он мне бумажный носовой платок, который я приняла.
— С… спасибо, — поблагодарила я его и утёрла глаза и нос. — Очень кстати.
— Не плачь ты из-за него, — говорил Дима. — Козёл он тупой.
— Я знаю, — комкала я в пальцах салфетку. — Но всё равно обидно.
— Понятное дело. Хочешь, я ему морду набью?
— Нет, — подняла я на одноклассника глаза. — Не вздумай! Бабушка узнает, что из-за меня драка, будет волноваться. А ей нельзя.
— Ладно… — нехотя согласился Дима. — А так руки чешутся.
— Я прошу тебя — не надо, — покачала я головой, глядя ему в лицо.
Роман — серьёзный противник, крепкий парень, который выглядит едва ли не старше и крупнее своих одноклассников, спортсмен и мастер спорта по плаванию. Если Дима нападет на него — произойдёт серьёзная драка. Это может стоить мне места здесь.
— Хорошо, обещаю, что не буду его трогать, — ответил Дима.
— Хоть он и заслуживает, если честно. Он меня вообще ведь за человека не держит.
— Да придурок он, — заправил мне за ухо он прядь волос. — Как можно тебя обижать? Ты же как котёнок беззащитный…
Рука Димы так и застыла на моих волосах — одна из кос окончательно распустилась. Он смотрел прямо мне в лицо и смущал меня. Этот момент почему-то казался мне каким-то интимным…
Внезапно дверь открылась, и моё сердце в очередной раз словно провалилось куда-то в пятки. Дима невольно отдёрнул руку и отступил на шаг от меня. К нам вошёл третий — Питерский. Он встал напротив нас и переводил взгляд с меня на Диму. На Диме он остановил взгляд и смотрел на своего одноклассника предельно странно: недобро, исподлобья, сузив глаза.
Меня и успокоить никому уже нельзя? Питерский желает, чтобы я заливалась слезами вечно?
— Я не понял, Попов, — сказал Роман однокласснику. — Что мальчики делают в туалете для девочек?
Слово «мальчики» он выделил голосом особенно.
— Встречный вопрос, Питерский, — не остался в долгу Дима. — Я исправляю тут то, что натворил ты.
— Я шёл в туалет и услышал мужской голос из женского туалета, — ответил ему Роман. — И решил, что кто-то нарушает правила…
— Как и ты сейчас.
— Да, как и я, — согласился Питерский. Меня тут словно бы не было вообще.
— Поэтому мы оба отсюда выходим, — Рома указал длинной рукой ему на дверь.
Дима перевёл взгляд на меня.
— Всё нормально, — ответила я ему. — Вам действительно здесь не стоит находиться… Идите, я приду скоро. Косу только переплету…
— Ну, ладно, — неуклюже потоптался Попов на месте и вышел первым.
Роман пошёл следом, но вместо того, чтобы тоже выйти вдруг закрыл дверь на щеколду изнутри…
Я обернулась на него и раскрыла глаза шире. Что происходит?
— Ты зачем закрыл дверь? — спросила я, кожей ощущая опасность, которая исходила от него. Будь я на самом деле котёнком, то обязательно уже бы выгнула спинку, вздыбила шерсть и вовсю бы шипела на подходящего ко мне слишком близко Романа.
— Эй! Придурок! Ты чего там закрылся? — затарабанил в дверь Дима. — Я щас позову на помощь.
Роман же устремился прямо на меня, заставляя с каждым своим шагом невольно отступать, а моё сердце — биться где-то в горле.
— Слышь, рыжая! — ухватил он меня за руку и больно сжал пальцы на моем запястье, когда нагнал меня у стены женского туалета. — У меня из-за тебя проблемы будут теперь.
— Из-за меня? — возмутилась я негромко, пытаясь освободить свою руку и отступая под натиском все дальше и дальше, пока не врезалась спиной в холодный кафель. Дальше отступать было некуда. — Ты сам ведь меня задеваешь.
— А ты… — навис он надо мной, каким-то диким взглядом впиваясь в моё лицо. — …могла бы и не рыдать на весь класс, чтобы тебя потом все жалели. Алла передаст отцу, что я довёл до слез одну заучку!
— Но ты и правда меня обидел, — вжималась я в стену, пытаясь уберечь себя от его тепла и запаха, которые я ощущала так близко, что мое тело предательски начинало дрожать.
Питерский ровно секунду ещё вглядывался в мои глаза, затем скользнул взглядом по моим губам, отчего их внезапно закололо. Он неожиданно наклонился ниже. В голове невольно стали появляться дурацкие мысли, что он сейчас меня поцелует…
Я вздрогнула, когда кончик его носа коснулся моей макушки. Роман сжимал своими горячими пальцами мое запястье, а носом втягивал в себя запах моих волос.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как дикий зверь какой-то, он словно наслаждался этим процессом.
Я же стояла и не дышала, словно замершая статуя. Меня просто парализовало, я не могла и двинуться с места.
Зачем он это делает? Играет, как кот с мышью… Я же собрала все свои силы, заставила себя напрячься в попытке сбежать от этого гнёта. Но он и сам уже отступил на шаг, выпустив мою руку с нескрываемым пренебрежением.
— От тебя булками несёт, что ли, заучка?
— Это духи… — еле пролепетала я.
— С запахом булки? Оригинально. Ты пахнешь столовкой. На, — достал он из кармана белоснежный носовой платок. А бумажный — платок Димы — забрал и выбросил в мусорное ведро. — Выкинь эту гадость одноразовую… Он чистый. Вытри свои сопли. Ненавижу бабское нытьё…
Роман вложил мне в руку платок. Повернулся ко мне спиной, за несколько огромных шагов пересёк небольшую комнату, открыл дверь и вышел в коридор.
Я опустила глаза на платок Ромы. Такой белоснежный, что жаль портить. Убрала его в карман пиджака, нос утёрла салфетками в уборной. Тоже отправилась в класс.
В коридоре Алла отчитывала Романа, который, насупив брови, слушал её.
— Ты зачем закрылся, Питерский? Что вы там делали?
— Разговаривали.
— И для этого надо было закрыть дверь?!
— Попов мешал.
— Попов беспокоился о девушке!
— Ей не нужна его забота. Пусть засунет её себе в зад…
— Питерский, следите за языком! Вы с классным руководителем говорите! Катя, подождите.
Алла увидела идущую мимо меня. Мне пришлось остановиться
