заставило испытать давно позабытое настроение: ребячье желание вступить в словесную игру с собеседником. – До́лжно полагать, этого в газетах вы не прочли.
В статусе так называемой старой девы имелось больше неприятного, нежели наоборот. Однако Марии повезло. Всё могло быть хуже, родись она крестьянкой. В этой среде давление и порицание ощущались сильнее и разрушительнее. Марии же изредка доставались нарочито сочувствующие взгляды от дам всех возрастов или многозначные ухмылки мужчин. Тем не менее у неё были титул и возможность защищать себя от нападок.
Катерина посмотрела на графиню Ельскую сквозь светлые ресницы.
– Не прочла. Но даже если бы так сталось, то не поверила бы. Мне думалось, что у вас непременно должен иметься возлюбленный.
– Или несколько, если верить слухам о натуре женщин моей семьи, да?
Собеседница вспыхнула, но опыт подсказывал Марии, что за этим крылось скорее притворство, нежели искренний стыд.
– Должно быть, вы неправильно поняли, – благожелательно продолжила Ельская. – Я не пытаюсь нападать. На вашем месте я бы и сама сгорала от любопытства и постаралась побольше разузнать о том, кто наделал столько шуму.
– Души живых для вас открыты ничуть не хуже, чем мёртвых, ваше сиятельство. Мне в самом деле хотелось посмотреть на настоящего медиума. Заодно и понять, что он из себя представляет.
Мария одобрительно кивнула: ужимки и витиеватые фразы хорошо удавались Катерине Павловне, но настал черёд перейти к сути.
– Я принимаю посетителей исключительно в салоне…
– О, – перебила она, эмоционально всплеснув руками. Упругие светлые кудри качнулись в такт, в очередной раз подчеркнув нежные черты лица. – Не переживайте. Как и говорила, я надеялась познакомиться с вами. Заставлять вас работать в такой час было бы грубо.
Последние слова застали врасплох. Мария была уверена, что сумела раскрыть истинные мотивы юной графини, представшей перед ней в образе светского клеща, уцепившегося за жертву. Сведения, которые Вишневская выпытывала, могли разбавить беседу с её подругами или близкими. Но на деле Катерина Павловна не выяснила ничего действительно стоящего, кроме её семейного положения. А ведь Мария нутром чувствовала, что этот ангел был способен добиться своего, если бы того пожелал.
– Прошу вас, обождите здесь недолго. Хочу представить вас своим особо дорогим друзьям. Заверяю, никто из них не станет докучать вам расспросами.
Графиня хмуро посмотрела ей вслед, гадая, кого же подразумевала дочка хозяев дома.
* * *
Ожидание утомляло. В горле пересохло, и, поглощённая догадками, графиня осушила первый попавшийся бокал. Она тут же закашлялась, скорчив при этом гримасу, но, услышав лязг посуды с противоположной стороны стола, переменилась в лице и улыбнулась.
– Не очень переношу вино, – пояснила Мария. – А что вы скажете? Предпочитаете…
Графиня осеклась и сильнее сжала бокал. Желающий отведать закусок или отдохнуть от суеты оказался не совсем обыкновенным гостем светского мероприятия. И это притом, что Мария не строила предположений о внешности гостя, а лишь хотела подправить впечатление о себе.
Пред ней сидела женщина лет тридцати. Кожа несчастной была грязно-серо-зелёной. Что особенно бросалось в глаза на контрасте с алым платьем. На тонкой шее поверх массивного колье из жемчуга с выделяющимся зелёным камнем посередине проглядывали тёмные следы. Похожие следы чёрными пятнами виднелись и по линии декольте, и на тонких руках, не покрытых перчатками, как того требовал этикет бала.
Затуманенный взгляд не выражал ни единой эмоции. Тело пробрали мурашки. Ледяные мурашки. Как уже происходило. Но сегодня графиня не теряла крови, хорошо выспалась и поела – сослаться на это на сей раз не удастся.
«Что же происходит?» – вопрос без конца крутился в голове Марии.
– Мне позвать кого-нибудь на помощь? – Она ступила влево, начав медленно обходить стол.
Как только вопрос прозвучал, загадочная гостья схватилась за колье и медленно прошептала:
– Ты его не получишь… Ни за что… – Раскатистый голос в какое-то мгновение начал двоиться и неприятно резать слух. – Нет-нет-нет! Только через мой труп!
Из-за страшной мигрени графиня была вынуждена взяться за виски́ и, цепляясь за последние остатки самообладания, хрипло выдохнуть:
– Успокойтесь…
Но женщина продолжала кричать и рычать одновременно.
* * *
Любить балы можно по множеству причин, но главными Влас считал отменный алкоголь и возможность сбежать из дому. Играть образцовую семью, которой Ранцовы воистину когда-то были, надоело ему до чёртиков. Враньё. Вот что претило его сущности. И вот что оказалось камнем преткновения в его жизни. Честность нынче не в почёте. Она скорее выступает в качестве вашего противника, нежели помогает. Но, к глубокому сожалению его родителей и брата, Влас за модой не гнался. Потому-то и прослыл в обществе охальником[12] и спорщиком с ядовитым языком.
