хоть насколько — то заметный рост продаж). И вот Машлер, в силу своего участия в делах Флеминга знакомый с внутренней кухней и феноменальными доходами
Booker Brothers' Authors Division, и предложил Кэмпбеллу, чтобы его корпорация выступила спонсором премии. Отказаться корпорации было по понятным причинам невозможно. И таким образом Букер получил своё имя, восходящее к бешеным деньгам работорговцев и сахарных монополистов[755].
Премия — и её жюри — с самого начала, естественно, имели репутацию проекта прогрессивных левых сил (иного фабианец Кэмпбелл не допустил бы). Создавали эту репутацию, естественно, журналисты и литературные критики левого толка. И вот краткое описание того, как корпорация с ними работала на благо «прогрессивной премии» (описание заимствовано из внутреннего меморандума самой Booker Brothers):
Приём, посвящённый официальному учреждению Букеровской премии, состоялся 3 октября 1968 г. в Cafe Royal, и на него была приглашена «вся мировая пресса»….Гостям были предложены в качестве угощения чай, маленькие сэндвичи, виски, шерри, джин Gordon’s, ром Daiquiri, ром Lamb’s, ром Lemon Hut (напомню, что ром — это традиционный напиток в латиноамериканских странах — производителях сахарного тростника. — А. Б.), шампанское Moet & Chandon («основной напиток» приёма. — А. Б.) и канапе в ассортименте. Незадолго до даты приёма время его проведения перенесли на утро, а «меню» сделали ещё более изысканным, что с учётом небезызвестной способности и любви щелкопёров к утолению жажды только пошло на пользу делу.
В январе 1969 г. уважаемое жюри во главе с литературным редактором главной лейбористской газеты The Guardian В. Л. Веббом (W. L. Webb) и легендарной суфражисткой — социалистом Ребеккой Уэст — она же одна из богатейших английских писателей — собралось для составления самого первого знаменитого букеровского шорт — листа. Причём собралось не где — нибудь, а в имении легендарного богача Майкла Астора[756] в Оксфордшире, где телевидение добросовестно засняло их торжественное заседание в великолепном интерьере. Дальше последовали хорошо продуманная пауза и нарастающее напряжённое ожидание публики: кто же победит?
Наконец, 22 апреля 1969 г. в роскошном Drapers’ Hall состоялась первая церемония вручения премии победителю. Вот какой она запомнилась В. Л. Веббу:
Проходило всё бестолково, литературный Лондон с опаской присматривался к друзьям и приятелям «Букеров», а те, в свою очередь, к моменту, когда я собрался взять слово и выступить, уже были полны джина по горло и громогласно это демонстрировали. Заставить их замолчать было практически невозможно ни на минуту, даже чтобы я просто смог объявить имя победителя.
Ну и теперь в завершение этого немного легкомысленного финала, передающего тем не менее в аллегорической форме тот мифический образ, который постепенно формируется и укладывается в умах все новых и новых поколений поклонников что самого Бонда, что «его создателя», остаётся процитировать реплику, прозвучавшую по поводу первой букеровской церемонии в литературном приложении к (консервативной) газете The Times:
По — настоящему увлечёнными новым проектом выглядели только сами литераторы, собравшиеся на щедро организованную раздачу призов; поглядывая в сторону ломившихся от яств столов, они своим взалкавшим ропотом заглушали выступления с трибуны, и многие из них потом отправились по домам в состоянии хмельного неведения, кому же в конечном итоге досталась премия. Некоторые, пребывая в столь блаженном состоянии, могли и вовсе подумать, что её поделили среди собравшихся…
Багаев Александр Владимирович — аналитик ИСАН
Римский клуб: отцы — основатели и люди за их спиной в водовороте истории
И. И. Смирнов
Смирнов Иван Иванович — аналитик
Глава 1. Аурелио Печчеи
1
Двое из четырёх героев этой работы — Аурелио Печчеи и Александр Кинг — были любителями и даже знатоками классической японской живописи. Большинство школ монохромной японской живописи черпает своё вдохновение в дзен — буддизме. Более того, многие из основоположников школ дзен — буддизма, настоятелей монастырей и отшельников сами были известными художниками.
Один из наиболее популярных коанов дзен — это история о хлопке одной ладонью. Послушники обязаны уметь слышать хлопок одной ладонью. У этого коана, как и у любого другого, имеется много слоёв смысла, способов толкования. Притом, если строго следовать дзенской традиции, ни одно из них не является правильным. Для западного ума, не искушённого в изощрённых мыслетехниках и духовных практиках, европейские исследователи дзен — (или чань-) буддизма предложили следующее понимание. Хлопок одной ладонью — это метафора способности увидеть незримое, открыть скрываемое, услышать неслышимое. С этих позиций весьма интересно исследовать «Человеческие качества»[757] — автобиографическую книгу А. Печчеи.
А. Печчеи родился в семье, относящейся к нижней части итальянского среднего класса. Мать, как водилось в те времена в Италии, не работала. Отец, чьи предки были родом из Венгрии, был высокообразованным человеком и трудился на ниве просвещения. Он активно участвовал в рабочем движении индустриальной столицы Италии — города Турина и был одним из первых итальянских социалистов.
О детстве А. Печчеи пишет довольно скупо. А с описания университетских времён начинаются загадки биографии А. Печчеи. Вот, например, он пишет: «В ранние годы моего ревностного студенчества мне удалось побывать за пределами фашистской Италии. В поисках пищи для ума я провёл шесть чрезвычайно полезных для меня счастливых месяцев в Париже, деля время между занятиями в Сорбонне и встречами с политическими эмигрантами разных национальностей… Заинтересовавшись опытом Великой Октябрьской революции, я научился довольно бегло говорить по — русски и побывал в Советском Союзе. Ленинская новая экономическая политика была темой моей дипломной работы при окончании экономического университета. Это было в 1930 г., и тема эта не могла не звучать как определенный вызов режиму. Я глубоко восхищался работами Маркса, хотя и не считаю себя ни марксистом, ни последователем какой — либо другой идеологии… Незадолго до окончания университета мне, благодаря знанию русского языка, удалось получить постоянную работу в фирме “Фиат”, уже тогда имевшей довольно значительные деловые связи с Советским Союзом».
На первый взгляд это — достаточно традиционный фрагмент, свойственный всем автобиографическим книгам, где последовательно повествуется о далеко ушедших, но по — прежнему памятных юношеских годах. Однако, когда читаешь этот текст внимательным глазом, что — то в нём не складывается. Если говорить конкретно, то смущает время. Родился Печчеи в 1908 г. Окончил университет в 1930 г. Т. е. на время обучения у него пришлось чуть менее пяти лет. Это в общем — то соответствует сроку обучения в университетах в Италии того времени. Однако сюда как — то не вписываются счастливые полгода в Сорбонне и месяцы, проведённые в Советском Союзе. К тому же автор подчёркивает не слишком большой достаток своей семьи и отмечает,
