Боль пронзила мою голову. Крики, женщины кричали... кровь... оружие... пули. С грохотом я упал на колени и схватился за голову.
— Убирайся!— Я услышал голос женщины.
— Мисс. Пойдемте!! — приказал охранник. Я пытался встать. Я прижал кулак к земле, чтобы попытаться подняться, но упал. Боль в голове была слишком сильной.
— Я сказала, уходи! Это приказ! — повторила женщина.
Мужчины молчали, когда женщина снова сказала:
— Уходите! Убирайтесь! Или, да поможет мне Бог, я накажу вас за неподчинение!
— Бл*дь! — крикнул один из охранников в ответ. — Мы будем наблюдать. Если он что-то сделает с тобой, мы вернемся, чтобы убить ублюдка! Мне все равно, каковы инструкции Князя. Ваша жизнь — наш приоритет. Это приказ твоего отца. — Я услышал шаги и дверь захлопнулась.
Боль покинула мою голову, но сердце все еще билось слишком быстро. Мышцы ослабли, я упал на пол. Я чувствовал женщину рядом, но мое тело онемело. Я едва мог двигаться.
Заставил себя повернуться, женщина сидела в углу, где я ее и оставил. Ее карие глаза смотрели на меня в страхе. Ее руки все еще дрожали.
Я подполз ближе, но цепи были слишком тяжелыми. Упав на землю, я уставился в глаза женщины, но тьма снова забрала меня.
Тьма тянула меня вниз…
Глава 7
Талия
Тело Заала упало на пол рядом со мной, и я прижала руку к своему безумному сердцу, пытаясь успокоиться. Я закрыла глаза и вдохнула через нос. Я была неправа. Так чертовски неправа. Костава не был мертв, он был очень даже жив.
Я вспомнила это ранее утро. Вспомнила момент, когда я посмотрела на безжизненное тело Заала на экране своего ноутбука. Вспомнила тот момент, когда мое сердце решило контролировать голову…
Тогда я услышала, как внизу закрылась входная дверь. Илья и Савин отправились патрулировать территорию. Мои ладони начали зудеть от осознания того, что в доме осталась только я. Только я и Заал.
В моем животе запорхали бабочки, когда я снова увидела его прекрасное лицо. Наблюдение за ним каждое утро стало моим ежедневным ритуалом.
Спрыгнув с кровати, я убедилась, что дверь спальни заперта, и подбежала к ноутбуку. Заал, после минимального движения в течение всего дня, рано заснул прошлой ночью, раньше, чем я легла спать. Но я знала, что он проснется прямо сейчас. Прямо сейчас. Он больше не метался из стороны в сторону и не рычал на всех, кто приближался в течение этой неделе. Скорее он сидел у стены, его голова низко висела, его большое тело дергалось и потело. Но он не двигался. Его нефритово-зеленые глаза были тусклыми, когда он смотрел в никуда, его внимание ни на чем не было сосредоточено.
Я не знала почему, но я наблюдала за ним. Смотрела, как он лежал там, словно сломленное и измученное животное. Моя грудь болела, и никакое растирание кожи не могло ее успокоить.
Я всегда чувствовала себя застрявшей, умственно и эмоционально потерянной в этой жизни Братвы, и, вид Заала Коставы, человека, которого я была вынуждена ненавидеть, просто разбил мне сердце. Потому что он отражал мои чувства. Особенно в последнее время я чувствовала себя такой разбитой и израненной изнутри. Он выглядел разбитым и покрытым шрамами снаружи. Я чувствовала связь с Коставой. Я предположила, что он и я были родственными душами.
Открыв свой ноутбук, я ожидала увидеть Заала в том же сидячем положении, связанного цепями, со спутанными волосами и одетого только в черные спортивные штаны, на которых настоял Лука, чтобы тот носил, когда ему в первую ночь давали наркотики.
Я щелкнула значок на рабочем столе, выбрала камеру подвала и, затаив дыхание, подождала, пока она подключится. Когда появился Заал, мое сердце сразу упало. Он не сидел, как ожидалось. Он все еще лежал на земле, тело было до сих пор неподвижно.
Я наклонилась ближе, желая, чтобы он двинулся. Но прошло два часа, а он даже не вздрогнул. Глубокая яма образовалась в центре моего желудка. Он выглядел... что если?..
