– Хочу выпить за то, чтобы и мне утонченные дамы помогали познавать тайны алхимического искусства, – произнес я.
– За то, чтобы они не накрыли тебя своим шлейфом, – добавил Джи, попивая прозрачное токайское.
– В каком смысле?
– Видишь ли, почти за каждой прекрасной дамой тянется тяжелый кармический шлейф ее кавалеров, которые отнюдь не обязаны стремиться к совершенству. И вот если ты попадаешь в этот огромный круг сообщающихся сосудов, то можешь навсегда потерять всякий интерес к Духу.
– Вот это да, – медленно произнес я. – Так что же – позволено влюбляться только в ужасных женщин?
– Кто предупрежден, тот вооружен.
Рассказав о приключениях в салоне Эмины и Зибельды, я выжидающе посмотрел на Джи.
– Ну, раз тебя не поглотили питерские кариатиды, то ты готов к следующим испытаниям. Эмина и Зибельда успели снять с тебя первый слой провинциальной грубости… – Джи внимательно осмотрел меня и добавил:
– Но все равно ты еще дремуч. Твоя душа напоминает непроходимое болото. Мне жаль, что в это болото проваливается даже моя пассионарность. Напрасно я вливаю вино эфирного Посвящения в ветхие мехи.
– Вы несправедливы ко мне! – возмутился я.
– Ты сейчас напоминаешь дыру в Космос хаоса, – поморщился Джи. – Тебе нужно настроиться на тонкую волну Луча, чтобы, общаясь с Феей, ты мог проявить себя как джентльмен.
Поезд прибыл в Москву ранним утром; по улицам стелился морозный туман, и мутное небо едва начинало светлеть.
– Как мне не хватало тебя! – улыбнулась Фея, когда Джи открыл дверь квартиры на Авиамоторной. Ее глаза засветились прохладным потусторонним сиянием. – Я чувствовала, что сегодня ты приедешь, – мягко произнесла она. – Чай уже на столе.
Я проскользнул в комнату вслед за Джи, незаметно пристроил в углу свою сумку и тоже присел у стола с чашкой чая. Выбрав момент, я сказал:
– Я так давно мечтаю проникнуть в московский алхимический лабиринт, что готов многим пожертвовать.
– А что у тебя есть? – заинтересовалась Фея.
– Желание, время и остатки денег.
– Твое время ничего не стоит, – усмехнулась она. – Что оно есть, что его нет. А твое желание повиснуть на шее у Джи и на шару прокатиться по московскому андеграунду вызывает у меня одни подозрения.
– А что же мне теперь делать? – вздохнул печально я.
– Решить свой материальный вопрос и найти место в Москве, где могло бы расположиться твое беспокойное тело.
Я приуныл.
– Напрасно ты считаешь себя бесценным подарком, – усмехнулась Фея. – "Вот, я пришел, радуйтесь мне, дорогие люди, носите на руках, кормите и поите, пока я с вами". Это Джи заслужил такое отношение к себе, а у тебя нет причины зазнаваться.
– Не думал, что так вы меня встретите, – произнес я.
– А ты заслужи, чтобы тебя встречали с оркестром.
– Ну ладно, дорогая Фея, ты ему достаточно хорошо объяснила ситуацию, – миролюбиво произнес Джи. – Я думаю, что постепенно он прорастет и вернет все с лихвой. Но, как говорится, используй то, что под рукой, и не ищи себе другого, – и продолжил, обращаясь уже ко мне:
– Я все-таки введу тебя, брат Касьян, в мистический андеграунд, но для этого должны совпасть три измерения: Время, Место и Люди. Видишь ли, Петрович более удачлив, чем ты, поэтому он и попал в роскошную алхимическую ситуацию, хотя, к сожалению, так и не извлек из нее пользы. На этот раз события будут разворачиваться спонтанно и потребуют от тебя импровизации и легкости. Но только не надейся, что здесь тебя будут окружать утонченные мистические дамы, с которыми ты так и мечтаешь завести роман. Сегодня вечером мы с Феей идем к Казьмину, мистически одаренному ученику известного художника Василия Ситникова. Я могу взять тебя с собой, но там не будет летучих девушек, которых ты бы мог поедать глазами. Наоборот – тебе придется вдохновлять утомившихся эзотериков живее ползти к небу.
– Я на все согласен, – сказал я, – только не бросайте меня. Я обещаю, что при первой же возможности заработаю денег не только на себя, но и для всех.
– Чем больше ученик обещает, тем он меньше делает, – усмехнулась Фея.
В восемь вечера мы приблизились к банальной серой пятиэтажке.
– Художнику, к которому мы идем, – говорил Джи, – удается поддерживать постоянную связь с тонким планом.
На долгий звонок Джи дверь открыл человек с правильными чертами лица, умным взглядом, весь распрямленный и, как мне показалось, манерный. В аристократической руке он держал тонкую кисть.
– Заходите, заходите – улыбнулся он, – я вас давно жду.
Он горячо пожал руку Джи и нежно прикоснулся губами к щеке Феи.
– Хоть бы раз увидеть тебя без кисти, – певуче сказала Фея.
– Будь неладен тот день, когда я решил стать художником, – ответил он.
"В этом мистике не хватает внутренней силы и устремления к Абсолюту, – определил я. – Напрасно Джи мне его так расхваливал – он не пойдет за нами".
– Эх ты, бестолковая голова, – прочел мои мысли Джи. – Мы, подобно пчелам, опыляем разные растения, стремящиеся к Небу. Позаботился бы о том, чтобы передать ему огонь своего сердца, – а ты хочешь, чтобы все пламенели, как ты.
Я стал ходить по огромной мастерской, переделанной из обычной квартиры. Она была пуста – только рояль и мольберт. Я долго рассматривал картины, на которых были изображены тонко выписанные кресты. Каждый из них состоял из мельчайших цветных точек, и ни один не был похож на другой.
– Эта манера письма называется пуантилизм. Казьмин работает в технике "сухой кисти", которую передал ему Ситников, – заметила Фея.
Картины производили ошеломляющее впечатление – у меня сразу сместилось восприятие, и я перенесся в неведомое мистическое пространство. Когда я очнулся от мира волшебных крестов, в квартире уже собралось много незнакомых людей. Я присмотрелся к их озабоченным лицам – таким же, как у людей на улице – и сразу спустился с небес на землю.
"Господи, и это московские эзотерики! – пронеслось у меня голове. – Ведь с этими полумертвыми людьми не то что к Богу, но даже в соседнюю пивную глупо направляться".
– Как вы можете отдавать огонь своего сердца этим аморфным душам? – спросил я у Джи. – Это так же безнадежно, как работа по озеленению Луны.
– Я вижу, ты хочешь поедать только вкусные части школьного пирога. Ты любишь брать, но в этот раз тебе придется отдать искру своего сердца. Многие из этих людей долгие годы посвятили изучению книг Штейнера и Гурджиева. Я обещал в этот вечер ответить на все их вопросы. Сможешь ли ты передать им свои мистические переживания?
– Эту серость уже ничем не вдохновишь, – вздохнул я.
– Ты ведь знаешь: в Тибете адепт, по заданию Учителя, должен был огнем своей души отогреть мертвеца. Если тот оживал – то ученик был готов идти по Пути с горячим сердцем.
Гости расположились прямо на полу. Я задумался и занял место в их кругу.
– Зажги сандаловые благовония, – попросила Фея.
– Не могли бы вы объяснить, почему даже сверхусилия не всегда приводят к желаемому результату? – спросила худощавая женщина с пристальным птичьим взглядом.
Когда Джи посмотрел на ее аскетическую фигуру, он тут же попросил бокал красного вина. Я поставил в центр круга горящую белую свечу. "Ее огонь хоть немного поддержит это искривленное пространство", – подумал я.
– Вы совершенно правы. Решетом воды не наносишь даже и на сверхусилии, – ответил Джи. – Чтобы труд ваш не был напрасным, ваша душа должна быть герметическим сосудом.
– Что же такое герметический сосуд?
– Герметический сосуд – это сосуд без дыр, – произнес Джи, отпивая глоток вина. – А если душа имеет даже небольшую трещину, то в ней никогда не удастся накопить космическое золото. И сколько бы вы ни наполняли ее мистическими драгоценностями – они там долго не удержатся.
– И что же может быть такой трещиной в моей душе? – раздраженно осведомился некто в сером костюме.
– Вашей основной дырой, как я вижу, являются негативные эмоции. И пока вы не научитесь радоваться, никаких изменений с вами не произойдет.
– Меня интересует очень важный вопрос, – спросил молодой человек с беспокойными глазами. – Как можно трансформировать сексуальную энергию?
– Сексуальная энергия является творческой энергией уровня Си-12, то есть солнечного уровня. Все пассионарии работают на этой энергии. Но в человеке много дыр, и солнечная энергия Си-12 попадает то на садизм, то в искаженный эмоциональный центр, то в засушенный интеллектуальный. Постепенно человек растрачивает все запасы тонкой энергии на негативы и бушующие страсти, и тогда его душа постепенно умирает. Такой человек может быть внешне активен, но душа его мертва. И выходит, что миром правят мертвые люди, которые, добираясь до пульта управления, растратили весь золотой запас души.
