Ему он должен отдать последние почести, прежде чем осмелится пуститься в путь в подземное царство.
Печальными раздумьями наполнили эти слова Энея. Вместе со своим верным спутником Ахатом он старался отгадать, кого же имела в виду Сивилла. И тут они нашли на берегу труп Мисена. Мисен был трубачом Гектора, а после смерти последнего примкнул к Энею. На берегу он пытался свистеть в пустые раковины, призывая в безумии богов на состязание. Но ревнивый Тритон, морской трубач, погрузил его в волны между скалами.
Все оплакали его, а затем пошли в лес собирать деревья для погребального костра. Эней пошел вместе со всеми. В лесу он выискивал взором среди деревьев золотую ветвь.
Вдруг два голубя — любимые птицы матери Энея, Венеры, — появились над его головой. Они-то и привели Энея к золотой ветке. Он благополучно сорвал ее с дерева, на которое сели оба голубя. За это время остальные закончили приготовления к погребению Мисена. После совершения обряда сам Эней позаботился о том, чтобы над прахом Мисена на вершине горы был воздвигнут достойный памятник. А гора с того времени в память о нем зовется именем Мисена.
Затем Эней приступил к жертвоприношениям, предписанным Сивиллой, на берегу черного озера, испарения которого убивали птиц, пролетавших над ним. Ночью Эней принес жертвы богам подземного мира, а на рассвете, в сопровождении одной лишь Сивиллы, смело вступил в Авернские ворота, ведущие в подземное царство.
Они достигли Ахеронта. У реки Кокит встретили они Харона. Этот перевозчик выбирал души, толпившиеся у его челна, и перевозил только тех, тела которых были погребены. А непогребенным предстояло еще в течение сотни лет скитаться. В печальной толпе непогребенных Эней узнал Оронта и Палинура.
Харон хотел задержать и Энея, но Сивилла показала ему золотую ветвь, которую она несла с собой спрятанной под одеждой.
Вот на них с лаем кинулся Кербер. Но когда Сивилла увидела на шее этого стража подземного мира извивающихся змей, она кинула в пасть псу пряник, начиненный одурманивающими зельями. Пес схватил всеми тремя разинутыми ртами брошенный ему кусок, и тотчас же его огромное тело растянулось в пещере. Теперь уже ничто не преграждало путь Энею.
Тотчас же они услышали плач душ умерших в младенческом возрасте, а затем вопли несправедливо приговоренных к смерти и самоубийц. Судья подземного мира Минос каждому определил его место.
На скорбных полях живут те, кого свела в могилу несчастная любовь: здесь в лесу бродила со своей свежей раной царица Дидона.
— Так, значит, правду сказали мне о тебе, бедная Дидона, — обратился к ней Эней со слезами на глазах, — и я невольно оказался причиной твоей печальной смерти!
Но Дидона повернулась к нему спиной и поспешила в тенистые заросли, где ждал ее со своей любовью ее первый муж Сихей. Эней же, потрясенный, взглядом проводил ее исчезающий образ.
Сивилла привела Энея к дворцу Плутона. На его пороге он положил золотую ветвь и окропил себя свежей водой. Так прошел он через ворота туда, где раскинулись прекрасные цветущие луга. Перед его взором открылись рощи блаженных. Здесь находились те, кто отдал жизнь за родину, кто всю жизнь был жрецом с чистой душой, кто был благочестивым поэтом, служителем Феба в каждом своем слове, кто посвятил себя искусствам и этим делал жизнь благородней, — одним словом, все те, кто заслужил память людей о себе. Всем им голову обвивает белоснежная повязка. Мусей, певец древности, которого окружала большая толпа и который возвышался над всеми, указал путь пришельцам, ищущим Анхиза.
Отец же Анхиз в глубине цветущей долины взирал на длинный ряд своих внуков — на души, готовые подняться к дневному свету. Увидев Энея, он протянул ему обе руки и со слезами на глазах воскликнул:
— Ты пришел все-таки, твое благочестие преодолело трудный путь, и я могу теперь видеть тебя и слышать твой голос!
Трижды протягивал Эней свои руки, чтобы обнять своего отца, но трижды из рук его выскальзывал призрак, подобно легкому ветру или крылатому сну.
Вокруг них на берегу Леты витали души, подобно тому как пчелы, наполняя луг жужжанием, летают в летнее время, садятся на пестрые цветы и реют вокруг белых лилий. Это были души, очищенные от всего телесного в течение своих тысячелетних страданий в подземном царстве. Они должны были из вод Леты испить забвения, прежде чем начнут новую жизнь.
Там толпились и потомки Энея. С высокого холма Анхиз указал на будущие поколения. Ряд его потомков открывал Сильвий, сын Энея, который позже должен родиться в Италии: он будет царем и предком царей, его воспитает в лесу его мать, изгнанница Лавиния. Был среди потомков и Ромул, основатель города Рима. Был там и потомок Юла, Август, который возродит в Лации золотой век, существовавший при Сатурне. Там в ряд стояли великие деятели римской истории, которым надлежало осуществить призвание Рима: управлять народами, устанавливать законы, щадить побежденных и ниспровергать войной непокорных.
После путешествия по подземному царству Эней возвратился к своим товарищам. Плывя вдоль берега, они достигли гавани Кайеты. Здесь они и бросили якорь.
Пристань эта получила свое название от Кайеты, верной кормилицы Энея, которая умерла именно в этом месте. Эней с установленными благочестивыми обрядами похоронил ее, прежде чем двинуться дальше. Они проплыли мимо земли Кирки, издали услышав жалобные голоса людей, превращенных дочерью Солнца в животных. Нептун послал Энею благоприятный ветер, чтобы не нужно было приставать к этим опасным берегам.
На рассвете они увидели устье Тибра. Тень густой рощи скрывала его, пение различных птиц услаждало слух. Благополучно вошли корабли Энея и его товарищей в бухту, образуемую устьем реки.
В то время Лацием в течение долгих лет мирно правил старый Латин, сын бога Фавна и нимфы Марики. У него не было сыновей, а лишь одна дочь Лавиния, которая еще не была замужем и из-за руки которой соперничали италийские юноши. Особенно настойчиво добивался ее руки Турн, молодой и красивый царь рутулов. Царице Амате хотелось, чтобы именно он стал мужем ее дочери. Но этому браку препятствовали различные знамения.
Посреди царского дворца стояло священное лавровое дерево. Его нашел сам царь Латин, когда закладывал город. Он посвятил его Аполлону, окружил стеной и по имени этого дерева, лавра, назвал свой народ лаврентами. Неожиданно на вершину дерева сел рой пчел, неизвестно откуда прилетевший с сильным жужжанием. Из этого чудесного предзнаменования прорицатели сделали вывод, что Лавиния станет женой чужеземца, пришедшего издалека.
В другой раз, когда царь возжигал жертвенный огонь на алтарях, а
