– А как же иначе? Я без «корочек» уже не могу! Контора серьёзная и закрытая, берёт в сотрудники только людей со специфическим опытом. «Мамай» сразу предупредил, что и сведёт, и словечко замолвит, но ничего не гарантирует: как сама понравлюсь… Понравилась, как видишь.
– И какие у тебя обязанности?
Рена улыбнулась – так нежно и ласково, что извиняться впору. Потом всё же сказала:
– Вызывают по особому коду несколько раз в год. В отдельную раздевалку входишь в своей одежде – выходишь в полном камуфляже. В таком же виде трое-четверо личностей уже сидят в приёмной. Слушаем инструктаж, грузимся в машины или в вертолёты, мчим на место. Работаем. Потом возвращаемся тем же путём. Деньги перечисляют на обычную карточку «Visa». Всё.
Я понимал, что это далеко не «всё», но и сказанного было вполне достаточно. Вот только нужно уточнить…
– Наша фирмочка у них «под колпаком», нет?
– Ни в коей мере: мы исполнители, а не шпионы, – Рената грациозно изогнулась и забрала у меня свой документ. Потянулась сыто и зевнула. – Пойдём спать, устала я сегодня что-то. Или перебрала…
Встали с кресел мы одновременно, чуть было не столкнувшись при этом. Взяв девушку за руку, я тихо спросил:
– У тебя есть сейчас кто-нибудь?
Рената передёрнула плечами, как от холода, и неторопливо высвободилась. Поправила мне воротник халата и сказала:
– Твоя комнатка прямо по коридору и налево. Вещи тоже там. Кроме «стволов», конечно.
5. Психическая атака
– Ну что, птенцы гнезда Елисаветиного? – пошутил Канер, когда мы собрались на очередное совещание. – Две недельки откинулись, оговоренное время на исходе, и нам нужно что-то предпринимать!
– Ты это говоришь таким тоном, Миша, как будто мы напропалую бездельничали, – с укоризной заметила Лозанникова. – А ведь на самом деле у нас и свободной минутки не было!
Здесь она погрешила против истины, но совсем немного. Законный обеденный перерыв мы получали регулярно – правда, порой не на рабочем месте, а где полдень застанет – но в остальном исправно трудились от звоночка до звонка. И за неполные четырнадцать дней успели сделать очень много. Самое главное, что фирма уже принадлежала нам. Правда, называлась она теперь гораздо необычней и интригующе: «Ли Ле Ло» – крупными готическими буквами на вывеске. Чуть пониже и гораздо мельче перечислялись оказываемые услуги (посредничество, маркетинг и так далее). Три первых загадочных слога не расшифровывались, и только сами скромные служащие знали, что они означают начало имени, отчества и фамилии их важной руководительницы: Лизавета Леонидовна Лозанникова. Данное название в коллективе не обсуждалось и критике, естественно, не подлежало. И вообще все мы были поставлены перед фактом: явились однажды рано утречком – и увидели на фасаде сей лингвистический сюрприз. И саму выдумщицу под ним. Сияющую, как начищенная сковородка.
Справедливости ради стоит заметить, что именно она выдержала на своих плечах всю тяжесть сражения за нашу свободу. Как и предполагалось, господин Грубиянов был не против по-тихому избавиться от прогоревшей компании, но вот долг отдавать категорически не желал. Через сутки непрерывного прессинга, которому его подвергла не менее упрямая бывшая заместительница, он нехотя заменил категоричность на относительную покладистость, а ещё через день согласился вернуть половину. «Я бы и совсем его дожала, – хвастались нам, – но решила, на всякий случай, не обострять предельно отношения. Кто знает – вдруг потом понадобится? Да и переоформление он обещал нам ускорить, у него связи…»
Оказавшись у руля, наша прекрасная маркиза для начала легонько расширила штат, взяв на полставки курьера. Им оказался мальчишка-восьмиклассник, первым откликнувшийся на объявление. Звался он Димой и представлял из себя нескладное белобрысое подростковое существо с конопатым лицом, круглыми очками, брелоком Бэтмена на брючном ремне и неизменной деревянной зубочисткой «метёлочкой» в уголке рта – явное подражание еще какому-то киношному герою. Всё бы ничего, но время от времени Димочка эту зубочистку ронял на пол и вместо того, чтобы достать другую, поднимал упавшую, вытирал о штаны и снова пихал в рот. Нечего и говорить, что точно так же поступал он и с куском упавшей во время еды булки. Меня это немножко коробило.
