— Дорогая, повернись ко мне, — тихо попросила женщина, которую Лоу попросил приглядывать за Лиззи, — я укрою тебя.
Женщины, скучившиеся под шлюпочными одеялами, огромными глазами смотрели на нос и прочнее стискивали углы в белых от холода кулаках. Дама, чьему попечительству была поручена Лиззи, возвысила голос.
— Сёстры! Прошу, поделитесь одеялом с ребёнком! Ребёнок замерзает!
Она зычно просила и требовала дать одеяло, хотя у самой у неё уже посинели губы и клацали зубы. Её тело колотила крупная дрожь.
Женщины впервые отвели взгляды от того места, где скрылся под водой «Титаник». Без этого колосса океан, казалось, опустел. Из воды слышались бешеные крики и далёкий яростный плеск: тонущие люди отчаянно боролись за жизнь. На чёрной поверхности, спокойной и гладкой, как грудь мертвеца, белыми точками проступило бесчисленное множество спасательных нагрудников. Нагрудники эти назойливо, как приставучие мухи, резали глаз. Казалось, что трагедия, разыгравшаяся неподалёку, приковывает внимание и ослабляет волю — все они словно угодили в вязкую паутину и выпали из этой действительности. Вдалеке от них умирали, барахтаясь в ледяной воде, их знакомые, друзья, родственники.
Наконец, у правого борта наметилось шевеление. Одна из пассажирок содрала с плеч пальто. Сама она тотчас придвинулась к соседке, расставила локти и забилась под одеяло. Женщина, опекавшая Лиззи, взяла пальто и растянула в улыбке непослушные бледные губы.
— Спасибо, — сказала она, — спасибо, вы нам так помогли! Девочки, закутывайтесь! — и она протянула пальто Лиззи и своей дочери.
Обе они тотчас юркнули под пальто, и женщина запахнула полы. Пальцы её прыгали и тряслись, поэтому она далеко не сразу смогла попасть пуговицами в многочисленные прорези. Лиззи и её соседка сидели неподвижно, прильнув друг к другу и глядя в пустоту. Их развернули спиной к затонувшему кораблю, лицом к бесконечным океаническим просторам, и их опекунша словно бы нарочно засуетилась сбоку, закрывая обзор.
Кругом перегруженной шлюпки пятого помощника Лоу медленно собиралась грустная флотилия. Тёмные громадины шлюпок неспешно подползали, мягко взрезая носами чёрную воду. На вёслах во многих шлюпках сидели женщины: с бледными лицами, сжатыми в полоску голубыми губами и красными глазами. Одну шлюпку с другой соединяла тяжёлая, вытягивающая силы цепь молчания. Пассажиры отводили взгляды: ни один из них не мог смотреть другому в глаза. Позади них всё ещё содрогался воздух, разрываемый молитвами, воплями и плачем.
— Помогите! Помогите!
— На помощь!
— Вытащите меня!
Лоу деловито скомандовал:
— Считайте себя под моим началом! Старшие по шлюпкам!
На носах вытянулись чёрные силуэты. Лоу командовал ими хриплым пронзительным голосом, и шлюпочная команда торопливо выполняла все его указания. Под руководством Лоу шлюпки собрались вместе и сцепились одна с другой. Со стороны их неровный рядок, покачивающийся на воде в такт редкому, но глубокому океаническому дыханию, напоминал бусы модницы-великанши. Пассажиры пустыми глазами смотрели в воду и не двигались. Только дрожали под одеялами, клацая зубами, замёрзшие дамы.
— У нас слишком мало хороших гребцов, — крикнул Лоу шлюпкам, — мы ничего не сделаем, если пойдём туда таким составом. Кто из вас готов принять моих пассажиров?
Лиззи затрепетала всем телом. Сердце вдруг ожило в её груди и заколотилось так быстро и жарко, что у неё перехватило дыхание. Она подалась к Лоу, взмахнула руками и прижалась к нему. Сам бог не смог бы заставить её отпустить этого человека, и Лиззи сейчас совершенно не волновало, что цепляется она за ногу Лоу и мешает ему работать. Её соседка с матерью неловко суетились, стараясь разомкнуть кольцо рук Лиззи, но та держалась изо всех сил.
— Нет! — воскликнула она. — Нет, я никуда не пойду! Мистер офицер, не высаживайте меня!
Женщины в шлюпке неожиданно оживились. Единым фронтом они протестующе зашумели, как деревья в бурю.
— Вот именно, вот именно! — торопливо заговорили они.
— Девочка права!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не хочу от вас уходить!
— Мне страшно! Мне страшно и холодно!
Лоу поджал губы и медленно, тяжело вдохнул. Его глаза сверкали так, словно он готов был броситься на неуступчивых пассажирок, схватить их за воротники, как котят, и пошвырять в свободные шлюпки.
— Мы будем пересаживаться, — холодным, звенящим злым голосом отрезал он, пресекая все возражения, — женщины сядут в другие шлюпки, мужчины перейдут под моё начало!
Лиззи отчаянно помотала головой и прилепилась к ноге Лоу ещё плотнее.
— Не надо меня прогонять, — шепнула она, — мистер офицер, мне страшно…
— Ничего не бойся, дорогая, — участливо склонилась над ней заботливая женщина, — я помогу тебе пересесть. Это необходимо, дорогая… ведь только подумай, эти бедняги погибают в ледяной воде…
Лиззи дёрнулась, и руки её ослабли. Мэри осталась на борту: Лиззи не видела, чтобы она устремилась хоть к какой-нибудь шлюпке. Мгновения слабости хватило, дабы её успели оторвать от ноги Лоу и приподнять над бортом. Хрупкая женщина сжала её и вытянула над бортом — над холодной и гладкой, спокойно выжидающей зеркальной водой. В соседней шлюпке к Лиззи протянулись руки; ледяной воздух сонмом игл забрался к ней под юбку, и она дрогнула так, что руки её опекунши едва было не разжались.
— Осторожно! — крикнул моряк в соседней шлюпке. Он вцепился в Лиззи, как в бесценное сокровище, и торопливо отступил к центру. Шлюпка накренилась, булькнула, едва не зачерпнув бортом воду, и торопливо выпрямилась.
Лиззи потрясённо моргала. Она сидела на дне другой шлюпки, без одеяла и без тёплой одежды, и холод колотил её колючими кулаками по спине и в живот; злые щипцы стискивали ей ноги. Кто-то наклонился к ней и протянул трясущимися руками одеяло. В темноте сверкнули выпученные стеклянные глаза и белые зубы.
— Возьми…
Лиззи заклацала зубами и неловко повернулась к сердобольному пассажиру. Непослушные, негнущиеся пальцы её бессмысленно хватали воздух: она никак не могла примериться и взяться за одеяло, и даже зрение её обманывало: перед глазами её всё расплывалось и кружилось, как на бесконечной карусели. Лиззи привлекли ближе к скамье, втиснули между двух тёплых леди в пальто, и обе леди накрыли её своими юбками и одеялом. Лиззи беспокойно закрутила головой, едва кровь снова наполнилась теплом в её жилах. Разум её прояснился, и она наконец-то смогла сморгнуть тяжёлые капли слёз. Холод отступал, но не сдавался: он вился тонкими струйками под ногами, кусал за щёки, бил в глаза и обгладывал пальцы.
Женщина, передавшая Лиззи в шлюпку, приподняла ещё ребёнка, и всё тот же моряк принял его на борт. Шлюпка дрогнула и затряслась, как будто готовая развалиться на части, и леди внутри завизжали.
— О господи, о господи, вы нас утопите!
— Осторожно! Осторожно, не сажайте больше сюда никого!
— Мистер Лоу, будьте милосердны! Будьте милосердны!
Лоу совсем не собирался быть милосердным. Спокойно и решительно он сказал:
— Продолжаем посадку. Скорее!
Но женщины никак не могли преодолеть страх перед ненадёжными шлюпками. Они неохотно поднимались со скамеек, подбредали к бортам и замирали, словно зачарованные, с выпученными обезумевшими глазами, сжимали и разжимали кулаки и звучно втягивали в себя ледяной воздух. Только одна дама, угловатая, как шкаф, тощая, как фонарный столб, и долговязая, как железнодорожная шпала, стояла чуть поодаль от других, молодцевато выставив руки, и разминала ноги, словно заправский спортсмен. Она стояла так уверенно, словно качка нисколько ей не мешала. Дама даже и не подумала о том, чтобы снять шаль, концы которой так и норовили обвиться вокруг её рук.
Глаза Лоу вспыхнули недобрым огнём, и он круто повернулся к бойкой пассажирке. Не успел никто и слова сказать, как офицер грубо сдёрнул шаль с головы дамы. Лиззи прищурилась. В соседней шлюпке несколько женщин потрясённо ахнуло.
— Это ведь мужчина! — залопотали они.
