— Таечка, — показавшись в приемной главреда, проговорила Оля, обращаясь к его секретарше и по совместительству своей ближайшей подружке, — золотко, в аптеку сгоняешь? Что-то нехорошо мне.
Тая всполошилась и негромко спросила:
— Простудилась? Или голова болит?
— Ни то, ни другое… тест мне на беременность купи, а?
— Что?!
— То!
— Олька, а как же Рим, вы же летом хотели!
— Цыц! Купи. Мне. Тест. Потом все остальное.
Перспективы с Римом обломились уже в течение следующего часа.
— Ну? — спрашивала Тая, замерев у окна женского туалета, периодически поглядывая на кабинку, в которой засела Оля.
— Ща!
— Да выходи уже, тут подождем!
И они подождали. Как сказано было в инструкции — пятнадцать минут по часам. Картина на тесте не изменилась. Как окрасился он почти сразу в две одинаково яркие фиолетовые полоски, так вторая никуда и не делась. Оля созерцала это с видом футбольного тренера, наблюдавшего поражение своей команды в финале чемпионата мира. Тая — только приподняв бровки домиком.
— Ну вот как это? Я же предохранялась… — с досадой прошептала Залужная.
— И на старуху бывает проруха. Делать что будешь?
— Не знаю… не время сейчас, работы валом.
— А Лукин твой что? Как он вообще?
Оля замерла и посмотрела на Таю. Говорить Егору было стремно, но все же нужно. Она никогда не перекладывала ответственность на других, но тут уж оба постарались. В конце концов, это ее здоровье и вообще…
— Да ему тоже не время! — уверенно объявила Залужная. — Работает, как проклятый. Куда нам ребенка? Может, годика через два — но сейчас?! — она закусила губу и посмотрела в окно, за которым все более густо начинал валить снег. — И все равно ведь сказать придется…
— Зачем? — удивилась Тая. — Сделай аборт и дело с концом.
— Ага! А потом он узнает, и я виноватой окажусь? Издеваешься?
— Да с чего он узнает? Ты не скажешь — и не узнает.
— Нет, Тай, — мотнула головой новоявленная будущая мать. — Это в корне неправильно. Ему совестью полезно помучиться. Ты, конечно, где-то права… Не знаю я…
— А ты его перед фактом поставь, а потом скажи, что был выкидыш, если что. Мне тебя учить? — возмутилась Таисия. — Взрослая же девочка, а нормально мужиком манипулировать так и не научилась!
— Необходимости такой не было, — слабо возразила Оля. И замолчала.
Вопрос сам собой решиться не мог. Решить его с Егором она тоже пока не отваживалась. И чем больше доводов собирала за то, чтобы скрыть, тем больше копилось за то, чтобы сказать обо всем мужу. Все же поступать нечестно по отношению к нему в таких масштабах она не привыкла. Они доверяли друг другу. И утратить это доверие Залужная опасалась. Но вместе с тем, в течение следующей недели все сильнее убеждала себя в том, что он по здравом размышлении и сам согласится, что нельзя сохранять эту беременность в их случае — не тот момент в жизни!
За это время успела попасть в больницу и выяснить, что некоторое время на принятие решения у нее еще есть для безопасного исхода. Параллельно снова ластилась к мужу — для сохранения баланса добра и зла в их общем пространстве. И заодно занялась второй первостепенной задачей, чтобы хоть как-нибудь отвлечься.
К Марценюку с ней не пошла — заложит Лукину, как пить дать. Пришлось в кои-то веки все делать своими ручками. К исходу недели на столе перед ней, как самый замысловатый пасьянс на свете, были разложены записки, набросанные цветными маркерами, в которых значилось все найденное ею по Росохай Руслане Евгеньевне.
Информации было не так чтобы много — тоже еще звезда! Но определенно какой-то толк во всем этом присутствовал.
Итак, записка первая гласила:
«Мать Наталья Николаевна Росохай. В девичестве Озерецкая. Брат за границей».
Отсюда получался только один вывод. Они действительно родственники! Не может быть такого совпадения. Брат Росохай-старшей свалил в Штаты в четвертую волну, в самом конце восьмидесятых. А Энтони родился в начале девяностых. Общеизвестная легенда о том, что он какой-то там потомок русского князя, конечно, была красивой, но не выдерживала никакой критики. А на сына диссидента он вполне тянул.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вторая записка оказалась бесполезной с точки зрения того, что из нее можно выкрутить.
«Генерал полиции третьего ранга Росохай — отец. МВД».
Нет, конечно, при желании порыться там можно, но фиг надавишь — скорее уже на тебя надавят. Потому, сжав в кулачке ярко-голубой стикер, Оля швырнула его в мусорку.
«Училась в Егошином бурситете, красный диплом».
Эта информация в какой-то момент дала ей очень много — как минимум основания съездить туда и порасспрашивать. Особого компромата не нашлось. Какой может быть компромат на такую звездищу? Но поездка все же оказалась весьма и весьма полезной и вылилась в следующую записку.
«5 курс — сорвавшаяся свадьба. Выпускник юрфака».
Вот это уже было интересно. И интересно посмотреть на мужчину, который чуть не женился на этом… зеленоволосом… В итоге в направлении частной жизни восходящей знаменитости Оля и принялась рыть дальше. Изучила сперва блог этой представительницы куньих и, конечно, ничего там не обнаружила, кроме гребаной Африки. Затем отыскала ее инстаграм и фейсбук. Если судить по фотографиям и личной информации, то Росохай была не замужем. И парня не наблюдалось тоже. Фоток, конечно, валом. И в основном с мужчинами — подруги, видимо, в ее круг общения не входили. Но все же Оля давно научилась с первого взгляда определять, что с женщиной не так.
Конкретно с этой было очень даже не так — мужика у нее не было нормального!
И ненормального не было.
Никакого не было.
И дело отнюдь не в образе жизни, как она пыталась представить. Бравада!
Отсюда вывод: если на нее и можно повлиять, то удачи можно попытать на этой почве.
— Фантазии вам мало, госпожа Росохай, — улыбаясь фотографии зеленоволосой кикиморы из инстаграма, проговорила Оля. — Ну, будет вам фантазия.
И в голове ее вполне себе не то что зрел — цвел буйным цветом план, у которого не было шансов на провал. Обдумывание деталей этого самого плана отвлекало Залужную от личных невзгод. И даже вероятные осложнения в расчет почти не принимались. Только кандидатуру того, кто станет претворять ее идею в жизнь, надо было подобрать. Здесь, впрочем, довольно скоро все стало на места.
Марценюк не подходил — не оно. Двое детей — на роже написано. Еще парочка сотрудников тоже отбраковались ввиду своей неформатности. Мужик должен быть взрывом в сознании этой нечисти в пыльных джинсах. Был еще старый добрый Щербицкий, но он не видел вообще никого, кроме собственной жены.
Вообразив себе, как Валера поведывает Росохай историю собственной семейной драмы, Оля раздраженно вздохнула. В самом деле, изначально у нее был только один вариант. Которому она доверяла, зная, что все будет сделано в лучшем виде и с минимальными потерями.
К этому варианту она и отправилась, рассчитывая надавить на жалость или воззвать к разуму.
— Она его двоюродная сестра! — объявила Оля, стоя на пороге кабинета собственного мужа. И в голове даже мысли не возникло, что сообщать ему нужно о чем-то другом. О беременности, к примеру.
— Кто? — непонимающе воззрился на нее Лукин.
— Росохай! Она не любовница Энтони Озерецкого, а двоюродная сестра! У ее матери фамилия девичья — Озерецкая!
— У меня ощущение, что мы живем втроем. Нет, вчетвером! Одной большой дружной семьей.
— Да при чем тут!.. — надула губки Оля. — Господи, ну ты же знаешь, как я отношусь к работе, Егоша! А тут такой шанс! Короче, девочка действительно его родственница. И, судя по тем фоткам, у них отношения очень близкие. Ну не просто же так она нам попалась, а!
— Прости, пожалуйста, — сдержанно проговорил Егор. — Вероятно, я не допонимаю. Где связь между твоей работой и теснотой их отношений?
— В том, что мы можем попытаться действовать через нее! Ну, в конце концов, варианты же есть! Я все придумала! Просто помоги мне!
