– Ну и далече до него?
– В такую то непогоду за час дойдем!
– Ну, значит, пойдем быстрее, а то нас этот ветер совсем з–заморозит. – Алеша застучал зубами.
Теперь дорога завернула на север и вьюга била ребят прямо в лицо. Тогда Ольга закричала:
– Это снежная ведьма! Это ее проделки – она хочет остановить нас в самом начале… – Ольга закашлялась от попавшего в рот снега.
Дальше шли молча, подняв воротники… Все тяжелее и тяжелее было шагать – казалось, снег налипал на валенки стопудовыми гирями – и это был первый день пути! В это время пора уже было ужинать, однако ребята так замерзли, что о какой еде и не думали.
Наступила ранняя декабрьская ночь: беззвездная, темная. Ребята взялись за руки – так легче было идти. Если один спотыкался, то второй поддерживал его. Впрочем, один раз они растянулись вместе, споткнувшись обо что–то. А когда поднялись из наметенного ненастьем сугроба поняли, что во тьме сбились с дороги – споткнулись они об поваленное дерево, собратья которого окружали Алешу и Олю со всех сторон.
– Ну вот, забрели, – устало проговорил Алеша. – Впрочем, Жар нас все равно выведет… Но сейчас стоит поискать прибежища на ночь, в этом лесу, по крайней мере, ветер не так силен, как в поле…
Ольга молчала, но вот сквозь завывания леденящего ветра Алеша услышал ее тихие всхлипывания, и взглянув на нее увидел, что на ее щеках блестят и тут же превращаются в маленькие льдинки слезы.
– Я ничего… извини. – быстро сказала Ольга и утерла варежкой щеки.
Алеша, повинуясь возникшему в душе порыву, поцеловал ее в щеку.
Они прошли несколько шагов и тут залаял Жар – он подбежал к ребятам, и схватив Алешу за подол шубы, потянул за собой; что ж – Алеша знал какой умный пес Жар, и последовал за ним.
Пройдя несколько шагов, каждый из которых давался с большим трудом, так как приходилось продираться сквозь сугробы, они обнаружили, что стоят у кромки небольшого оврага.
Алеша шагнул и зацепившись за какую–то, скрытую под снегом корягу полетел вниз к заваленному снегом дну. Он погрузился лицом в снег и застонал от продирающего холода. Его тут же подхватила Ольга и помогла подняться, а Жар жалобно поскуливал где–то поблизости.
– Вот, кажется, и укрытие для нас. – проговорила слабым голосом Ольга и указала на черный провал под нависшей над оврагом сосной. Во тьме этой маленькой пещерки свешивающиеся корни походили на гнилые зубы, а лежащий в глубине валун напоминал уродливый язык.
Тем не менее, после часов пути через снежное поле продуваемое ледяным ветром, это убежище показалось ребятам настоящим райским уголком. Они растянулись на земле – уставшие и продрогшие. Прижались друг к другу, стуча зубами и настороженно вслушиваясь в завывания ветра… Несколько раз им слышался отдаленный волчий вой; в такие мгновенья навострял свои уши и Жар… Вот он вскочил и лизнул Алешу в лицо.
– Что?! – Алеша насторожился и вот сквозь рев бури долетел до него звон колокольчиков.
Вот закричал, зовя своего сына, Алешин отец. Затем Ольгина мать звала дочь, потом Алешина мать и Ольгин отец и наконец все хором… заржали где–то на дороге лошади.
Жар завилял хвостом и готов был уже залаять, но Алеша закрыл ему варежкой пасть. Вот он перелез через кромку и смутно различил в отдалении, пробивающийся сквозь метель свет факелов.
Услышал он голос своего отца:
– Здесь их искать надобно! В поле они замерзли бы уж давно, а здесь есть где укрыться. – и завопил во все горло. – Алеша!! Ольга!! – его крик подхватили все остальные – с ними был еще и дед Михей – Алеша услышал его хрипловатый, пронизывающий вьюгу и метель голос.
Но вот снежная буря еще усилилась, ветер завыл страшно, по волчьи… Алеша не чувствовал своих щек – раньше они щипали, болели, теперь словно отвалились. От дороги раздался пронзительный, прерываемый всхлипываниями голос Алешиной матери:
– На что ты нас, Алешенька, оставил?! На что, в бурю ледяную ушел?! Замерзнешь ведь, окоченеешь! Алеша!
Крик его потонул в пронзительном завывании ветра… Бессчетные снежинки бросались на землю и давно уже замели следы оставленные Алешей, Ольгой и Жаром. Тем не менее, видно было, как факелы разлетелись в разные стороны, углубляясь при этом в лес… Потом отец Алеши закричал:
– Жар, ко мне!
Пес всегда отзывался на этот крик, но на этот раз вспомнил предостережение Алеши и сдержал рвущийся из пасти приветственный лай.
Факелы приближались… Алеша хлопнул себя по лбу и пробормотал:
– Мешок то мой! Обронил ведь… Вот найдут сейчас мешок и поймут все…
И он пополз вперед, навстречу факелам. Один раз он даже встал, оглядываясь по сторонам, но мешка так и не увидел: по видимому, его уже занесло снегом.
Вновь посмотрел он на свет факелов – пламя, такое жаркое, жизнь дающее; оно притягивало Алешу к себе словно бы звало: " – Пойдем. Что ты делаешь здесь, в этом холодном лесу? Пошли домой, там тепло и уютно, там ты согреешься!»
Алеша замотал головой, силясь отогнать это наваждение и пополз обратно к оврагу.
Еще раз он услышал голос отца:
– Их здесь нет, иначе Жар отозвался. Поскакали к Дубраву!
Алеша скатился обратно в овраг, там вздохнул тяжело и проговорил:
– Ну вот – первый день нашего похода закончился – пора спать. Развести бы костер да сил нет, выпить бы – согреться, да я свой мешок где–то потерял… Теперь только спать…
Ольга прижалась к нему и хотя в темноте не было видно ее лица, а за воем ветра не было ничего слышно, Алеша почувствовал, что Оля плачет…
И показалось тогда Алеше, что некая огненная пчела ужалила его прямо в сердце. И он зашептал, потрескавшимися на морозе губами:
– Клянусь: чтобы не случилось, я всегда буду помнить о тебе…
Заледеневшие ресницы его слипались – он видел, как кружат в стремительной пляске снежинки; слышал, как свистит и стонет северный ветер в обнаженной кроне дерева где–то над его головой. Стонет, завывает, ревет яростно, но не может теперь достать укрывшихся ребят. Алеша начал падать в теплую белую шерсть Жара; вот она приблизилась, он погрузился в нее; но нет – не шерсть это была, а призрачное облачко, которое стремительно рассеялась и…
* * *
Алеша дико заорал, когда его, обутые в валенки ноги заскользили вниз по гладкому выступу, в двадцати метрах под которым виделись черные клыки каменного лабиринта. И Алеша полетел бы вниз, и разбился бы, но его схватила сзади рука…
– Держись! – закричал Чунг. Крик этот оглушительным раскатом прозвучал в мертвом воздухе, и словно огненное копье умчался, порождая бесконечное, причудливое эхо, в могильной тиши…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
