Держа раненую ладонь наотлет, Павленко замахнулся и ударил меня по лицу. На столешницу закапали слезы.
− Ах, ты, сученка мелкая, огрызаешься еще? — взревел он, готовясь нанести второй удар.
Я зажмурилась, сжавшись в комок и прикрывая голову руками.
Секунда, другая — удара так и последовало. Я открыла глаза и передо мной развернулась весьма занятная картина: Хозяин, истуканом застывший в дверном проеме с немым вопросом на лице и Павленко, с рукой, залитой кровью, висит надо мной, подобно коршуну.
Первым шевельнулся Хозяин. Подойдя ко мне, он уже привычным жестом взялся за ошейник и поставил меня на ноги. Я поспешно одернула платье. Кинул мне в руки куртку и только после этого повернулся с гендиру.
− Разве собрание Клуба не в четверг?
Тот кивнул:
− Это случайно… получилось. Приношу извинения, Марк Сергеич.
− До четверга ни один доминант не тронет мою собственность без моего на то позволения, − отрезал Хозяин. — Правила одни для всех.
− Извиняюсь. Не сдержался. Буду рад видеть вас у себя снова. Как в качестве заказчика, так и… просто так.
Хозяин повернулся ко мне, коротко бросил:
− Лиса, домой. На сегодня твой рабочий день окончен.
Не оборачиваясь, чтобы случайно не встретиться взглядом с начальником, я спешно юркнула прочь из кабинета. Хозяин шел следом, не отставая — я буквально затылком ощущала его тяжелое дыхание.
Уже сев в машину, он сказал:
− Ты забыла кнопку.
В ответ я только шмыгнула носом. Ну а что тут скажешь?
− Зачем ты привез меня сюда? Ты ведь знал. Знал, что здесь будет этот… директор мой.
− Знал, − в голосе Хозяина засквозил холодок, − А потому и привез. Ты должна знать, как относятся в нашем, − делая упор на последнее слово, сказал он, − мире к низшим. Знать и быть готовой к этому.
− То есть, ты специально?
Почему-то стало невыносимо жаль чулок. Стрелка шла от колена и до самого бедра, не оставляя шансов на то, что ее еще можно скрыть.
− Меня поражает твоя беспечность! Как, ну ка-а-ак можно было уединяться с доминантом, не думая, чем это может обернуться?
− Я бы отбилась, − робко встряла я, сама не чувствуя уверенности в своем тоне.
− Отбилась бы она!
Итак понятно, что Хозяин прав. Но вот только признаться в этом — значит, допустить возможность того, что он и вправду заботится обо мне. Ага, сначала калечит, потом лечит. Так или иначе, он прав.
− Но ты смогла его удивить, тут не спорю, − Хозяин едва улыбнулся, самыми кончиками губ. В его голосе промелькнула целая гамма чувств: и беспокойство за меня, и одновременно удовлетворение, и что-то еще, непривычное, и оттого непонятное. Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что это была гордость.
− Я удивлен. Это был смелый поступок, Лиса. Обычно сабы подчиняются, чисто на рефлексах… Но меня беспокоит другое. Ты же не рассказала своим э-э-э… коллегам о том, где именно ты была все это время?
Правильно истолковав мой вздох, он поджал губы.
− Я почему-то так и подумал. Значит, сегодня вечером тебя ждет следующий урок хорошего поведения.
Автомобиль тем временем давно съехал с трассы и затряслась по грунтовой дороге. Еще через пару минут показались знакомые ворота хозяйского дома.
В коридоре их уже встречал Ян. Склонившись передо мной, он хмуро глянул на Хозяина, пробурчал что-то об осенней грязи и принялся стягивать с меня сапоги.
В комнате стало намного прибраней, чем перед нашим отъездом. Постель застелена, пол больше не усеян осколками — казалось, даже дышаться стало легче. И пускай по полу все еще стелился сквозняк, батареи вдоль окна уже обнадеживающе урчали. Внезапно я дернулась — Хозяин неслышно подошел сзади и шумно вдохнул, ткнувшись носом мне в шею.
− В ванну иди, − скомандовал он. — Ненавижу, когда моё пахнет кем-то еще, кроме меня.
Наклонился, проверил пробку.
− Ну вот, − пробормотал он, − неплохо.
Вытащил пробку и протолкнул палец в расслабленную плоть. Я ахнула и попыталась сжаться.
