Парень разочарованно смотрел на меня. Он явно ожидал другого от меня. Но что я могу поделать, если моя душа не откликается на его призыв?
— И в кино не хочешь идти поэтому же? — спросил он глухим голосом. Очевидно, что я задела парня и обидела, хоть и невольно.
— Не только… — ответила я, заставляя себя смотреть в лицо Диме, а не на носки своих туфель. Я не должна быть такой трусишкой! Ему явно сейчас хуже, чем мне. — Бабушке действительно не очень хорошо. Я хочу быть рядом с ней. Но… В другой раз больше не приглашай меня, ладно? Я буду вынуждена отказаться.
Дима опустил голову на мгновение, а потом поднял глаза на меня.
— Это из-за него, да? — спросил он.
— Из-за кого? — переспросила я, понимая, что мы оба знаем, о ком шла речь, и чувствуя, как по спине пробегает холодок от одного упоминания о нём — Питерском… Да, из-за него, в том числе.
— Из-за Питерского, — сказал он с уверенностью и вгляделся в моё лицо, ожидая реакции.
Боже мой, я ничего не должна Попову! Но всё равно отчего-то жутко стыдно, и руки дрожат. Словно я его в чём-то обманула. Но ничего такого нет.
— А что он? — собралась я с силами и не подала виду, что произнесённая вслух фамилия Ромы заставила меня волноваться.
— Он тебе нравится, — ответил Попов.
Сердце словно бахнулось о рёбра. Меня скрутило внутри и едва не согнуло пополам от его бешеных и болезненных ударов прямо здесь, на школьной площади.
Дима попал в яблочко. И оттого мне ещё более погано…
Я понимала, как выгляжу в его глазах — круглой дурой! Питерский меня много раз доставал, обижал, а Дима защищал и успокаивал после стычки с Романом. Но каждый раз стоило Питерскому оказаться рядом со мной, как между нами начиналось какое-то необъяснимое сумасшествие, которое я испытывала только с ним. И которое… хотела повторить.
— Конечно нет, — вернулась я мыслями в реальный мир и сосредоточила взгляд на Попове. — Что за глупости?
— Ты меня обмануть пытаешься, Кать? — сузил он глаза. — Мне кажется, я этого не заслуживаю.
— Не пытаюсь, — покачала я головой, пытаясь убедить в этом скорее себя, нежели его. — Он придурок. Я никогда и близко его к себе не подпущу. Он здесь ни при чём. Просто я не хочу давать ложных надежд тебе, Дим…
Я снова встретились глазами с его грустным взглядом.
— Ты хороший парень, но я не могу дать тебе ничего. Извини… Меня ждёт бабушка.
Я ускорила шаг и практически сбежала с территории гимназии. Я больше никого из них не хотела ни видеть, ни слышать. Мечтала побыстрее попасть домой, обнять бабушку, вдохнуть её родной цветочный запах и успокоиться. Слишком много потрясений для одного дня…
В автобусе по дороге домой мысли о произошедшем так и не покидали меня.
Я хотела, чтобы он меня поцеловал?
Наверное, нет. Я бы не хотела, чтобы мой первый поцелуй стал вот таким — странным, неуместным, второпях и после очередной стычки.
Но эмоции с ним рядом я испытывала. Глупо отрицать.
Этот драйв я не получала больше ни от кого и никогда.
Безумие. Потеря контроля. Действия на уровне инстинктов.
Это страшно, непонятно, неизведанно мною, но в то же время это доставляло мне странное удовольствие — бабочки, хаотично порхающие по моему животу, его красивые глаза близко, тепло, запах…
Я не знаю, что это, но, кажется, я слышала такое определение похожему — химия.
Я понимаю, что это не любовь — все слишком странно у нас с Романом. Помутнение рассудка какое-то. Так у всех бывает? И когда это пройдёт?
Я жила этими воспоминаниями и ничего не могла с собой поделать. Я перебирала в памяти каждое его касание, покрывалась мурашками с головы до пят только от одних картинок прошлого. Но я понимала, что поддаваться наваждению ни в коем случае нельзя — это разрушит меня же. Потому что для Ромы я — лишь интересная экзотическая игрушка, которая наскучит ему сразу же, как только он получит от неё всё, что ему хочется. Хотя поцеловать меня он пытался один раз — сегодня, но что-то мне подсказывало, что это не последняя его попытка, а значит, мне необходимо держаться от него как можно дальше…
— Привет, бабуль, — навесила я на лицо улыбку, чтобы бабушка не догадалась, что я расстроена.
— Ой, Катенька, — вышла из кухни она в фартуке и с руками в муке, которые вытерла полотенцем, чтобы обнять меня. — Вернулась уже! Так быстро доехала. Чуть не успела пирог к твоему приходу приготовить.
— Да зачем ты, ба?
Я разулась и пошла в комнату — чтобы снять форму, очень боялась ее испортить. Ещё одну такую же нам не потянуть.
Когда снимала пиджак, из его кармана выпал белый платок. Платок Ромы…
Я закусила нижнюю губу и уставилась на него, словно это не платок вовсе, а что-то опасное, готовое взорваться в любой момент. Повесила пиджак на плечики и подняла с ковра белую ткань. Поднесла ее к глазам. Обычный белый платок, хорошего качества, ничем не выделяющийся среди других. Кроме одного — он принадлежал Питерскому.
Перебирала ткань в пальцах и думала.
Так странно — в наш век уже почти никто не носит с собой платки из ткани. А Питерский носил, и теперь он находится у меня.
Что мне с ним делать?
Нахмурилась. Скомкала платок в кулаке. Зачем мне хранить вещи Романа?
Порывалась пойти и выкинуть его. Назло ему.
Но вовремя сама себя остановила.
Во-первых, бабушка увидит и станет спрашивать, чей он.
Во-вторых, это чужая вещь, и надо его вернуть. В потасовке с Аллой у класса он так и забыл его забрать, а я машинально сунула платок обратно в карман. Так он и остался лежать там.
Разжала кулак и снова посмотрела на белую ткань.
Интересно, он пахнет… им?
Поднесла к носу, не сумев побороть соблазн,