– Вот ты где! – Катерина игриво ущипнула мужчину за бок и расхохоталась, когда он чуть не пролил шампанское на себя.
– Кажется, в будущем ко мне в кабинет выстроится целая толпа пострадавших от тебя. – Влас ничего не сказал по поводу фамильярного отношения. Он разрешил называть себя по имени ещё в далёкие времена, когда занимался её лечением.
Она дёрнула мужчину на себя и с таинственной улыбкой призналась:
– Я калечу только тех, кого всем сердцем люблю.
– В таком случае смиренно прошу любить меня чуточку меньше.
Катерина закатила глаза и раскрыла веер, становясь похожей на взрослую леди, а не на хорошенькую разбойницу. Сегодня она выглядела прелестно. Влас позволил себе окинуть её тёплым взглядом, всего на секунду представляя, что и она могла быть здесь: танцевать, веселиться, подшучивать над ним. А он в это время, как истинный старший брат, отгонял бы назойливых ухажёров, имея в карманах несколько пар перчаток для вызова на дуэли.
Рубцы, только-только затянувшиеся на сердце, закровоточили вновь.
Влас смахнул пелену наваждения с глаз и сипло переспросил:
– Куда ты меня ведёшь?
– Тебе надобно познакомиться кое с кем.
– Ручаюсь, что в состоянии самостоятельно заводить знакомства.
Она продолжила настойчиво тянуть его в обеденную зону, и он не смог скрыть ухмылки.
«Когда же эта маленькая сводница успокоится?»
– Мария Фёдоровна! – Катерина выпустила его локоть и бросилась к даме в зелёном наряде.
Она взволнованно осматривала её несколько сгорбленную фигуру. Одной рукой женщина опиралась о стол, а другой держалась за голову. Натура лекаря взыграла в нём мгновенно. Отодвинув девочку, Влас коснулся тонкого запястья и принялся прощупывать пульс.
– Вам плохо? – выглядывая из-за него, справилась Катерина.
– Подай стакан воды. Вполне возможно, что ей стало душно.
На балах подобные случаи не были редкостью. И хоть нынешние платья позволяли дамам дышать свободнее, чем женщинам прошлого, обмороки из-за глупых диет до торжества, а затем активных танцев во время до сих пор держали светских дам в ежовых рукавицах.
Когда женщина наконец пришла в себя, подняла голову и взялась за стакан там, где находились его собственные пальцы, Влас ощутил, как тугие нити злости опутывают всё тело.
Хуже самого вранья, по мнению мужчины, были только те, кто его распространял. А холодная красавица, что сидела пред ним и представлялась всем безобидной, определённо таковой не являлась. Графиня Ельская была лгуньей. Он видел это. Чувствовал это всем естеством. И, казалось, желал исправить сие положение, дабы в дальнейшем посмаковать победу над несправедливостью. Одной из тысячей несправедливостей, которыми полнился этот мир.
* * *
Её поглотило ощущение, будто она смотрела на предгрозовое небо. Затуманенные глаза метали в неё молнии, и Мария как никогда была этому рада. Ярость этого мужчины не страшнее пустоты во взгляде той женщины в колье.
Мария опустила глаза на руки, поддерживающие её, и Влас Михайлович как ошпаренный отпрянул, не забыв передать стакан с такой настойчивостью, что несколько капель попало на зелёный лиф и воздушные рукава-фонарики чуть более светлого оттенка.
– Что с вами сталось, ваше сиятельство? – Катерина Павловна взяла с подноса сложенное в треугольник полотенце и обмахнула им наряд графини.
– Должно быть, выпила лишнего, – как можно непринуждённее произнесла она, озираясь по сторонам.
Катерина подозрительно прищурилась: при ней графиня Ельская не выпила ни капли.
– Вы кого-то потеряли? – заметив действия Марии, сухо поинтересовался Влас.
– Вы, случайно, не видели, куда направилась барышня в алом?
– Едва ли кто-либо из дам осмелился бы выбрать столь яркий цвет на праздник моей сестры, – не скрывая лёгкой насмешки, поделилась Катерина после того, как мужчина отрицательно помотал головой.
– Вы уверены?
– Совершенно. Если бы такая женщина находилась здесь, я бы первой узнала об этом.
– Вот как, – пробормотала графиня Ельская. – Кажется, я ошиблась.
Она прошлась взглядом по собеседникам и только сейчас осознала, кто перед ней.
– Примите мои извинения, я не поприветствовала вашего друга как следует.
Катерина Павловна хлопнула в ладони, словно тут же позабыла о чудном происшествии с гостьей.
– Позвольте представить вам друга, милого моему сердцу. Князь Влас Михайлович Ранцов.
– Рада знакомству, ваше сиятельство.
– Светлость, – поправил он.
– Что? –