− Нет! — я извернулась, избегая прикосновений. — В душ же…
Хозяин скривился, но руки все-таки убрал. С серьезным лицом он стянул с меня платье, внимательно осмотрел горло — может, от лап Павленко и остались синяки, но разглядеть их под ошейником не представлялось никакой возможности. Блеклые, словно стылый пепел, глаза остановились на моих губах. Хозяин хмыкнул, явно что-то для себя решив, и толкнул меня по направлению к ванной. Пока я мылась, а после и он, оба хранили молчание и почему-то избегали пересекаться взглядами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все это время Хозяин был отстраненно напряжен, я же, глядя на его голый торс, подтянутый живот, рассеченный белесым шрамом. Стягивая с меня полотенце и брося его куда-то в угол комнаты, он приглашающим жестом указал на кровать.
− Окей, я поняла. Только один вопрос, − от собственной смелости голос дрожит, но спросить все-таки необходимо. — Что там будет в четверг?
− Увидишь.
− В этот четверг? Ты же обещал, что…
− Я ничего не обещал. Тебе — точно.
− Ты сказал, что если я буду слушаться…
Устав от препирательств, Хозяин молча повалил меня на кровать. Скользнул пальцами по нежной коже бедер, выше. Усмехнулся, услышав протяжный вздох.
− С твоим телом куда как проще договориться, чем с тобой.
Дерьмовая ситуация, но, походу, он прав. Вздрогнув всем телом, я ловлю себя на том, что непроизвольно тянусь за пальцами, чувствуя, как они касаются лона — горячего и уже трепещущего. Хозяин рычит и наваливается сверху. Чтобы не глядеть в его лицо, прикрываю глаза. Итак ясно, что последует за этим.
Вопреки привычному порядку, сегодня он не бьет меня. Не душит, не впивается зубами в бусинки сосков. Трахается долго, нужно, механически, словно мысли его сейчас где угодно, но только не тут. Лицо Хозяина пустое — даже когда, кончая, он заполняет меня теплой жидкостью. Отстраняется, вновь уходит в ванную.
− Стареешь, Хозяин? — под конец осмелев, все еще слегка покачивая бедрами, спрашиваю я, когда он возвращается. — Или еще от вчерашнего не отошел?
Игнор. Абсолютный. На душе погано. Интуиция буквально кричала, предупреждая об опасности, но все эти полунамеки успели изрядно поднадоесть. В голову пришла идея.
Плавно поднявшись, дохожу до стены с цепью, беру ее в руки и внахлест, стараясь не зацепиться ошейником, наматываю на горло.
− Знаешь, ты либо отвечай нормально, либо…
Тяну цепь что есть силы. Звенья цепляются друг за друга, но поддаются. Говорить становится все труднее.
Не предпринимая никаких попыток помешать, Хозяин молча взирает на меня. Тяну сильнее, до звездочек в глазах.
− Ты только говоришь загадками, кидаешь какие-то… полунамеки…
− Ладно, − вдруг говорил он. — Пошли. Обсудим кое-что.
17. Молчание — золото
Он двинулся ко мне навстречу, в свою очередь, я натянула цепь максимально сильно.
Если он сейчас не вмешается, я реально же задушусь тут! Цепь — не веревка, ее так просто не ослабить — звякнув, металлические колечки плотно сцепились, фиксируя импровизированную удавку в одном положении.
Сильные руки легли поверх моих — все-таки Хозяин решил вмешаться. Цепь с грохотом упала на пол. Опустив веки и стараясь изгнать пляшущие перед глазами цветные пятна, растираю горло. Вот теперь-то на нем точно живого места нет — куда там Павленко!
− Пошли, − повторяет Хозяин.
− К… куда? — речь дается с трудом, горло адски дерет.
− На кухню.
Снова идет полутемными коридорами — уже почти стемнело, но свет почему-то Хозяин не включает, но он ему и не нужен: мой мучитель прекрасно ориентируется в этом доме.
− Ты ведь здесь не живешь, − высказываю вслух озарившую меня, мысль.
− Нет, − глухо отзывается он.
На кухне Хозяин изменяет своим привычкам — выключатель щелкает, озаряя пространство теплым светом. Довольно просторное помещение вмещало в себя навороченную электрическую плиту, две раковины, длинную, как взлетная полоса, разделочную поверхность, стол и несколько стульев вкруг.
