стакан. Ядрёная сивуха спирала гортань и драла нос, но ей ни в коем случае нельзя было морщиться. Лука должен был видеть, что Марианна выпила напиток предназначенный именно ей.
Он продолжал пускать дымные струи, но слезящиеся глаза были устремлены в одну сторону. Лука наблюдал.
«Он ждёт, когда наркотик начнёт действовать и я вырублюсь. — думала Марианна, продолжая проделывать манипуляции с кнопкой перемотки. — Нужно ему подыграть. Изобразить, что моё сознание путается, и я засыпаю. Этим я усыплю его бдительность, а когда он подойдёт чтобы… Кстати, что он собирался делать потом? Может он сразу подсыпал смертельную дозу? Что он собирался делать с Карасём?».
Марианна автоматически крутнула головой в сторону, Карася, но затем снова вернула взгляд к экрану. Её уже не интересовало то, что она может там увидеть, но нужно было играть. Ей нужно было играть человека, погружающегося в наркотическое опьянение, попутно соображая, как выпутаться из этой ситуации.
Она отвалилась на спинку дивана, склонила голову на бок и приоткрыла рот, имитируя полное расслабление. Сделав вид, что чуть не выронила телефон из ослабевших рук, она перехватила его, в очередной раз надавливая на кнопку. На экране снова появилась какая-то дата. Марианна попыталась разглядеть цифры, но они вдруг поплыли и вспорхнули с экрана, подобно стае белых птичек.
«Что-то я заигралась, — подумала она, — не до такой же степени».
Экран смартфона вдруг стал изгибаться и менять конфигурацию. Марианне показалось, что она держит в руках что-то едва осязаемое, жидкое, переливающееся будто волны. Вспыхнувшая картинка, стала мгновенно увеличиваться в размерах, так что Марианна не могла охватить изображение взглядом. Раздающиеся из смартфона голоса будто бы тоже увеличивались, перерастая из подростковых в медленный бас. Звук терял скорость и грубел, будто кто-то притормаживал пальцем вращающийся виниловый диск. Расплывающееся в разные стороны лицо выросло до невероятных размеров так, что Марианна могла видеть двигающиеся тонкие губы, огромные как лопаты жёлтые резцы, торчащий вперёд уродливый клык. Она сразу же узнала владельца этого рта. Распадающийся на части голос скрипел будто растягиваемая ржавая пружина.
«Чё вы ссыте, пацаны? Отвечаю, это проверенное средство, если с алкоголем смешать, вообще бомба будет. Она даже не вспомнит ничего. Такую же бадягу дадим Панину, а потом положим их вместе. Прикиньте, какой будет прикол! Один идеальный человек трахнул другого идеального человека. И что в итоге? Оба из идеальных превращаются в полное говно!».
***
Взгляд Марианны поплыл вдоль жёлтых зубов, по безразмерной розовой щеке, мимо оттопыренного уха. Ей нужно было увидеть другую, более позднюю версию этой рожи.
Карась стоял в расслабленной позе, чуть склонив голову на бок. Тонкогубый рот растянулся в улыбке, обнажая почерневший кривой клык. Он приподнял стакан, которым поменялась с ним Марианна, качнул его в руке, будто чокаясь с невидимым визави.
«Твоё здоровье!» — беззвучно, одними губами прошептал он и сделал несколько смачных глотков.
В штормящем, теряющем остроту разуме Марианны пронеслись две мысли. Она поняла, что ей нет необходимости играть отравленную, так как она только что добровольно приняла полстакана яду. Ещё она поняла, что как бы ты не хотел изменить предначертанное, сделать это невозможно.
Убранство небольшой комнаты, плавно тронувшись, поплыло мимо её глаз, будто она сидела на набирающей обороты карусели. Круглый стол, кальян, зарытое в дым лицо Луки, бардовые занавески, тянущийся в улыбке тонкогубый рот с торчащим клыком, свисающий с потолка абажур, всё это мелькало перед её глазами, превращаясь в пёструю рябь. Водоворот ускорялся. Воронка сужалась, вовлекая её в смертельное вращение, затягивала, уносила на дно.
***
«Щёлк…щёлк…щёлк!».
Длинные пальцы пронеслись рядом с её глазами, звеня будто кастаньеты. Марианна пыталась уцепиться глазами за эти щёлкающие пальцы, чтобы притормозить вращение, но ничего не получалось.
— Как ощущения? Ничего не напоминает?
Пропущенный через синтезатор голос двоился, скрежетал, бил по водянистым стенам, отражаясь от них рикошетом.
— Вы не поверите, ребята, но препарат всё тот же. Я не изменяю себе уже более пятнадцати лет. Тогда я подобрал идеальную пропорцию, вывел гениальную формулу, изобрёл суспензию, действие которой было безупречно. Ты была права, Марианна, когда сказала, что нужно быть гениальным психологом, чтобы заставить человека поверить в то, чего не было, чтобы подменить его воспоминания. Этот гений перед тобой. Точнее он в тебе. Многократные испытания изобретённого мной препарата, показали, что он с лёгкостью искажает прошлое. Нужна лишь небольшая помощь в виде словесного внушения, подкинутой вещи, подброшенного в кровать человека. Ха-ха-ха.
Раздвоенный смех рассыпался по комнате ведром ржавых гвоздей.
— Всё гениальное просто, и дело тут не в ингредиентах. Они как раз самые простые. Для приготовления этого волшебного напитка требуется бутылка крепкого спиртного и порошок, который вы можете приобрести в любой аптеке. Повторяю, дело не в ингредиентах. Дело в пропорциях. Я никогда не менял состав и эти самые пропорции — это секрет волшебного действия моего напитка. Забравшись в лоно коварного цветка несчастная пчёлка напивается ядовитого нектара и потом не может взлететь. Её ничего не удерживает. Лепестки не смыкаются над ней, мохнатое тельце не опутывается липкой паутиной. Она просто опьянела и не может взлететь. Шутка состоит в том, что эта пчёлка, даже если выживет, уже никогда не сможет летать. Если бы вы знали, сколько таких вот пчёлок ползает не в силах приподняться хоть на сантиметр над землёй, скольких птичек я оставил без крыльев. Были среди них даже лебеди. Вот например ты, моя дорогая Марианна. Вспомни, какой ты была, до того пока не отведала моего напитка. Ты была грациозной птицей, птицей высокого полёта. Кем ты стала потом, ты и сама знаешь. Ты стала моей подругой, ты снизошла до таких как мы. Почему? Да потому что твоя стая улетела в зенит, а ты вынуждена ползать в высокой траве вместе с пресмыкающимися.
19
Доносящийся будто издалека загробный голос, проникающие в мутное сознание слова, путались клубками змей, превращаясь в страшные чёрные узоры. Красивее и понятнее этих страшных узоров для неё не могло быть теперь. Наконец-то она всё поняла. Эта страшная правда объясняла всё, подводила итог. Марианна больше не боялась смерти. До этого она страшилась только одного. Что жизнь оборвётся раньше, прежде чем она получит ответы на три вопроса. «Почему?», «Для чего?», «Зачем?». Ответы на эти вопросы уже прозвучали в исповеди ублюдка. Точка поставлена и теперь она была готова ко всему.
Морда Карася мелькала перед глазами, будто скачущий по комнате теннисный шарик. Она появлялась то справа, то слева, она то вырастала до беспредельных размеров, то уменьшалась
