Тяжелая поступь подбитых гвоздями башмаков по гравиевой дорожке возвестила о приближении Мэннинга. Джон вопросительно глянул на Пуаро. Последний кивнул.
– Заходите, Мэннинг, – пригласил Джон. – Мне нужно поговорить с вами.
Медленно и робко садовник вошел из сада в кабинет через застекленные двери и остановился на почтительном расстоянии. Стащив с головы шляпу, он нервно мял ее в руках. Спина его сильно сгорбилась, хотя, вероятно, он выглядел старше своих лет, а его смышленые и проницательные глаза противоречили медлительной и весьма осторожной манере разговора.
– Мэннинг, – сказал Джон, – мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов, которые задаст вам этот господин.
– Ясное дело, сэр, – пробурчал садовник.
Пуаро живо выступил вперед. Скользнувший по нему взгляд Мэннинга отразил легкое пренебрежение.
– Вы ведь вчера днем высаживали бегонии на клумбе с южной стороны дома, не так ли, Мэннинг?
– Да, сэр, мы с Уиллом.
– А миссис Инглторп подошла к окну и позвала вас, верно?
– Да, сэр, позвала.
– Расскажите мне попросту, что именно произошло потом.
– Ну, в общем, сэр, ничего особенного. Она просто попросила Уилла съездить на велосипеде до деревни и привезти какую-то форму для завещания, или что-то в таком роде… я точно не знаю… она записала ему нужные слова на бумажке.
– И что же дальше?
– В общем, он так и сделал, сэр.
– А что произошло потом?
– Мы опять отправились сажать бегонии, сэр.
– Разве миссис Инглторп не позвала вас снова?
– Позвала, сэр, хозяйка позвала и меня, и Уилла.
– Зачем же?
– Она предложила нам зайти прямо к ней в комнату и поставить наши имена под каким-то длинным документом… там еще стояла ее подпись.
– А вы видели, что было написано над ее подписью? – резко спросил Пуаро.
– Нет, сэр, там лежала промокашка.
– И вы просто подписали там, где она велела вам?
– Да, сэр, сначала я, а потом и Уилл.
– И что же она сделала после этого?
– Ну, сэр, она сложила бумагу, сунула ее в длинный конверт и убрала в какую-то красную папку, что лежала у нее на столе.
– В какое время она первый раз позвала вас?
– Да вроде около четырех, сэр.
– Не раньше? Не могло ли это случиться около половины четвертого?
– Нет, сэр, вроде нет. Скорее уж чуток позже четырех, а не раньше.
– Благодарю вас, Мэннинг, больше у меня нет вопросов, – любезно произнес Пуаро.
Садовник глянул на своего хозяина; увидев, что Джон молчаливым кивком отпустил его, он отдал своеобразную честь, приложив палец ко лбу, что-то тихо пробурчал и осторожно удалился в сад по своим же следам.
Мы обменялись взглядами.
– О боже! – глухо простонал Джон. – Какое странное совпадение.
– В чем же тут… совпадение?
– Что моя мать надумала написать завещание именно в день своей смерти!
– А вы уверены, Кавендиш, – прочистив горло, сухо спросил мистер Уэллс, – что это совпадение?
– Что вы подразумеваете?
– Ваша мать, как мне сказали, вчера днем имела бурный разговор… с кем-то…
– О чем вы говорите? – снова вскричал Джон. Он сильно побледнел, а в его голосе проявилась предательская дрожь.
– В результате того конфликта ваша мать внезапно поспешила составить новое завещание. Но его содержание мы, видимо, никогда не узнаем. Она никому не сообщила о его положениях. Сегодня утром, несомненно, миссис Инглторп хотела проконсультироваться со мной по этому поводу… но ей не дали шанса. Само завещание исчезает, и она уносит его тайну в могилу. Кавендиш, боюсь, ни о каком совпадении не может быть и речи. И месье Пуаро, я уверен, согласится, что эти факты наводят на серьезные размышления.
– К чему бы ни привели эти размышления, – подхватил Джон, – мы весьма благодарны месье Пуаро за то, что он пролил нам свет на это дело. Полагаю, вы не сможете ответить мне, месье, что именно навело вас на мысль о завещании?
– Каракули на старом конверте, – с улыбкой ответил Пуаро, – и свежие посадки на клумбе бегоний.
Джон, по-моему, предпочел бы продолжить разговор, но в этот момент с улицы донеслось громкое ворчание мотора, и все мы, обернувшись к окну, увидели подъехавший к главному входу автомобиль.
– Эви! – воскликнул Джон. – Простите меня, Уэллс.
Он торопливо вышел в холл.
Пуаро заинтригованно глянул на меня.
– Мисс Говард, – пояснил я.
