— Пожалуйста.
Как только он переступил порог, Джейн снова опустилась на стул. Они наверняка послали не того человека, подумала она. Он — кинозвезда в позаимствованной у старьевщика одежде. С минуты на минуту явится режиссер и операторская группа, и начнется съемка. В реальной жизни люди так не выглядят…
— Извините меня. — Она виновато улыбнулась и солгала: — Я приняла вас за другого. Прошу прощения.
— Ничего, — отозвался молодой человек. — Я не хотел вас пугать.
— Все нормально. Не берите в голову. — Она рассмеялась и встала. — Это моя вина. Игра света. Все просто и обыкновенно.
Молодой человек явно не понял ее объяснения. Да и не мог, судя по лексикону и выговору. А если принять во внимание его неземную красоту, о какой простоте и обыкновенности вообще могла идти речь?
Может, это и вправду так бывает, подумала Джейн. Может, ангелы в самом деле спускаются к вам…
Куда?
В сад?
В кухню?
В жизнь?
2
Вторник 7 июля 1998 г.
Вечером Джейн и Гриффин сидели в сумерках на веранде и молчали.
Люк оставил открытым садовый кран и насадил на него распылитель с достаточным радиусом разбрызгивания, чтобы полить все посаженные цветы. «Закройте в половине девятого, — попросил он. — Тогда до захода солнца останется еще час».
Было пятнадцать минут девятого.
На Джейн благоприятно действовали журчание воды, запах скошенной травы и вскопанной земли. В голове возникали картины вечеров в Плантейшне — со звуками, производимыми ручными газонокосилками соседей, и шелестом струи воды из шланга, которой садовник Джошуа поливал плитки террасы перед домом семейства Терри. Мираж в казавшемся пустыней настоящем. И еще — шепот ребенка: все пропало.
Я пропала.
Скинув туфли, Джейн сидела в шезлонге с сигаретой и большим стаканом мартини — тройным. Такой не подадут ни в одном баре, уверял Грифф.
— А почему он синий? — спросила она.
— Доверься мне, — сказал муж. — После моих новых коктейлей тебя больше не потянет на классические.
— Новых?
— Видишь ли, я в свободное время учусь на бармена. — Он улыбнулся и щелкнул пальцами. — Просто, как бутерброд. Надо только достаточно любить спиртное.
— Еще бы. Каждый второй бармен в Стратфорде — не говоря уж о Торонто, Монреале, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе — безработный актер. Ты говоришь правду? Ты в самом деле…
Гриффин похлопал ее по руке.
— Шучу, Джейн, шучу. Просто я бываю там и сям, присматриваюсь, пробую и запоминаю. Третьего дня выпил пару таких коктейлей. Хотя, учти, менее крепких.
— Где?
— В «Паццо». Наверху. Там новый бармен. Бесподобный. Лучшие в мире мартини и манхэттены. Его называют Шейкер. Как тебе нравится? Он почти танцует фламенко, когда смешивает напитки. Смотреть — одно удовольствие. А коктейли — умрешь.
— Не дай бог! А что в них такое?
— Секрет, — отозвался он. — Ну, поехали.
Восхитительно. Странно, но восхитительно и… немного страшновато.
А потом наступило молчание.
Куда он уходит, когда молчит? — подумала Джейн. К Зои? В «Даун-стрит». Он так и не сказал, с кем был. А однажды вечером — когда же это? — ах да, в пятницу — она обнаружила, что он мастурбировал в ванной. Грифф не заметил ее, потому что стоял под душем, спиной к двери. Джейн тихонько ушла и легла в постель.
Ее мучило — почему?
Почему с собой, а не со мной? О ком он думал? Кого представлял? Кого-нибудь из прошлого? Может ее, Джейн — восьмилетней давности, в начале их любви? Или из настоящего? Зои Уолкер? Или какую-то неизвестную другую? Что об этом скажет доктор Фабиан? Спроси его. Только будь откровенна и ничего не скрывай.
Прости, пожалуйста, перебила себя Джейн, что значит «ничего не скрывай»? Я беззащитна, а Грифф продолжает бомбить меня своими тайными свиданиями. Ну, подожди — я тоже так сумею.
— Наоборот, мне надо скрывать, — прошептала она вслух.
Повернулась и посмотрела на мужа.
Грифф сидел — и, сощурившись, смотрел куда-то вдаль поверх кромки стакана. А ее вряд ли вообще замечал.
Джейн отвела глаза. С минуты на минуту надо вставать и идти закрывать воду.
