— Ой, — испугалась графиня.
— Положи! Слышишь? Ты с ним поаккуратнее.
Мира подхватил ствол и стукнула им по асфальту, но плазма не вышла. Свет просочился сквозь стенку трубы.
— Эй… эй! Положи. — Плотный световой кокон образовался вокруг графини. — Отойди, отойди! — кричал Артур, когда Мира стала растворяться в сиянии. — Мирка!!!
Свет погас. На месте осталась стоять одна палка. Секунду Артур наблюдал ее в вертикальном положении, потом и палка взмыла вверх. Так стремительно унеслась в небо, что оставила дыру в облаках.
— Ох, ни фига себе! — вымолвил Артур.
Утреннее небо тускнело. Ему еще померещились всполохи. Он еще собирался спросить, не будет ли Кушнир ругаться, если Артур принесет цветы для Машеньки, и прилично ли было заснуть в кресле у такого важного господина. Он много о чем собирался спросить графиню, в том числе, одолжить у нее денег на баню и на цветы. Графиня оставила пса в недоумении в закрытом московском дворе, среди машин и качелей.
Сумерки опустились Артуру на голову. Он перестал разглядывать небо, опустил взор на землю и не узнал двора. Вместо качелей и скамеек он увидел ровную площадку, вместо машин — чистый тротуар с антикварным ЗИМом поперек дороги. Он так зазевался на небо, что не заметил, как народ разъехался по делам.
— Ни фига себе, — повторил Артур и потряс карманы.
Ему не хватило даже на ромашку. Артур пролистал страницы дневника и учебника французского, куда время от времени прятал купюры. Ухажер был на нуле, и время суток очень напоминало вечер. Влюбленный пес подошел к двери, но не нашел домофон. Он зашел в подъезд просто так и наткнулся на консьержа, который читал газету при свете настольной лампы. Такие лампы Деев видел в старом кино, и сам консьерж был так стар, что молодой человек постеснялся пройти мимо, не поздоровавшись.
— Я к Кушниру, — сказал он.
Консьерж отложил газету, взял телефонную трубку и посмотрел на рваные джинсы гостя. Телефон был таким же старым, но при этом блестел и бодро стрекотал диском.
— Как доложить? — спросил консьерж. Интерьер рабочего места старика был выдержан в стиле его молодости и выглядел так достоверно, что Артур восхитился. — Как доложить? — повторил строгий дед.
— Родственник Виноградовых, — сообщил Артур. — Меня ждут. Мы утром договорились, что вечером придем в гости…
Фамилия «Виноградовы» имела феерический эффект. Дед спрыгнул с кресла, чтобы открыть гостю лифт. На верху Артура уже дожидалась нарядная Машенька. Он онемел, увидев ее с пышной прической в накрахмаленном переднике, такую же милую и ласковую, как нынче утром.
— Вы от Виноградовых? — нежно спросила она. — Пройдите, пожалуйста…
Артур, словно во сне, поволокся за девушкой, стал вытирать кроссовки о коврик у двери, не решаясь ступить на паркет. Он увидел картину, перед которой медитировал утром, и шкаф из красного дерева с ароматом лаванды, достойный дворца.
— Пожалуйста… — пригласила девушка.
— Мне надо этого… — выдавил из себя гость, — Давида… Яковлевича, пожалуйста. Давида Яковлевича, вот.
— Давида Яковлевича? — растерянно улыбнулась она. — Давид, солнышко, иди к дяде…
В прихожую вошел кучерявый младенец лет трех, прижимая к груди деревянную машинку. Артуру подурнело. Картина на стене поплыла вниз, мелькнул потолок… дверь, не успевшая закрыться за его спиной, выпала на лестничную площадку. Он увидел фонарь над дверью квартиры, и темнота обступила несчастного со всех сторон.
