— Значит, не помните? — угрюмо прерывает меня Чип.
— А вы помните, где вы были в какой-то случайно выбранный день пять лет назад? Ну-ка ответьте.
Они опять начинают задавать вопросы о том, сколько опционов я получил в тот день, сколько из них использовал, сколько продал, сколько обменял на акции, какова сегодня стоимость этих акций по сравнению с ценой приобретения и не учтена ли часть этой суммы в стоимости самолета, который «Apple» подарил мне. Потом они начинают использовать модель Блэка-Скоулза для оценки опционов.
— Послушайте, ребята, — говорю я. — У меня серьезно нет ни малейшего понятия, о чем вы тут толкуете. Создается впечатление, что вы вообще говорите не по-английски.
— Давайте попробуем все с самого начала, — предлагает Сэмпсон.
— Вы можете пробовать все, что вам вздумается, — отвечаю я, — но я все равно не пойму ни слова. Я же сказал, что у меня дисматика.
— И на этом вы собираетесь строить свою защиту? — спрашивает Сэмпсон. — Вы серьезно?
— Ну что мне вам сказать? Я не способен к обучению, — говорю я, вставая. — Мы уже закончили?
— Нет, — говорит Сэмпсон, — пока еще даже не начинали.
— Вы как хотите, — отвечаю я, — а я уже закончил. Продолжайте дальше без меня.
14
— У меня тут есть одна вещь, на которую вам необходимо взглянуть, — говорит Пол Дузен.
Он поджидает меня у выхода из кабинета. Это не человек, а гора, Будда в костюме, который каждый раз кряхтит, вставая со стула.
Он протягивает мне лист бумаги. На листе ряды и колонки цифр. Это компьютерная распечатка какой-то крупноформатной таблицы. Я ненавижу эти таблицы и никогда не заглядываю в них.
— Просто скажите мне, о чем здесь идет речь, — предлагаю я.
Пол объясняет, что особый интерес представляют цифры в правой колонке. Они отражают количество акций «Apple», проданных по шорту.[10] Значит, кто-то делает ставку на то, что цена на акции пойдет вниз. Это количество, по словам Пола, постоянно возрастало в течение последнего месяца, и начался этот процесс незадолго до того, как начались проблемы с КЦБ.
— Заметьте, я сказал до того, как поднялась эта шумиха. А что все это значит? Кто-то знал, что нас ожидают плохие новости. И вот с тех самых пор кто-то лихорадочно по-короткому толкает акции на бирже. Вот здесь отмечено резкое увеличение количества продаж. Видите? Взгляните на ежедневный объем. А теперь возьмите соотношение шорт-продаж к общему объему торгов за день. Видите, как все заворачивается?
Я все еще никак не могу взять в толк, о чем он говорит.
— Кто-то держит на нас пари, — объясняет Пол. — И ставки очень высоки. Причем похоже, что они стараются замаскировать эти операции, чтобы мы ничего не заметили. Все дело в количестве акций, выставляемых на торги каждый день. Этот объем без всяких видимых причин внезапно резко возрос. Одновременно увеличилось и количество акций, продаваемых по шорту. Это странно. Я не уверен, что здесь есть связь, но она вполне возможна.
Он смотрит на меня.
— Вам это понятно?
— Я что, похож на человека, который может это понять? Я не знаю, зачем вы мне все это рассказываете. Вы хоть осознаете, что за то время, пока мы с вами здесь беседуем, я мог бы разработать новый дизайн для следующего поколения iPod? Но сейчас уже поздно об этом говорить, идея ушла. Вы довольны?
— Но вы должны понимать, что́ может случиться в ближайшее время, — говорит он. — Люди, которые занимаются «короткой» продажей, делают ставку на то, что курс акций обрушится. Если же он, наоборот, возрастет, то им конец. Они потеряют деньги.
— Я знаю, что такое шорт.
— Хорошо. Итак, у нас имеется большое количество акций, проданных по шорту. Эти люди должны с нетерпением ожидать, когда курс покатится вниз. В этом случае обычно распускаются разные слухи, чтобы подтолкнуть обвал. Вы должны сказать в отделе по связям с общественностью, чтобы они были к этому готовы.
— И это все? Из-за этого вы попусту тратите мое время? Оказывается, я всего лишь должен предупредить отдел по связям с общественностью, что кто-то может начать распускать слухи.
— Как главный финансист я обязан информировать об этом главу компании. Это мой долг.
— Ладно, избавьте меня от объяснений. У меня есть идея получше. Вы сами расскажете про это пиарщикам, а мне дайте возможность заниматься творчеством. Кроме того, вам следовало бы разобраться, кто стоит за этим шортом. У вас есть какие-нибудь соображения?
