Фиата». В нынешнее время есть такое словосочетание, как конкурентная разведка, которое является калькой с английского competitive intelligence. Термин придумали американцы в 1980‑е гг. Естественно, в 1920‑е о нём никто не помышлял. Тем более что, как явствует из книги Эмона Джаверса[762], в те годы подобные подразделения в крупных европейских и британских компаниях занимались не столько промышленным шпионажем в отношении конкурентов, сколько взаимодействием с государственными разведслужбами и военными, политиками и «серыми кардиналами» стран, которые были интересны корпорациям. Логично было бы предположить, что после завершения долгого обучения и стажировки молодой работник специального подразделения будет направлен в СССР.
В те годы у Страны Советов с «Фиатом» было много совместных дел. Сейчас как — то подзабылось, что первый советский автомобиль — грузовик АМО Ф-15 выпускался по чертежам и с использованием комплектующих «Фиата». С него и начался славный московский автозавод ЗИЛ, который ныне закончил своё существование в профильном виде, так же как и подавляющая часть всей московской индустрии. Но грузовиками отнюдь не исчерпывались дела «Фиата». В перерыве между мировыми войнами «Фиат» помимо автомобилей выпускал железнодорожный транспорт, машиностроительное оборудование, строил суда, производил самолёты и изготовлял множество отдельных видов комплектующих. Например, как раз в начале 1930‑х гг. «Фиат» выступал как главный технический советник строительства и оснащения Первого московского шарикоподшипникового завода. Вполне логично было бы ожидать, что подающий надежды специалист со знанием редкого в Италии русского языка будет направлен в страну, к которой он и был подготовлен и где он уже успел постажироваться, приспособиться к жизни, завести знакомых и т. п. Однако всё вышло иначе.
Вернёмся к книге Печчеи: «И наконец, — пишет он, — мне удалось добиться назначения в Китай, где я оставался до середины 1938 г. К тому времени я женился. Это произошло в 1933 г….Жена приехала ко мне в Китай спустя несколько месяцев». Далее из книги можно выяснить, что сначала чета Печчеи оказалась в Шанхае, а затем перебралась в один из районов города Уси — «Нанчань, где итальянские компании строили тогда авиационный завод». Далее из текста выясняется, что молодому командированному пришлось «эвакуировать в более безопасные внутренние районы страны, а потом в Гонконг сотню перепуганных, плачущих женщин и детей (среди которых была и моя собственная жена), так как на меня было возложено руководство этими работами». Эвакуацию пришлось осуществлять в результате начала японского военного вторжения в Китай и массированных бомбардировок Уси — города, где было локализовано строительство.
Если ограничиться воспоминаниями Печчеи и не обращаться к другим источникам, возникает сюрреалистическая картина. Непонятно, как, зачем и почему отправленный в Китай, при этом чудом попавший на «Фиат» молодой антифашист оказывается руководителем итальянского инженерно — технического персонала, строившего в Китае собственный авиационный завод. Однако, если учесть, что Печчеи являлся работником специального подразделения, всё становится на свои места. Тем не менее загадка остаётся: правда, зачем «Фиату» было отправлять специалиста по СССР в Китай. Сразу оговорюсь, что в отличие от сформулированных выше соображений, базирующихся на строго документальной основе, изложенное ниже представляет собой гипотезу.
2
Настало время внимательно посмотреть на геополитическую ситуацию 1920‑х гг. в Европе. Здесь имелось как минимум две страны, волею судеб просто обречённых на сотрудничество в военной, экономической и разведывательной сферах. Речь идёт о Германии и СССР. Германия в результате Версальского договора фактически не имела возможности содержать сколько — нибудь современную армию. Немецкие заводы были лишены права производить новые образцы высокотехнологичного вооружения той эпохи: танки, самолёты, бронетранспортёры, современные виды артиллерии и т. п. К тому же Германия находилась под фантастическим финансовым прессом, связанным с выплатой военных репараций.
В свою очередь СССР, хотя в 1920‑е гг. и восстановил торгово — экономические отношения со всеми европейскими странами, подвергался жёстким санкциям и ограничениям. Ему по сути было отказано вплоть до начала индустриализации в передаче современных, в том числе военных, технологий. В стране хронически не хватало валюты. В результате сложилось тесное советско — германское сотрудничество, гае ключевую роль играли военные, администраторы и разведчики двух стран. Сама по себе эта крайне интересная тема выходит за пределы данной работы, тем более что по ней имеется несколько хорошо документированных, глубоких исследований[763].
Необходимо отметить, что советско — германское сотрудничество в 1920‑е — начале 1930‑х гг. пережило два чётко выраженных этапа. На первом этапе, идеологами которого были знаменитый немецкий генерал фон Зект и легендарный советский командарм М. Фрунзе, упор делался на строительство в СССР больших военных заводов на концессионной основе. В результате целого ряда перипетий, связанных в том числе со смертью М. Фрунзе, авантюризма немецкого военного руководства и деловой недобросовестности советской стороны, этот этап закончился неудачей. Советский Союз получил хорошо оснащённые, но не до конца доведённые до эксплуатации заводы, а немецкие компании — участники «Юнкерс» и «Штольтенберг»