– Ах, как я рад, что она приехала, – откликнулся он. – Женщины, Гастингс, бывают тоже умными и восприимчивыми. Хотя, по господнему произволу, порой и обделены красотой.
Я последовал примеру Джона и вышел в холл, где мисс Говард старалась выпутаться из плотных слоев вуали, покрывающих ее голову. Заметив брошенный на меня взгляд, я внезапно испытал мучительное чувство вины. Ведь эта женщина так настоятельно просила меня приглядеть за миссис Инглторп, а я, увы, пропустил ее просьбы мимо ушей! Как же быстро и как пренебрежительно я выбросил из головы ее слова… И вот теперь, когда она оказалась столь трагически права, я устыдился своего легкомыслия. Видимо, она отлично знала, что представляет собой Альфред Инглторп. Интересно, произошла бы у нас трагедия, если бы она осталась в Стайлзе, или злодей испугался бы ее бдительных глаз?
Я вздохнул с облегчением, когда она приветствовала меня своим хорошо запомнившимся мне болезненно-крепким рукопожатием. В ее печальном взгляде, хвала Господу, не таилось упрека; покрасневшие глаза выдавали, что Эви дала волю слезам, но в целом она не изменила привычному, грубовато-резкому и лаконичному стилю общения.
– Выехала, как только получила телеграмму. Едва вернулась с ночного дежурства. Взяла напрокат машину. Быстрее сюда не добраться.
– Эви, вы успели позавтракать? – спросил Джон.
– Нет.
– Я так и думал. Пойдемте, стол еще накрыт, и для вас заварят свежий чай. – Он оглянулся на меня. – Будьте любезны, Гастингс, позаботьтесь о ней. Меня еще ждет Уэллс… Ах да, Эви, позвольте представить вам месье Пуаро. Вы понимаете, он помогает нам.
Пожимая руку Пуаро, Эви подозрительно смотрела через его плечо на Джона.
– Что значит помогает, в чем?
– Помогает нам провести расследование.
– Нечего тут расследовать. Разве его еще не арестовали?
– Кого арестовали?
– Как кого? Альфреда Инглторпа, конечно!
– Эви, дорогая, не стоит делать скоропалительных выводов. По мнению Лоуренса, наша мать умерла от сердечной недостаточности.
– Ну и дурак ваш Лоуренс! – парировала мисс Говард. – Безусловно, бедняжку Эмили убил Альфред Инглторп… сколько уж раз я вам повторяла, что он способен на любую подлость?
– Не надо так кричать, дорогая Эви. Наши мысли и подозрения пока лучше оставить при себе. Дознание назначено только на пятницу.
– А до этого будем молоть всякий вздор! – Презрительная усмешка мисс Говард выглядела на редкость впечатляюще. – Похоже, вы все тут ополоумели. Да к пятнице этот тип уже смоется из Англии! Если у него есть хоть капля ума, то он не станет покорно ждать, пока его здесь повесят.
Джон Кавендиш беспомощно взглянул на нее.
– Я понимаю, что происходит, – запальчиво заявила она, – вы наслушались докторов. Нельзя их слушать. Что они могут понимать? Ничегошеньки… и уже одного этого достаточно, чтобы понять, насколько они опасны. Мне ли их не знать, мой отец тоже врачевал… А такого неимоверного глупца, как ваш коротышка Уилкинс, я еще в жизни не встречала. Сердечная недостаточность! Именно что-то в таком роде он и мог сказать. Любой разумный человек сразу понял бы, что ее отравил муж. Я всегда говорила, что он прикончит ее, бедняжку, в собственной постели. И вот, пожалуйста, он осуществил свой коварный план. А вы только и можете, что бубнить всякие глупости про сердечную недостаточность да уповать на пятничное дознание… Вам должно быть стыдно, Джон Кавендиш.
– А что же, по-вашему, мне следует сделать? – поинтересовался Джон, не сумев скрыть вялой улыбки. – Черт побери, Эви, не могу же я взять его за шиворот и оттащить в местный полицейский участок.
– Ну, кое-что все-таки можете. Выяснить, допустим, как он исхитрился отравить ее. У этого мерзавца изощренный ум. Может, он воспользовался ядом с липучек от мух… Надо узнать у кухарки, не пропало ли чего из ее хозяйства.
Мне вдруг с неотвратимой определенностью представилось, что устройство мирного сосуществования мисс Говард и Альфреда Инглторпа под одной крышей, вероятно, будет задачкой, по сложности сравнимой с подвигами Геракла, и тогда я не позавидовал Джону. По выражению его лица я догадался, что он тоже вполне оценил трудности ситуации. Однако на данный момент Кавендиш предпочел спастись бегством и стремительно удалился.
Доркас принесла свежезаваренный чай. После ее ухода Пуаро отошел от окна и присел за стол напротив мисс Говард.