Приходил он к нам каждый день сразу после школы и отправлялся разносить по разным адресам какие-то письма, флаеры, листовки, плакатики и рекламные буклеты, которые готовил для него Нечитайло. Отрадно было видеть, как наша фирмочка, получив новое название, не забывала о старых договорах, что оставляло надежду по завершении авантюры с долгом Нефилова вернуться к мирной деятельности. Впрочем, авантюра – это ещё было очень мягко сказано…
– У амазонки Це есть план, – сообщил я. – На днях она мне его поведала в общих чертах и удивилась, отчего это я оказался близок к полуобморочному состоянию. Надеюсь, что у вас нервные системы покрепче.
Мои надежды подтвердились с лихвой, так как разумное отношение к сообщению «амазонки» проявил лишь наш осторожный казак Тарас – правда, он так и не донёс до головы указательный палец, которым собирался выразительно повертеть у своего виска. Госпожа Лизавета очень даже заинтересовалась и плотоядно потёрла ручки, а Канер вообще заявил, что техническую сторону дела он запросто обеспечит. «К сожалению, слушать разговоры клиента с семьей придётся на небольшом расстоянии – скажем, из машины. У Тараса „волжанка“ имеется, у меня „жигулёнок“, так что справимся».
– Подслушивание через «клопа» – это лишь третья стадия всей затеи, а то и четвёртая! А на второй: «Хто же мине будет с кичи вынимать?» – очень натурально пропел я голосом Александра Розенбаума. – Ибо после первого этапа ваш покорный слуга прямиком отправится «на нары, брат, на нары, брат, на нары!» Кто сию песенку пел, я не знаю, поэтому адекватно повторить не могу.
– Это нежелательное событие как раз и должна предотвратить твоя майорская ксива! – отпарировала Рената. – Необходимо, чтобы тебя не сцапали грубо, а вежливо отвезли на собеседование…
– …которое вполне может закончиться отправкой опять же в арестантскую, – очень недовольно буркнул Тарас Давыдович. – Риску дюже много, а вот выгоды не бачу!
– Так немедленной выгоды мы сразу по-любому не получим, – заметила Лозанникова. – Но сама идея интересная, братцы! Значит, её суть, как я понимаю, лишить гражданина Пачулина его «крыши»?
– Хотелось бы, но с налёту, боюсь, не получится, – согласилась Рената. – Даже со всеми данными, которые мне удалось накопать. Но, во-первых, «чердаку» придётся крепко призадуматься – а он очень даже не дурак, «чердак» -то! – а, во-вторых, наша психическая атака, я думаю, хорошенько накалит атмосферу в семействе самого клиента. Как я узнала, Евгений Иванович – человечек нервный, а уж его супружница в этом смысле вообще не подарок! Однако они наглецы по отношению к другим, а вот испытать прямой наглёж на собственных шкурах…
Тут внимание к себе привлек Канер: любимым своим профессорским жестом сдвинув очки на середину носа и негромко постучав по столу маркером, он важно сказал:
– В сатирическом репертуаре у выдающегося сына нашего еврейского народа артиста Аркадия Райкина была одна сценка, где его герой успешно борется с хамством ещё более хамскими методами. Не оттуда ли ножки растут у твоей авантюрки?
– Не видела и не слышала, – покачала головой Рената. – Интересно! Расскажешь поподробнее?
– Даже покажу – у меня видеозапись оцифрованная имеется. Но это я к тому, что приятных, особо приятных и приятных во всех отношениях методов воздействия на злостного должника Пачулина у нас нет! Силовым напором у Нефилова не вышло, через закон тоже. А деловой разговор по душам с подполковником Григорием Трофимовичем Григуленко, его защитничком, может вообще сыграть против нас: он потянет время, наведёт о «Ли Ле Ло» справки и всё поймет. Да и говорильни с намёками сейчас особо и не боятся! А вот резкого поступка…
– Итак, план нашей сотрудницы Це я утверждаю! – с подъёмом выдала Елизавета Леонидовна, ужасно польщённая упоминанием нового названия фирмы в ответственном производственном совещании. – Если, конечно, уважаемый Дато Вахтангович не будет…
Тут ей пришлось прерваться – в деловую залу ввалился новоиспеченный курьер Дима, причём без стука (вторая противная его привычка). Он уже знал, кто именно курирует его разносительскую работёнку, и сразу же обратился к Нечитайло запросто, по-молодёжному: «Для меня чево-нить есть?»
«Чего-нибудь» для него было, и пришлось терпеть его присутствие еще минут десять. Наконец, дверь за ним с треском захлопнулась (третья привычка!), и по лестнице загремели гулкие шаги (четвертая!!) Я достал сигарету, помял её и сунул обратно в пачку.