Я должна тебе кое-что сказать, Грифф…
Она снова посмотрела на него. Он закуривал сигарету. Лениво. Даже как-то томно. Ласкал зажигалку пальцами, как в ванной ласкал себя.
… кое-что, чему ты даже не поверишь…
Она вспомнила: «Мне нужен подвал. Можно войти?»
Они стояли. Смущенные. Оба.
Потом он улыбнулся: «В подвал? Можно?»
Она указала на люк у раковины подле плинтуса: «Пожалуйста. Это там — внизу».
Телефонист кивнул, поднял крышку и прислонил к стене.
— Там есть…
— Вижу.
Он закрепил крышку скобой над плинтусом, снял три поперечные балки и сложил их рядом с люком. Взглянув в темноту, обвел глазами стены.
— А где?..
— Выключатель? Вон там.
— Спасибо. — Телефонист включил свет, опять кивнул и скрылся в подполе.
А Джейн возвратилась к столу, где до этого начала составлять предварительный план предполагаемой покупки дома.
Господи, как же жарко. — Она вытерла пот и машинально распахнула платье.
Духота.
Она зажмурилась над листом бумаги, не в силах сосредоточиться.
Почему?
Она чувствовала себя какой-то… какой? Какой она себя чувствовала?
Беспомощной.
Он был красивее всех мужчин, которых она до сих пор видела. Но его красота была не только физической. В ней присутствовало нечто большее. Нечто неопределимое — нечто, отличающее людей, которым суждено умереть молодыми.
Джейн продолжала наблюдать, как Грифф упивался первой затяжкой сигареты. Упивался? Да. Дым в горле — то же, что мартини. Курение — просто еще один способ пития.
Она проверила свою теорию на себе: губы, рот, горло. Да, я пью «Мартини экстра майлд слимз» — второе по качеству мартини в городе.
Восемь тридцать. Джейн отставила не выпитый и наполовину стакан и спустилась выключить воду. Вороны смотрели на нее и шуршали крыльями. Не включай свет в саду, молили они. Сова может найти нас и так.
Джейн не собиралась зажигать наружный свет. Она любила вечера. Еще час с лишним до темноты.
Босая, она направилась по росистой траве посмотреть, что посадил Люк.
Результат титанических усилий Люка разочаровал ее, но, вспоминая скрупулезные подсчеты садовника, Джейн понимала, что со временем все вырастет и заполнит пространство: розы, цветущие кусты, разные сорта лилий, ирисов, пионов и другие растения, которые она пока не узнавала. Но уже пахло, как в настоящем саду, — сырой землей и влажными листьями. Зелень. Земля. Зеленеющая земля места, где я родилась и где я до сих пор… и где тот улыбающийся молодой человек.
Джейн оглянулась на Гриффина. Он явно по-прежнему где-то витал. И продолжал витать, даже когда она вернулась в шезлонг и взяла свой синий мартини.
Она закрыла глаза и очень глубоко вздохнула. Это был, собственно, не вздох, а заявление: Я должна тебе кое-что сказать!
Она касалась телефониста. Он касался ее. И, судя по всему, это произошло не случайно. Так было предопределено.
Какая чушь!
Разве?
Джейн подумала о Трое. Неужели и то было предопределено? Это безумие, внезапность, отвратительность? В сущности, предательство. Нет, там не предопределенность, а умысел. Умысел отчаявшегося, который потерял контроль над штурвалом своей жизни. И, наверное, неизбежно, что Трой умер таким образом — в сорвавшейся с шоссе машине, не справившись с мукой всего того, что его терзало.
Она вспомнила его глаза, потерянные, полные отчаяния и ярости. Он потерял все, и даже последний жест ему не удался.
Я должна тебе кое-что сказать, Грифф. Кое-что, чего я не понимаю.
— Сколько времени?
Джейн посмотрела на часы.
— Без восемнадцати десять. А что?
— Мне пора.
— Господи, Грифф, опять? Каждый вечер!
— Я тебе говорил, — ответил он, поднимаясь. — Скоро услышишь хорошие новости. Потерпи.
— Слушаюсь, сэр, — тоном примерной ученицы шутливо произнесла Джейн. — Как вам будет угодно, сэр. — Она улыбнулась, стиснув зубы, ее глаза сверкали.
Но я должна тебе кое-что сказать, сукин сын! Я… влюбилась в незнакомца.
Гриффин посмотрел на жену, и в его взгляде промелькнуло любопытство. Вопросы становились обоюдными. С ней что-то происходит. Но что?
— До свидания.
Джейн не ответила. Только поправила платье и глянула вверх, на ореховое дерево и полчище ворон. А когда услышала, как щелкнула дверь, прошептала:
