— Ты мог бы взять еще одного батрака, Перкин, — заметил Нейт.
— Погодите, — вступила Гвенда. — Он не в состоянии платить и нынешним батракам. Куда же ему еще земли?
Тот растерялся, но не мог этого отрицать и промолчал. Рив спросил:
— Ну хорошо, есть еще желающие?
— Да, мы, — тут же ответила батрачка. Нейт удивился. Она быстро прибавила: — Вулфрик работает за еду. У меня вообще нет работы. Нам нужна земля.
Тут же заметила, что несколько человек одобрительно закивали. Никому в деревне не нравились ухватки Перкина, и все боялись в один прекрасный день угодить в такое же положение. Натан понял, что взятка может сорваться.
— Вы не можете уплатить взнос.
— Мы будем выплачивать потихоньку.
Рив покачал головой.
— Заплатить нужно сразу. — Он обвел глазами собравшихся. Никто не вызвался. — Дэвид Джонс?
Сыновья пожилого Дэвида уже сами являлись держателями.
— Год назад я бы взял, но дожди меня подкосили.
В обычной ситуации десять дополнительных акров привели бы к драке между наиболее хваткими сельчанами, но не в такой неудачный год. Однако Гвенда и Вулфрик находились в особом положении. Вулфрик всегда мечтал о своей земле. Хоть акры Альфреда не полагались ему по наследству, это лучше, чем ничего. Им очень нужен надел.
— Дай Вулфрику, Нейт, — поддержал батраков Аарон Яблочник. — Он отличный работник, успеет вспахать. Они с женой заслужили немного удачи, вдоволь намучились.
Нейт помрачнел, но крестьяне одобрительно загудели. Несмотря на бедность, Гвенду и Вулфрика уважали. Обстоятельства складывались так, что они могли получить редкую возможность выбраться из ямы, и, почуяв эту возможность, молодая батрачка разволновалась. Однако староста медлил.
— Сэр Ральф ненавидит Вулфрика.
Тот дотронулся до щеки, на которой остался шрам от меча Ральфа.
— Я знаю, — заметила Гвенда. — Но он далеко.
52
На следующий день после битвы при Креси умер граф Роланд, и несколько человек поднялись по иерархической лестнице на одну ступеньку. Сыну Роланда Уильяму был присвоен титул графа Ширинга, прямого вассала короля. Кузен Уильяма сэр Эдвард Коргхаус, новый лорд Кастер, получив в управление сорок деревень фьефа,[13] в качестве вассала графа переехал в замок Уильяма и Филиппы в Кастереме. Сэр Ральф Фитцджеральд стал лордом Тенчем.
Однако никто из них в ближайшие полтора года не увидел своего нового дома. Подданные Эдуарда не покладая рук били французов, но в 1347 году оказались в тупике. Англичане захватили и удерживали важный порт Кале, однако, помимо этого, за десять лет войны похвастаться было нечем, кроме, разумеется, награбленного добра.
В январе 1348 года Фитцджеральд вступил во владение. Крупный Тенч имел примерно сотню домов, в манор входили также небольшие соседние деревни. За лордом Тенчем осталась и Вигли, в полудне пути. Проезжая по Тенчу, Ральф испытывал гордость. Долго не пришлось ждать этого момента. Крестьяне кланялись ему, а дети таращили глаза. Он теперь хозяин этих людей и всего, что здесь находится.
Господский дом обнесла крепостная стена. Приближаясь к нему впереди телеги, груженной французскими трофеями, Ральф тут же увидел, как она обветшала, и решил ее восстановить. Нормандцы не придавали большого значения обороне, поэтому Эдуард III с такой легкостью с ними и расправился. С другой стороны, вероятность вторжения в Южную Англию в данный момент невелика. В самом начале войны у порта Слейс французский флот был, по сути, уничтожен, и теперь Ла-Манш контролировали англичане. Не считая мелких пиратских набегов, все сражения после Слейса велись на французской земле. Поэтому восстанавливать оборонительные сооружения вряд ли целесообразно.
Грумы вышли принять лошадей. Новый лорд оставил Алана Фернхилла наблюдать за разгрузкой и пошел к дому. Он хромал: после долгой езды верхом у него всегда болела нога. Внушительная каменная усадьба этот Тенч-холл, с удовлетворением подумал Ральф, современная по архитектуре, хотя нуждается в переделках — ничего удивительного, ведь после смерти отца Матильды в ней никто не жил. В старых домах частные покои лорда пристраивали в конце главного большого зала, но здесь, как Фитцджеральд понял по структуре здания, они занимали примерно половину площади.
Он вошел в зал и с досадой увидел графа Уильяма. У стены стояло большое кресло темного дерева, украшенное сложной резьбой с символами власти: ангелы и львы на спинке и подлокотниках, змеи и чудовища — на ножках. Это, конечно, кресло хозяина манора, но в нем сидел граф Ширинг.
От радости Ральфа почти ничего не осталось. Нельзя в сласть хозяйничать в новом владении под бдительным оком собственного сюзерена. Это все равно что ложиться с женщиной, когда под дверью подсматривает муж. Скрыв неудовольствие, лорд Тенч вежливо поздоровался с графом, который представил ему стоявшего рядом человека.
— Дэниел был старостой моего отца в течение двадцати лет и хорошо смотрел за селом в ожидании совершеннолетия Тилли.
Ральф холодно кивнул. Уильям ясно давал понять: новый лорд должен оставить Дэниела старостой. Но тот служил графу Роланду, а теперь является человеком Уильяма. Фитцджеральд не имел ни малейшего желания, чтобы его хозяйством управлял верный графу человек. Староста должен быть предан только ему.
Ширинг выжидательно смотрел на Ральфа, но тот спорить не стал. Десять лет назад, конечно, возразил бы, но за время, проведенное в королевской армии, кое-чему научился. Лорд не обязан просить графа одобрить кандидатуру своего старосты — стало быть, и не будет просить. До отъезда Уильяма придется помолчать, а потом он поручит Дэниелу другую работу.
Напряженное молчание прервали. Открылась высокая дверь, из частных покоев вышла элегантная леди Филиппа. Лорд Тенч не видел ее много лет, однако юношеская страсть не остыла — рыцаря словно ударили, какое-то время он не мог дышать. Леди стала старше — сейчас ей было около сорока, — но цвела. Филиппа несколько отяжелела, бедра округлились, грудь пополнела, что делало ее лишь привлекательнее. Супруга сюзерена по-прежнему ступала как королева, и вид ее по-прежнему оскорблял Ральфа, у которого не могло быть такой жены. Раньше Филиппа почти не замечала его, а теперь улыбнулась, пожала руку и спросила:
— Вы познакомились с Дэниелом?
Значит, она тоже хочет, чтобы новый лорд оставил старосту, — отсюда и вежливость. Тем скорее нужно от него избавиться, злорадно подумал Ральф.
— Я только с дороги, — уклончиво ответил Фитцджеральд.
Жена Ширинга объяснила, почему они приехали:
— Мы хотели присутствовать при вашей встрече с Тилли, она близкий нам человек.
Тенч велел монахиням Кингсбриджа привезти сегодня невесту. Монахини, как всегда, устроили возню и, очевидно, сообщили графу Уильяму.
— Леди Матильда была воспитанницей графа Роланда, да упокоится в мире его душа. — Ральф имел в виду, что все это уже в прошлом.
— Да, и я полагала, король передаст опекунство моему мужу как наследнику Роланда.
Не только полагала, но и хотела.
— Однако вместо этого, — закончил Фитцджеральд, — он судил мне ее в жены.
Хотя их еще не повенчали, теперь за девочку отвечал лорд Тенч. Строго говоря, Уильям и Филиппа не имели никакого формального повода приезжать и делать вид, что они родители Тилли, но Ширинг — сюзерен Ральфа и может навещать его в любое время.
Тенч не хотел ссориться с Уильямом, которому слишком легко осложнить ему жизнь. С другой стороны, новый граф вмешивается уже в домашние дела вассала — возможно, под давлением жены. Но Ральфа не так-то просто запугать. Последние семь лет научили его твердо отстаивать ту независимость, что ему полагалась.
А как приятно схлестнуться с Филиппой. Это давало возможность не сводить с нее глаз. Фитцджеральд остановил взгляд на твердой линии подбородка, полных губах. Несмотря на высокомерие, леди вынуждена говорить с ним. Дольше он не беседовал с ней ни разу в жизни.
— Тилли очень юна, — напомнила супруга Уильяма.
— Ей скоро четырнадцать, — ответил Ральф. — В этом возрасте королева вышла замуж за нашего короля, как он сам напомнил графу после битвы при Креси.
— Сразу после боя, вероятно, можно решить что угодно, — тихо возразила Филиппа.
Тенч не собирался сдаваться.
— Что до меня, я чувствую себя обязанным выполнять решения его величества.
— Как и мы все, — пробормотала супруга графа.
Ральф почувствовал, что победил. Он словно овладел ею и, довольный, обратился к Дэниелу:
— Моя будущая жена должна прибыть к обеду. Позаботься о столе.
— Я уже отдала распоряжения.
Лорд Тенч медленно повернул голову и вперил взгляд в леди Ширинг, которая, отправившись на его кухню и отдав там какие-то распоряжения, перешла рамки дозволенного. Она это знала и, покраснев, почти извинилась:
