Господи, как же мне понравился этот дом!
Даже то, что в нем нет света, меня не испугало.
Такое чудо природы. Как можно было придумать что-либо подобное? Уму непостижимо.
Я видела, что Сава наслаждается моим шокированным видом, специально все так подстроил. Чего стоило только то, что он угрожал, будто мы в том сарайчике жить будем. До сих пор мурашки по спине. Но я не могу скрыть свои эмоции. Дом просто обалденный.
Конечно, он утрировал, что тут ничего нет. Вода тут была, потому что на кухне я заметила мойку со смесителем. Не думаю что она для крастоты.
— Зачем мойка без воды? — спросила я, когда он начал разводить огонь.
О камине нужно сказать отдельно, потому как ничего подобного я в жизни не видела. Вроде старая печка, но с современным декором. А когда в нем весело заплясал огонь, без дыма и гари, я перевела взгляд на Саву и приподняла брови в ожидании его ответа.
— Тут сложная система отопления, дым идет по трубам под пол, — объяснил он.
— А вода? — напомнила я, садясь у огня. В желудке заурчало. Кроме печенек в машине, мы так ничего и не поели.
— Вода тут в основном дождевая, — усмехается он, поднимаясь. — Так что если экономить, то можно и искупаться. Сейчас нужно поесть, пока не стемнело.
— А свет? — продолжаю настаивать.
— Свет только от свечек, которых, к сожалению, нет, и с помощью вот этого, — он указал на то, что принес из той землянки в лесу.
Что-то похожее на железную банку, снизу толстую, сверху зауженную и с торчащим изнутри черным язычком. Сверху этот язычок закрывал стеклянный вытянутый колпак.
— Это керосиновая лампа, и, судя по твоему лицу, ты о таком не слышала, — смеется Сава.
— Конечно слышала, — возражаю я, не желая признавать свое незнание, — просто впервые вижу такую модель.
— Разнообразием моделей они не отличаются, — его смех становится громче, раздражая меня. Ну и где я должна была с таким столкнуться?
— Не вижу ничего смешного, — отрезаю, поднимаясь. Невыносимый тип. Только и знает, что издеваться и подкалывать. Да с таким серьезным лицом, что не поймешь, шутит он или нет.
— Подожди, я там из запасов Игоря вытащил банку тушёнки и пару картох, — привлекает он снова мое внимание, — сейчас суп сварганим.
Представила себе эту бурду и передёрнулась.
— Чего ты носик свой морщишь? — смеется он опять.— Ты же еще не пробовала.
— Просто представила, — возмущаюсь я. — И прекрати надо мной издеваться.
— Насчет моей готовки ты не права, — качает он головой, — будет вкусно, обещаю, — он облизывается слишком сексуально, на мой взгляд, так что мне хочется его стукнуть. — А что касается второго, то уж прости, но ты сама прям напрашиваешься.
Не отвечаю этому хаму, поднимаюсь и иду к своему рюкзаку.
— Я лучше приведу себя в порядок, чем продолжу тебя тут развлекать, — шиплю себе под нос и поднимаюсь наверх.
Осматриваю комнаты. Первая явно хозяйская, ничего лишнего, только кровать и тумбочка. Две двери. Заглядываю внутрь. Первая — маленькая гардеробная, вторая — ванная. И судя по тому, что во второй спальне я обнаруживаю такую же чашу, как и в хозяйской ванной, купаться здесь принято в деревянном чане. Вторая спальня практически ничем не отличается от первой, просто здесь в гардеробной нет вещей. Зато есть полотенце. Выдохнув с облегчением, привожу себя в порядок. Не рискую залезть в чашу, потому как просто не могу разобраться, как тут все работает. Поэтому, набрав немного прохладной воды в небольшую чашку, что стоит здесь же, моюсь. Холодно. Через минуту зубы начинают стучать. Так что я, быстро обтеревшись, переодеваюсь. От голода начинает мутить.
Подумав, накидываю свитер, который почему-то умудрилась засунуть в рюкзак. Утопаю в нем, как в мешке, но делать нечего, и я, закатывая рукава, иду вниз. Ароматный запах еды разносится по дому. Сава был прав, к тому моменту, как я управилась со своими делами, уже так стемнело, что я не могла увидеть, куда ступаю. Пришлось прощупывать все руками и ногами, чтобы не свалиться и не свернуть себе шею.
В тот момент, когда я в очередной раз протянула руку, пытаясь нащупать стену, наткнулась ладонью на что-то теплое. На секунду мне захотелось прижаться к этому теплу, чисто по-человечески, но я тут же себя одернула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тебя долго не было, — почему-то шепотом говорит Сава.
— Я купалась, — выдаю я, стуча зубами.
— Ты что, сдурела? — тут же громко возмущается он, и я чувствую, как взлетаю и оказываюсь у него на руках. — Кто в это время суток купается?
Мы спускаемся вниз так быстро, что мне кажется, мы летим.
И как только он может что-то видеть в этой кромешной тьме?
В один миг меня закутывают в огромное, пахнущее шерстью одеяло и сажают у камина. Здесь уже можно разглядеть хоть что-то.
— Пей, — приказывает он, всучив мне в руки деревянную чашку с ручкой-мишуткой, которую я рассматриваю, пока грею руки. Только сейчас я понимаю, насколько действительно замерзла.
На удивление запах соответствует вкусу. Зажмурив глаза, наслаждаюсь непонятной бурдой, приготовленной Савой, и теплом огня.
Мне кажется или здесь пол теплее? Тут я вспомнила, что он говорил что-то про отопление.
— Ну как тебе? — спрашивает Сава, садясь напротив с такой же чашкой, но, в отличие от меня, он не укутан по самый нос в одеяло.
— Съедобно, — хитрю я.
— Да ладно, поэтому ты уже все вылакала? — смеется этот негодник.
Перевожу взгляд на чашку — и правда все выпила.
— Давай еще налью «съедобного», — протягивает он руку.
От тепла меня немного разморило, и я расслабилась.
— Так и где он? — спрашиваю я. — Хозяин дома, - уточняю увидев недовольное лицо Савы.
— Уехал по делам, — отвечает он, нехотя.
— И кто он? — продолжаю спрашивать.
— Тебе зачем? — майор окидывает меня недовольным взглядом.
— Ну, хотелось бы знать, в чей именно дом я ввалилась по твоей милости, — удивляюсь я его реакции.
— Ему ни холодно ни жарко от того, что ты тут погостишь вместе со мной, — отрезает он. Грубиян.
Но, блин, тут так тепло, что не хочется двигаться. Меня все еще знобит, так что я сильнее укутываюсь в одеяло.
Не буду больше с ним разговаривать. Хам.— Не знаю, как ты, но я буду здесь спать, — вопреки своим же мыслям решаю сразу застолбить себе местечко.
— Спешу тебя обрадовать, но мы оба будем спать здесь, — возражает он.
— Что? С чего это? Ты иди спать наверх, — возмущаюсь я.
— С того, что ночью станет еще холодней, — чеканит он недовольно.
— И что? — возмущаюсь я, забыв, что только что куталась и стучала зубами. — Здесь места мало.
Я развожу рукой, мол, сам посмотри.
— Почему ты так упираешься? — делает он удивленное лицо, будто действительно не понимает. — Я знаю, о чем говорю.
— Вы что же, с хозяином дома тоже друг дружку здесь грели? — вырывается у меня.
Сама не ожидала от себя такого ехидства. Судя по его блеснувшим яростью глазам, это я зря.
— Не думаешь же ты, что я настолько наивна?
— Теперь я знаю, что ты настолько глупа, — кидает он, направляясь ко мне.
Я непроизвольно вся сжимаюсь от страха. Но, вопреки моим фантазиям, он только отбирает у меня пустую чашку. И, судя по грохочущим звукам, он, стоя спиной ко мне, моет посуду. И да, Сава в ярости.
— Спасибо, — решаю я немного смягчить свои слова и сменить тему. — И как долго мы тут пробудем?
— Пока, думаю, неделю, а там посмотрим.
— Ты же шутишь? Неделю? Мне нужно вернуться в город, — возмущаюсь я, забыв все свои благие намерения.
— Здесь ты в безопасности, — отрицательно качает он головой и, не оглядываясь, выходит в ночь. Вот так, без ничего, в полную темень.
Я тут же вскакиваю, но замираю. Я не думала, что боюсь темноты, но только боюсь, что до этого я ее и не видела. Здесь, в отличие от города и воинской части, света нет нигде, ни одного слабого огонечка.
— Сава, — зову я с порога. Мой голос возвращается ко мне эхом, и странные звуки ночи вместе с ним. — Сава.
