компания. В прошлые года я терялась в этой толпе. Чувствовала себя немного лишней. Для друзей Ромки я так и осталась малышкой, которая околачивается рядом с братом. Сам брат был погружен в жену и Марьяну. А я была со всеми, но немного одна. Но не в этот раз. Сейчас именно я была центром Вселенной для одного человека. Для человека, который поцеловал меня под бой курантов и которому я ответила на поцелуй. Потому что он целует, а я отвечаю. Потому что мне приятны его поцелую. Они не ранят мое сердце. Они не подчиняют меня. Потому что они другие. Романтичные. Глаза в глаза. Щека к щеке. Вдох к выдоху. Словно в кино. А я словно главная героиня. Не чувствую, но хорошо играю свою роль…
Глава 16
Рома
С Новым годом, Катя Богданова.
Сначала хотел написать «Бельчонок». Но она уже не Бельчонок.
«Катя». Но я ее ни разу так не назвал.
«Богданова». Слишком грубо.
Мы друг для друга были действительно «слишком». Для меня она была слишком хорошо, я для нее слишком плох.
Я не отправил ей сообщение, потому что это слишком. Слишком больно писать любимой, которая любит твоего брата.
Демьян вернулся из поездки совершенно другим. Глаза горят. Улыбка не сходит с лица. Весь такой воодушевлённый, решительный, счастливый.
И вроде надо радоваться за него. Но я, сука, не способен на это.
Я себя в кучу собрать не могу. Пытаюсь что-то делать, чтобы как-то отвлечься. Шляться по барам, пить и затевать драки уже не вариант. На мне уже живого места нет. Я напрашивался на кулак. Хотел, чтобы меня побили. Чтобы сделали больно, как сделал я ей. Но физическая боль совсем не чувствовалась по сравнению с душевной. Меня воротит от себя самого. И с этим я не могу ничего сделать.
Она могла…
Она могла снять мою боль одним нежным взглядом, одним невесомым прикосновением или ласковым словом.
Но она не со мной.
Я не видел ее глаз.
Не имел возможности дотронуться до ее.
Не услышал ни одного слова в свой адрес.
Месяц. Целый месяц я живу в аду. Целый месяц мой Бельчонок принадлежит другому. Целый месяц я вижу ее лицо только во сне.
Иногда мне удается поймать её силуэт в коридорах университета. Иногда счастливится подойти ближе и уловить её движения. Но чаще всего я вижу её тонкие пальчики в ладонях Демьяна, или прядку рыжих волос, выбившуюся из объятий Демы, или острое плечико, видневшееся из-за спины брата.
От их близости меня бросает то в жар, то в холод. Сжимаю ладони в кулаки, разворачиваюсь и ухожу. Знаю, что на смену неконтролируемой злости придет растерянность, которая затягивает меня глубже и глубже. Я не понимаю, что мне делать с собой. Я не живу жизнь. Я жду, когда меня или отпустит, или окончательно сломает.
И походу я всё-таки решил себя доломать…
От боли, что разрывала сердце, хотелось выть. Но я молчал и смотрел. Смотрел на то, как много она даёт Деме. Смотрел на то, как много я потерял.
— Какие планы на вечер? Что-то мы давно не собирались вместе… — спросил Ян на крыльце универа после пар. — Может соберемся в «Фараоне».
— А давайте вечером на квартиру к Деме. Налепим пельменей вместе. Посидим. Поболтаем, — раздался самый родной голосок из-за спины брата. — Дём, ты не против?
— Я не умею тебе отказывать, Дикарка.
— Катюха, у тебя сомнительные развлечения. Но как ни странно, я готов провести вечер как пенсионер, — отозвался Ильин.
— Я бы с удовольствием, но у меня в салоне запара. Клиенты расписаны до полуночи, — отказался Гор.
— Я наберу Насте. Может они со Стасом тоже приедут. Я свободна после девяти. Сбор объявляю на десять часов вечера, — сказала Богданова. — Дем, нам нужно будет еще заехать в магазин. У тебя в холодильнике только ведро мороженого.
Я понимал, что этот сбор не предусматривал моего появления. И я не собирался туда ехать. До десяти вечера. А в десять ноль одну собрался. И хрен с тем, что меня не ждут. И хрен с тем, что мне будут не рады.
Я соскучился.
Я псих, который едет, чтобы утолить дикую жажду по девушке, которая меня презирает.
— Ром, проходи, — пришла на выручку Бельчонок. В то время как мы с братом, который открыл мне дверь, замерли в дверях и препарировали друг друга взглядом. — Дём, пойдем. Мне нужна твоя помощь. Ром, раздевайся и проходи.
Полное равнодушие. И так х*ево, а становится еще хуже. Потому что они не фальшивая пара, а самая настоящая. Может, они даже живут здесь вместе. Она в домашнем спортивном костюме. И вообще, квартира Демьяна стала какая-то домашняя, уютная: розовый плед на диване, цветы в вазе, запах домашней еды и щебетание Бельчонка.
— Неожиданно. Но ладно… — отреагировал Янчик на моё появление на кухне.
Демьян раскатывал тесто. Бельчонок стояла рядом с ним ко мне спином. Уверен, она улыбалась ему, потому что Дема широко улыбался и бросал пылкие взгляды в ее сторону.
Идеальная картинка.
Только не от этого закружилась голова, а от того, что это не милая картинка на просторах интернета, а реальная жизнь. Их жизнь. Они вот так каждый вечер готовят вместе, потом ужинают, сидя напротив и смотря друг другу в глаза, а наевшись, удаляют другой голод в постели.
А я даже не думал о таком. Никогда не представлял ее на своей кухне. В спальне — да, на кухне — нет. Как она в одной моей футболке утром готовит завтрак, потому что я голодный после жаркой страстной ночи с ней. Бл*дь. Какой же я придурок. Я не только ее потерял. Я свою жизнь просрал. Убил одной пощечиной семью, которую она могла мне подарить. Твою мать. Я только сейчас понял, что готов жениться на ней, готов любить только ее, готов только ее видеть в своей постели и на нашей общей кухне.
Почему раньше я не рассматривал ее как женщину на всю жизнь.
Единственную.
Только мою. И я бы смог быть только ее. Да я уже только ее. Только она уже не моя.
— Так всё. Тесто готово, — встряхнуло от ее голоса. — Ром. Вот стакан будешь вырезать кружочки. Янчик. Ты будешь накладывать фарш.
Голос будничный. Взгляд скользящий, пустой. А потом нежность:
— Дем. У тебя самая важная миссия. Ты будешь защипывать пельмешки. Иди сюда, покажу как.
Демьян подошел к ней сзади. Вплотную. Уперев руки в стол по