— Я же нечаянно! — воскликнула Мира, увидев своего товарища, грустно сидящего на скамейке. — Ну, прости! — извинилась она и погладила Артура по голове. — Боже мой, песик, что за прикид? — На Артуре вместо рваных джинсов были вполне приличные, но крайне старомодные брюки, которые едва прикрывали колено, и такой же старомодный френч. — Что случилось? — испугалась Мира. — Тебя побили? — Деев отвернулся, выковырял из пачки сигарету и закурил. — Я же извинилась. Хватит дуться!
— Вы это, ваше сиятельство, больше так не шути! — заявил Артур. — Задолбали меня такие шуточки, ясно?
— Думаешь, я не испугалась? — призналась Мира. — Знаешь, как испугалась? Я думала, что хрональный коридор пробила.
— Еще какой хрональный! — подтвердил Артур и встал, задирая и без того короткие брюки. — Гляди, даже носки из прошлого века! — злился он. — Все как ты говорила: напоили, накормили и спинку потерли. А Машкина бабка на Машку совсем не похожа. Я этой дуре сказал, что у нее будет дочка, а потом внучка. Она не поверила!
— Господи, Артур, — всплеснула руками графиня.
— Меня еще и кормили, — добавил Деев, — продуктами столетней давности. Теперь не знаю, сколько мне жить осталось.
— Как же ты им живьем отдался?
— Как… как… Какая разница?
— Ну, извини, дорогой. Теперь я буду знать, как нельзя обращаться со «Стрелами». Пойдем что ли покупать цветы? — она потянула Деева за рукав френча.
— Я туда больше не сунусь, — уперся Артур.
— Очень даже сунешься.
— Нет!
— Ну-ка, подъем!
— Ты это… То есть, — проблеял Артур, поднимаясь со скамейки, — я теперь не отвечаю за то, что будет.
— А тебя и не просят отвечать, — сказала графиня и повела барбоса к станции метро, где торговали букетами последние припозднившиеся старушки. — Кто бы подумал, что эта фигня пробивает хрональные коридоры, — жаловалась Мира. — В принципе, это можно делать. Только в безлюдном месте. Ты видел, как все приходило в норму?
— Не видел, — признался Артур.
— Как же так? Ты должен был наблюдать!
— А ты? Видела?… когда в Париже ползала по лестнице, орала, что фашисты в городе?.. Тебе хорошо было видно вокруг?
— Мне было хреново, — призналась графиня.
— А мне? Что я должен был думать, когда увидел твоего Кушнира на горшке с игрушками?
Мира расхохоталась, представив себе Кушнира на горшке, и хохотала, пока не уперлась в витрину цветочного ларька.
— Я еле от них уполз, — жаловался Артур, — я же сообразил, что если не уползу, там и останусь… Они же меня в больницу хотели упечь, родственникам твоим звонили. Просили приехать. Они решили, что у меня сотрясение мозга…
— Ой… — умирала со смеху графиня, держась за прилавок, — Артур, что ты за человек?! На минуту нельзя отвлечься, чтобы ты глупостей не натворил.
— Я больше туда не пойду. Пусть ваше сиятельство там ужинает, как знает, а я во дворе покурю. Чего-то у меня аппетит пропал.
— Пожалуйста, розы, — попросила графиня, вытирая слезу, — нет, не это барахло, это завтра завянет. Что вы мне даете? Я просила вон те, что под прилавком. Погоди, — утешала она Артура. — Я отвлеку Дезика, никто с тебя штаны срывать не будет, познакомишься с Машкой поближе, кто вас знает? Ты ж у нас ласковый песик. Упакуйте, пожалуйста, — попросила она продавщицу. — И ленточкой перевяжите, если не трудно. Положись на меня, барбос, и не дрефь, — сказала она, вручая товарищу роскошный букет, но продавщица цапнула графиню за локоть. — Полегче! — предупредила графиня. — Какие еще деньги? Хотите испортить мне настроение перед походом в гости?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
