— Он мне не верит, — Виорика рассмеялась приятным грудным смехом.
— Не суди его строго, дорогая, — сказал Валум. — Он так мало знает.
Они покинули дом Виорики ближе к закату. Все это время Джеймс провел с Валумом и его дамой. Мужчины сидели в тени, а Виорика грелась на солнце, подставив лицо его лучам. Джеймс выразил опасение, что она обгорит. Ее кожа казалась такой нежной. Солнечные лучи могли нанести ей непоправимый вред. В ответ на его замечание женщина рассмеялась во второй раз. «Гелиосы способны войти в открытый огонь и не погибнуть», — пояснил Валум. — «Как ты нечувствителен к холоду, так они не чувствительны к жару, а их глаза к яркому свету».
На обратном пути во дворец Валум предупредил, чтобы Джеймс ни с кем не обсуждал увиденное. Конечно, личную жизнь такого влиятельного человека, как первый магистр, не скроешь. По столице давно ходили слухи, что магистр навещает гелиоску и что их связывает нечто большее, чем просто дружба или деловые отношения. Но догадки ни к чему лишний раз подтверждать. Пока они остаются слухами, они невинны. Но стоит им превратиться в истину, как не оберешься проблем.
— Гелиосы совсем недавно были нашими врагами, — сказал Валум. — С момента подписания мирного договора мы принимает их на своей земле. Мы торгуем с ними, ведем переговоры, поддерживаем подобие дружеских отношений, но мы никогда не забываем о столетиях рабства. Браки между людьми и гелиосами запрещены. И их законами, и нашими. И мы, и они тщательно бережем чистоту крови.
— Я мало знаю о гелиосах, — ответил Джеймс. — В детстве мне внушали, что они ненавидят нас не меньше снежных.
— В этом есть доля истины. С той лишь разницей, что морейцы, прежде всего, воины, мы для них добыча. А гелиосы прирожденные господа. Мы для них слуги.
— Но вы нашли общий язык с леди Виорикой.
— Не все люди и не все гелиосы одинаковы, — сказал Валум. — Существуют исключения. Но они лишь подтверждают правила. Люди, зажатые с одной стороны Гелиополем, с другой Мораной — обязаны держаться вместе. Но даже в этом случае выжить будет непросто. Надвигается война. В такое неспокойное время вопрос на чьей ты стороне особенно важен. Морейцы решили, раз пало иго гелиосов, пришла их пора править людьми. Нельзя этого допустить. Но едва мы вступим в войну с севером, юг нападет с другой стороны. Он давно мечтает вернуть былое господство. И что остается нам? Правильно, — кивнул Валум так, словно Джеймс озвучил его мысли, — хитрость. С ее помощью необходимо удержать одну из сторон от вступления в войну. С одним противником мы худо-бедно справимся, но с двумя мы обречены на поражение.
Джеймс простился с первым магистром у дверей дворца. Возвращаться на пост было поздно, его смена закончилась, и он отправился в казарму. По дороге он думал о словах Валума. Неужто будет война? Снежные с давних пор разоряли его родину, но никогда не продвигались дальше северных границ. Лучше бы Валум ошибался. Но кто он такой, чтобы сомневаться в словах первого магистра?
Глава 8. Наемный убийца
Жизнь Элая в столице складывалась не так удачно, как жизнь Джеймса, только ему и в голову не приходило сдаться. Хотя листовки с его изображением ощутимо портили жизнь. Но Элай привык к опасности. Скрывая лицо, он носил куртку с капюшоном, как когда-то Джеймс. А зарабатывал на кусок хлеба и кружку эля вор по-прежнему с легкостью. Прижмет, бывало, вечером в подворотне зазевавшегося горожанина. И едва острие кинжала упрется обывателю под ребра, как все его богатства перетекали к Элаю в карманы. Деньги он спускал в кабаке «Белый волк», и на следующий день снова выходил на охоту подобно хищнику давшему название заведению.
Нынче он отправился за добычей раньше обычного. Солнце только перевалило через зенит, а Элай уже сновал в гуще толпы, а все потому, что сегодня был ярмарочный день. В праздник, если у тебя не деревянные пальцы, можно разжиться деньжатами, не прибегая к насилию, просто порывшись в чужих карманах.
На торговой площади было не протолкнуться. Гул толпы, выкрики торговцев, рекламирующих товар, хохот скоморохов и над всем этим шумом — звон монет, которые так и просятся в руки.
Элай прошелся от одного конца площади до другого, собрав по пути немалый улов. Ремень отяжелел под весом кошелей. Пора было сворачиваться — число солдат, патрулирующих площадь, росло. Если его узнают, то немедленно схватят. Такого риска не стоит даже богатый навар.
Элай повернул к кабаку. В это время суток там пусто, можно отсидеться. Награбленного хватит на несколько дней. Предчувствуя отличный вечер, он натянул капюшон на глаза, опустил голову к земле и успешно миновал солдат, высматривающих карманников.
Выход с круглой как диск солнца площади, обнесенной домами, представлял собой узкий просвет между зданиями. Людской поток здесь делился на два направления. Элай вклинился в число тех, кто покидал площадь, пресытившись ярмаркой. Он почти добрался до просвета, когда впереди идущие встали, точно напоролись на невидимую стену. Он приподнялся на носки и вытянул шею, разглядывая, в чем там дело. На выходе поставили солдат, и те проверяют уходящих с ярмарки? Первым желанием было повернуть назад, подальше от кордона. Но причина задержки крылась в другом. Люди расступились, пропуская важных господ. Ограбить богатого купца или, если повезет, чиновника — дело чести.
Работая локтями, Элай проложил себе путь в первый ряд. План был прост: притвориться, что споткнулся, и упасть на богача. Пары секунд хватит, чтобы обшарить карманы.
Он несколько раз сжал и разжал кулаки, разминая пальцы. От их ловкости зависело выгорит ли дело. Вот показался лучник — богача сопровождал эскорт. Элай пропустил его и приготовился к трюку, но ноги будто приросли к земле. Он так и не двинулся с места.
Вместо престарелого купца с большим животом и одышкой шла девушка. С миловидного лица еще не стерся отпечаток наивного детства. Волосы походили на солнечные лучи; кожа, словно расплавленное золото; губы — лепестки геллы. Шагала она легко и непринужденно, при этом каждое ее движение было исполнено достоинства.
Кто-то толкнул Элая в спину, и его недавний план неожиданно осуществился — потеряв равновесие, он упал под ноги девушке. Встав на колени, взглянул на нее снизу вверх, и его точно обдало ледяной водой, так что волоски на руках встали дыбом. Каким презрением был наполнен взгляд янтарных глаз! Точно он куча навоза, в которую она чудом не вступила.
В следующий миг Элая оттащили с дороги и ударили под дых с такой силой, что он забыл, как дышать. Единственное, что мог — смотреть на красавицу, силясь понять, как в одном существе сочетаются мягкость невинности и холод высокомерия.
Лучник занес кулак для второго удара. Целился в челюсть, но Элай потерял способность постоять за себя. И это при том, что в уличной драке ему не было равных.
— Довольно!
Кулак замер в паре сантиметров от скулы. Только теперь Элай заметил, что девушка была не одна. Помимо лучников ее сопровождал мужчина одетый столь же богато, как она. А еще у него были такие же светлые волосы и кожа с золотым отливом. Его рука по-хозяйски легка на талию девушки, и Элай впервые с момента удара почувствовал себя готовым к бою.
— Оставьте его. Он не сделал дурного, — велел мужчина, увлекая спутницу на площадь.
Толпа сомкнулась за их спинами. Девушка и мужчина пропали из поля зрения. Элай поднялся и, уперев руки в колени, восстанавливал сбившееся после падения дыхание.
— Ну, ты даешь, — услышал он знакомый голос. — О чем ты думал? Твоя рожа висит на каждом углу. Тебя запросто могли узнать.
Перед ним стоял Дарг — известный в столице вор-карманник. Небось, тоже пришел поживиться на ярмарке.
— Все вышло случайно, — прохрипел Элай. Грудная клетка ныла. До чего крепкий кулак у треклятого лучника!
— Потерял бдительность, при виде симпатичной мордашки, — загоготал Дарг. — Да у тебя, по ходу, давно бабы не было.
— Кто она такая? — Элай поискал в людском потоке золотоволосую голову. Но девушка была невысокого роста и давно затерялась в толпе.
— Жена влиятельного господина из Гелиополя.
— Солнечная?
— Не говори, что не заметил цвета ее кожи и волос.
— То-то она показалась мне странной, — пробормотал Элай. — Кто с ней был? Муж?
— Он самый, — кивнул Дарг. — Лоредан Справедливый из рода «Первого луча зари». Важный вельможа в родных краях.
— Откуда ты столько знаешь о солнечных?
— Я любопытный. Успех моей работы зависит от информации.
— Тоже скажешь, — усмехнулся Элай. Он уже полностью оправился от удара и выкинул из головы образ дочери солнца. — Твоя работа шарить по карманам.
— Нелишне знать, в чей карман лезешь.
Вдвоем они вернулись в кабак, где за кружкой эля обсудили отличия карманника от грабителя. Дарг считал свою работу искусством, а себя художником. «Мои пальцы», — говорил он, — «мое вдохновение, а карманы зевак — инструмент, на котором я играю». Элай ухмылялся, слушая его. Он считал старый добрый грабеж пусть грубым, зато надежным способом отъема денег.
