до небольшой точки. Марианна мысленно пыталась поймать этот мячик. Ей хотелось что есть сил сдавить эту омерзительную сферическую массу в кулаке, почувствовать, как хрустит плоть ядовитого насекомого, увидеть истекающую между сжатых пальцев зелёную жидкость.
— Никто! Никто не воспринимал меня в серьёз. Меня не слышали и не видели, словно я был невидимкой. Я орал, чтобы меня услышали, но в лучшем случае ловил на себе презрительные усмешки. Я пытался броско одеваться, я качал мускулы, я красил волосы, но никто не обращал на меня внимания, будто я ничтожный клоп. Даже в этой компании неудачников я чувствовал себя не более, чем мальчик на побегушках. Но я нашёл выход. Однажды я сказал себе «Если ты невидимка — сделай это своим преимуществом. Зачем проявляться, зачем становиться видимым, если в этой незаметности скрывается столько возможностей. Никто и никогда не подумает, что серая тень способна изменить чью-то жизнь. Когда эта тень нашёптывала кому-то в ухо, как и что нужно сделать, этот «кто-то», не воспринимая её в серьёз, начинал думать, что идея пришла именно в его тупую голову. Не правда ли, дружище?
Последняя фраза была обращена к Луке, который почему то молчал и вообще никак не проявлял себя в последнее время.
— Как самочувствие, друг мой? Ты, я вижу, немного подустал. Расслабился настолько, что не в силах поднести к губам мундштук. Наверное, думаешь «Какого хрена? Я-то ведь не пил». Здесь я намерен тебя удивить. Ранее я сказал, что никогда не отступал от исходной рецептуры препарата. Не отступал вплоть до сегодняшнего дня. Сегодня великий день. Он велик не только потому, что является последним днём шайки неудачников, но ещё и потому, что сегодня я провёл новый эксперимент. Я добавил волшебного порошка в кальян. Судя по всему, эксперимент удался. Визуально эффект такой же, как и с прошлым составом. Жаль Марианночка не может поймать в кучу свои глаза, чтобы взглянуть на ещё одного товарища по несчастью. Я тебе расскажу. Твой приятель сидит на диване с выпученными глазами и открытым ртом, с которого капает пена, будто у младенца опившегося грудного молока и срыгнувшего прямо себе на манишку. Сейчас он…точнее вы оба…да что там говорить — вы втроём, находитесь почти в одинаковых состояниях и даже чем-то похожи. От упокоившегося Пьера вы отличаетесь только тем, что можете слышать и понимать. Хотя, есть версия, что даже мёртвые несколько часов всё понимают и слышат. Так что отличий почти нет. Будем считать, что вы в жидком агрегатном состоянии, а Пьер уже в твёрдом. Вы спросите, какое же твоё агрегатное состояние? Ну конечно-же газообразное. Я газ, невидимый, бесцветный, безвкусный, ядовитый… Я газ, которым вы дышали в течении всей своей жизни, постепенно напитываясь его ядовитыми парами. Сегодня степень интоксикации превысит допустимые нормы, и мы с вами расстанемся.
Вижу…вижу какой вопрос, буквально висит у вас на устах. «Что ты собираешься делать?».
Если бы вы могли, то задали бы его хором.
Что я собираюсь делать? Ничего особенного. Всё то, что проделывал уже много раз. Я буду делать то, что получается у меня лучше всего. Чувствую, как вам не терпится услышать. Ну, извольте.
Сначала я воспользуюсь Маррианночкой. Кстати, это будет наше второе соитие. Первого ты не помнишь, но это…это останется в твоей памяти до самого конца. Благо, что конец этот совсем близко. А потом всё будет по классике. Наш друг Лука окажется рядом с тобой. Его биоматериал будет в тебе, а твой окажется на нём. Ментам даже думать не нужно. Бьюсь об заклад, что это будет самое быстрое раскрытие в их карьере. Картина будет выглядеть следующим образом. Три трупа в одном маленьком помещении. Все трое накачанные наркотой обдолбыши. У одного признаки насильственной смерти, либо несчастного случая. Ещё двое перетрахались и передознулись. А если уж так — гулять так гулять. Смерть третьего тоже спишут на следствие передозировки. Вот и вся картина маслом.
20
Сознание Марианны продолжало дикое вращение в адской центрифуге, фоном к которому служил противный скрежет голоса Карася. Она была готова к любому финалу и уже мысленно поставила точку, но услышанные слова заставили её максимально напрячься, чтобы замедлить вращение.
«Всё что угодно, только не это!» — прозвучало в её голове. Этот голос чёткий властный безапеляционный принадлежал ей самой. Она попыталась сжать кулаки, но поняла, что не чувствует не только рук, но и всего тела. От неё будто осталась одна голова…голова, которая крутилась подобно шарику, который бросили на барабан рулетки.
«Делай хоть что-нибудь!» — говорил настойчивый и в то же время хладнокровный голос. — Делай хоть что-нибудь! Напрягись! Сосредоточься! Думай! Думай! Думай, что можно сделать!
Она представила себя пчелой, находящейся в чреве огромного бардового бутона. Над её головой купол из медленно сходящихся в центре лепестков. Сквозь них ещё просвечивает солнечный свет и дотягивается до неё острыми, как иголки лучами. Ей нужно туда вверх, к солнцу. Ей нужно на свободу, пока лепестки не сомкнулись, и огромный хищный цветок не поглотил её плоть. Ей нужно взлететь, заставить вибрировать маленькие крылышки. Но как это сделать?
«Огонь!» — Крик в голове прозвучал, как короткая инструкция.
Огонь! Он всегда был её спасением. С помощью огня она выдёргивала себя из жутких ночных кошмаров, он помогал ей выбраться из вязкого болота опьянения. По её просьбе он своим острым язычком рвал толстые стропы паутины депрессии, заставлял очнуться, проснуться, мгновенно переносил её в настоящее.
Ей было необходимо срочно найти источник огня. Но как это сделать, если невозможно не то что сконцентрироваться, а даже сфокусировать зрение на одном предмете. Единственное, на чём удалось сконцентрироваться Марианне, были её мысли. В её просветлевшем разуме появлялись чёткие инструкции к действию. Задачей номер один было сфокусировать взгляд, сделать так, чтобы он ухватил любой предмет, пусть даже посторонний.
— Ну что, приступим к предпоследнему акту нашей пьесы.
Голос Карася звучал где-то рядом. Он уже не двоился, и Марианна даже смогла распознать, что он был справа от неё.
«Это хорошо! — спокойно вещал внутренний голос. — Главное, не выпадай из реальности. Не проваливайся. Старайся удержать внимание!».
— Дорогая, жаль, что ты не видишь, как я возбуждён! — переходящий в шепот баритон приближался, нависал над ней чёрным пологом. — Очень жаль, что ты не сможешь насладиться этим в полной мере. Не мудрено, у тебя парализованы все органы восприятия. Но я очень надеюсь, что остался один, главный…
Змеиный шёпот проникал в ухо, но не обжигал
