– Неужели вы способны отказать даме?
– Быстро за такси, – шепнула мне Натали. – Азиатский поэт не сможет устоять перед такси.
– Нет-нет, я не поеду… – упрямился Шишкин.
Через пять минут я появился в дверях и торжественно произнес:
– Господин поэт, у подъезда вас ожидает такси.
Глаза Шишкина потеплели. Он быстро оделся и, когда мы спустились к заснеженной машине, с видом значительной персоны сел на переднее сиденье. Когда мы появились в квартире Кэт, на часах была полночь.
– А ты можешь не раздеваться, – бросила мне Кэт. – Мигом на водочный перекресток!
– У меня нет денег, – смущенно произнес я.
– Я могу дать тебе взаймы двадцать рублей, – с насмешкой произнесла она, наслаждаясь моим замешательством.
«Чего не сделаешь ради того, чтобы посмотреть, как будет уничтожена гордыня зарвавшегося графомана», – утешал я себя, выходя на обледенелую дорогу. Этот водочный перекресток всегда охлаждал мой пыл, напоминая о несгибаемом намерении достичь Абсолюта еще в этой жизни. Стоя на ночном морозе, я ясно понимал, что моя цель – обучение у Джи, а не безумная погоня за дамой сердца.
Когда я поставил на стол две запотевшие от холода бутылки «Столичной», Шишкин приятно улыбнулся и тут же с большим удовольствием разлил водочку по хрустальным рюмкам. Кислая атмосфера сменилась на некое восторженное ожидание. Кэт, поставив кассету с записями алхимических песен Адмирала, болезненно вспоминала томительные минуты своего неземного счастья.
Когда же кассета доходила до того места, где Адмирал начинал петь пьяным голосом, она резко вскакивала и перематывала ее на начало. Натали томилась, выжидая удобного момента, чтобы начать расщепление Шишкина. Наконец глаза Кэт засверкали яростными огоньками королевской кобры.
– Что же вы так напряженно молчите, милейший автор, – задушевным голосом обратилась она к Шишкину. – Может быть, вам не нравятся песни?
– Это буржуазно-упаднический дух, – заявил Шишкин, выпив рюмку одним махом. – Настоящее искусство должно быть полезным партии и обществу.
– И что же вы знаете о настоящем искусстве? Знакомы ли вы с Достоевским, Толстым, читали ли вы Гоголя, Лермонтова, господин Шишкин? – поинтересовалась она, едва сдерживая охотничий блеск в глазах.
– Это вчерашний день, – ответил Шишкин, горделиво оглядывая слушателей.
– Ну, с тобой все ясно, лапчик, – холодно бросила Кэт, туша сигарету дрожащими пальцами. – Я вижу по вашему лицу, что вы не поэт, а идиот. Кто будет читать вашу графоманию!? Обществу, о котором вы так заботитесь, будет полезней, если вы будете где-либо в Питере выгребать мусор. А еще лучше – возвращайтесь в Азию к жене и детям, займитесь домашним хозяйством, но, мать вашу, не беритесь за перо, не позорьте слово «поэт»!
Шишкин от неожиданности побледнел, открыл рот и стал судорожно хватать воздух. В наступившей тишине я разлил водку, на сей раз довольный тем, что благодаря ей ситуация с тала остро разворачиваться.
– Кстати, почему вы думаете, что Иисус Христос не существовал? – произнесла Кэт, прикуривая сигарету.
– Партия сообщила, – неуверенно произнес Шишкин.
– Но партии во времена Христа, как вы понимаете, еще не было! – воскликнула Натали.
– Неважно, – заметил Шишкин, жадно глотнув водки, – партия знает все.
– Откуда же она знает?
– А вы разве не в курсе, что у нее везде свои люди?
– И кто же, по-твоему, выступал от лица партии две тысячи лет назад?
– Фарисеи, конечно, – ответил Шишкин, победоносно оглядывая всех присутствующих.
– Ну, ты до умиления сумасшедший или плохо притворяешься, – дико расхохоталась Кэт.
– Да нет, – возмутился Шишкин, – когда я закрываю глаза, то передо мной ясно возникает картина распятия Христа.
– Так значит, Он все-таки был.
Тут Шишкин неожиданно обмяк и сник, вжал голову в плечи, а на лбу выступила холодная испарина. Его мания величия разрушалась и таяла прямо на глазах.
– Я сдаюсь, – вдруг произнес он глухим голосом, – и полностью признаю свое ничтожество.
Он резко встал, снял с вешалки в коридоре полушубок и шляпу и взялся за ручку двери.
– Ты куда это собрался, лапчик? – резко остановила его Кэт.
– На Авиационную, – выпалил он.