— Возможно, какой-нибудь хедж-фонд. Я тут позвонил кое-куда. Пока никто ничего не знает. Все очень странно. Я прослежу за этим.
15
В город приехал Боно, потому что он теперь не только рок-звезда, но и акционер инвестиционной компании, распоряжающейся кучей акций фирм в Силиконовой долине, а это даже еще хуже, чем капиталист, если такое вообще возможно. Ему сказали, что за пять лет он сможет удвоить свои деньги, а на языке Долины это означает, что его разденут до нитки. Боно вложил в это дело больше двадцати миллионов. У меня никак не хватает смелости открыть ему глаза на правду. Он так радуется.
Кроме того, просто приятно послушать, как он рассказывает о своих сделках, будто действительно что-то смыслит в высоких технологиях. Помнится, мы как-то разговаривали с ним и он ляпнул что-то насчет «скорости загрузки». Я спросил: «А ты хоть представляешь себе, что это такое?» Разумеется, он и понятия не имел. Но он ничем не хуже всех остальных субъектов, которые съезжаются в наши края с дипломами магистров в сфере делового администрирования и с полным отсутствием понятий в технике, а через полгода, набравшись всяких умных слов, уже воображают, что способны основать новый «Google» и разбогатеть.
По сути дела, мне надо бы ненавидеть Боно хотя бы уже за то, что он спер мой имидж — ложную скромность и много шума о том, что я хочу сделать этот мир лучше — и возвел его на новый уровень. Теперь он вечный кандидат на Нобелевскую премию, а с меня Евросоюз шкуру дерет как с американского империалиста. Но надо отдать Боно должное: он додумался до того, что не удалось мне. Скажу одно только слово: Африка. Этот континент представляет собой святую гробницу, дающую полное отпущение всех грехов. Только прикоснись к ней — и будешь исцелен навеки. Неважно, что́ ты собой представляешь, насколько ты алчен и испорчен, но если ты выступаешь за оказание помощи Африке, то получаешь индульгенцию и карт-бланш на любые действия. Разумеется, Боно додумался до этого не сам. Эту идею он украл у принцессы Дианы. А теперь и Билл Гейтс тоже присосался к Африке, а за ним и Мадонна.
Но как бы то ни было, Боно мне нравится. Он единственный из всех известных мне людей, который увлечен собой больше, чем я сам. Поэтому, если у вас тяжело на душе, то нет лучше средства, чем пообщаться с Боно. С ним можно кутить всю ночь напролет, и за все это время у вас не будет ни единого шанса сказать хоть слово о своих проблемах. Вам придется всю дорогу слушать болтовню Боно о СПИДе, об Африке, о бедности и возвращении долгов, о том, что Эдж за все эти годы так и не научился настраивать гитару на слух и пользуется электронными устройствами для настройки. Можете мне поверить, что Боно в разговоре — это настоящая черная дыра. Если у вас возникнет мысль, что жизнь не удалась, проведите немного времени с Боно и послушайте его грустные истории.
Итак, мы начинаем вечер в одном из баров Пало-Альто, и он, естественно, нажирается как свинья и потом всю дорогу рыдает, рассказывая про этот идиотский фильм Эла Гора о глобальном потеплении.
— Стив, — говорит он, всхлипывая, — ты бы видел этих бедных белых медведей. Они тонут! Надо же что-то делать, может, концерт устроить или еще чего.
Я говорю ему, что, во-первых, настоящий белый медведь, не раздумывая, откусил бы его идиотскую башку и сожрал его живьем.
— Это вовсе не те милые и дружелюбные зверюшки, как их пытается представить Эл Гор. Во-вторых, хватит канючить, потому что я уже собирался было запланировать небольшую благотворительную акцию по организации твоего концерта, но как раз сейчас у меня совершенно нет времени. На тот случай, если ты не читаешь газет, могу сообщить, что федералы решили упрятать меня за решетку. А я, кроме того, еще пытаюсь создать новый телефон, новую телевизионную приставку, организую конференцию разработчиков, которая должна состояться меньше, чем через месяц, делаю заключительные штрихи к проекту нового iPod с видеофункцией, который может сохранять в памяти полноценные видеозаписи продолжительностью четыре с половиной часа. А это значит, что скоро ты сможешь носить в своем кармане два полноформатных кинофильма. Ты только задумайся.
— Господи Иисусе! — восклицает рок-звезда Боно. — Еще один долбаный iPod? Ты уже становишься похож на этого долбаного Вилли Вонку[11] с его долбаной шоколадной фабрикой. Печешь свои iPod, как пирожки, а планета тем временем тает ко всем чертям.