Я сглотнула густой ком в горле и почувствовала незнакомую пустоту в сердце. Я знала, что ему становилось хуже, его поведение резко изменилось за последние несколько дней. Но он был сильным. Я думала, что он выживет. Я думала, что это был еще один этап на пути к выздоровлению. У него их было несколько за последние пару недель.
Оставив свой ноутбук на комоде, я спрыгнула с кровати. Положив руки на бедра, я уставилась на запертую дверь спальни и заставила себя сделать то, что поклялась никогда не сделаю.
Мне нужно было увидеть его ближе.
Я подняла руку и прижала ладонь к цепочке, покоящейся на моей груди. Я подумала о том, почему мой отец не одобрил спасение Заала. Почему Лука должен был привести его сюда, в Хэмптон, а не в камеру в Бруклине. Но независимо от того, сколько я пыталась убедить себя не делать то, что побуждает меня сделать мое сердце, пара нефритово-зеленых глаз будет доминировать в моем уме, захватывая его в плен моего разума. Дерьмо! Эти глаза! В них было столько печали. Пытка, боль и растерянность, сияющие в их глубине, звали меня.
Я должна пойти. Он нуждался во мне.
«Это пиз*ец! Это чертовски безумно!» — молча думала я по-русски.
Подбежав к двери, глубоко вздохнула наверху лестницы и неистово сбежала вниз. Савин и Илья, вернувшиеся с патрулирования, вышли из кухни.
— Мисс Толстая? — спросил Илья. — Что случилось?
Проведя рукой по волосам, я сказала:
— Я была у своего окна и, кажется, увидела кого-то снаружи. Может быть, больше, чем одного?! Я не уверена…
Савин выпрямился и тут же вытащил свой глок. Илья двинулся ко мне. Он посмотрел мне прямо в глаза и приказал:
— Оставайся здесь!
Через несколько секунд они выбежали из дома. Зная, что у меня осталось мало времени, я поспешила к скрытому сейфу, ввела код доступа и взяла ключ от подвала.
С трясущимися руками от подпитывающего мой безрассудный план адреналина, я подошла к двери подвала. Не думая ни о каком упреке Савина, Ильи или Луки, я вошла в темную комнату и тихо закрыла за собой дверь.
Остановившись на крошечной площадке, я вздохнула с дрожью. «Двигайся, Талия, — сказала я себе, — просто двигайся. Он нуждается в тебе».
Оставив ключ на выступе, я взялась дрожащей рукой за перила и начала осторожно спускаться. С каждым шагом по деревянной лестнице мое сердце билось все громче и громче.
Когда стали видны просторы темной комнаты, и мой взгляд упал на неподвижного Заала Коставу, мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не спешить и просить его проснуться.
Я не слышала его дыхание. Он лежал ко мне спиной, его большое тело свернулось в позу эмбриона, как будто боль была слишком сильной, чтобы ее перенести. Его окровавленные и разбитые руки и ноги были абсолютно неподвижными.
Реальность накрыла меня с головой — он мертв.
Дерьмо! Чем Джахуа его накачивал? Неужели того, что вышло из его организма за последние две недели, было слишком много для человека? Даже для такого грозного человека, как Заал?
Сложив руки на талии, я молча подошла к его коматозному телу, вздрогнув, увидела цепи, которые так крепко держали его на месте. Его загорелая кожа была бледной, и, наконец, убедившись в том, что он умер, я упала на колени рядом с ним, и мои плечи опустились.
Я наблюдала за этим человеком в течение нескольких недель, долгие часы, проведенные в восхищении, и как бы я ни старалась, я не могла его ненавидеть. Я хотела, чувствовала себя обязанной... но, черт возьми, это было невозможно.
Как кто-то может ненавидеть человека, который настолько сильно сломлен? Человека, который никогда не знал любви? Человека, наполненного такой болью? Мужчину, которого держали в темноте в цепях?
У меня возникло желание. Мне нужно было прикоснуться к нему. Я должна была. Что-то внутри меня подтолкнуло протянуть к нему руку. Никто не должен умирать таким образом. Одиноким, без заботы человека, предлагающего уют в последние часы.