– Нет, ты давай убирайся отсюда прямо на вокзал – и сразу же в Навои, – холодно произнесла Натали. – Не могу больше тебя видеть!
– А как же вещи? – озлобился Шишкин.
– А вещи вышлем по почте, – промолвила с наслаждением Кэт.
У Шишкина лицо мгновенно вытянулось в подобие кренделя.
– Позвольте остаться хотя бы до утра, – взмолился он.
– Ладно, одну ночь можешь переночевать на кухне, – презрительно улыбнулась Кэт.
Шишкин, совершенно-разбитый и опустошенный, смирно поплелся на кухню. Начинало светать. Кэт бросила мне на пол матрац и шубу и ушла спать. Перед тем как уснуть, я решил заглянуть в свой дневник и прочел очередное послание молодой ученице.
«Дорогая Птица, одиноко летящая на север! В этой сказке (как и в любой сказке, если суметь увидеть ее глубину) изложено известное тебе психологическое учение о Сущности (индивидуальности) и Личности, которое мы с тобой проходили в начале этой весны. Ключ вроде бы простой, но владеть своей личностью, укрощать, обуздывать, перерабатывать ее неукротимую сырую алчную энергию, как ты уже прекрасно знаешь, не так просто. В эзотерических школах наша неразвитая Сущность может вырасти, но только в том случае, если ученик выдерживает нагрузку обучения, усваивает идеологию и разносторонне психологически развивается. Часто бывает так, что Личность в человеке дремлет, не проявляя себя заметно. Но стоит попасть в провокационную обстановку – и то, что в человеке дремало, вылетает как змий о двенадцати головах (в Алхимии его называют Уро-боросом). Причем даже если их рубить, они вырастают вновь, поэтому приходится быть изобретательным, пробовать разные методы, постоянно и внимательно наблюдать за собой. Не бояться экспериментировать, преднамеренно создавая провокационные нагрузки разной степени и интенсивности. Пытаться увидеть в себе множество самых невероятных существ, хороших и плохих, имеющих свое собственное мнение, свою жизнь, интересы; видеть, как они всплывают и затем неизвестно куда проваливаются; проследить, куда они скрываются, где живут…»
Дочитав последнюю строку, я вновь стал высчитывать, на сколько миллиметров я за сегодня продвинулся к Абсолюту.
На следующий день Шишкин, помятый, но слегка освобожденный от вечного хамства, выполз из кухни, тихонько надел ботинки и собрался как можно скорее бежать. Но Кэт, словно почуяв, что добыча пытается ускользнуть, появилась внезапно перед ним.
– Ты куда это собрался, братец? – спросила она с любопытством.
– Прогуляться по свежему воздуху, – ответил он, переминаясь с ноги на ногу.
– Тогда купи, пожалуйста, две бутылочки шампанского для дам.
– А где же я их достану в столь раннее время?
– Мне ли тебя учить, дорогой!
Развенчанный и покорный писатель смиренно поехал искать шампанское, а квартирка вновь погрузилась в сон. Через пару часов всех в доме разбудил резкий телефонный звонок.
– Это я, Шишкин. Пустите ради Бога, я уже полчаса стою под дверью, но мне никто не открывает.
– Ну, раз вспомнил о Боге, то заходи, – ответила Кэт и ушла на кухню ставить чайник.
Прошло пять минут – Шишкин ввалился в дверь, горделиво поставил две бутылки шампанского на середину стола и недовольно произнес:
– Еще немного – и я бы разбил от злости это шампанское об вашу дверь.
– Ты лучше побыстрей открывай бутылку, – холодно остановила его Кэт, – я не терплю мужчин, жалеющих себя.
Глаза Натали были особенно прекрасны в лучах зимнего солнца, пробивавшегося сквозь заиндевевшее окно.
– А теперь отправляйся на кухню готовить яичницу с луком! – приказала Кэт самозваному поэту.
– Вот теперь ты на своем месте и даже неплохо смотришься у плиты, – с восторгом отметила Натали.
Яичница и шампанское быстро исчезли. Я почувствовал себя весело, и даже гора грязных тарелок под столом и разбросанные окурки не мешали моему приподнятому настроению. Кэт специально запрещала убирать мусор, для нагнетания мрачной атмосферы: она хотела притянуть в ситуацию люциферические силы. Стол был покрыт табачным пеплом и заставлен пустыми бутылками. Через несколько часов наша бэд компани вновь проголодалась.
– Кош бы нам пригласить в гости, чтобы принес водки и закуски? – произнесла задумчиво Кэт.
Натали позвонила Боцману на работу – ответили, что он дома. Позвонила домой – жена сказала, что он с утра на работе.
– Может, вызвонить Мертвого Глаза? – подсказала Кэт, пуская прозрачное колечко дыма.
