Саммерхейз знал — никаких криков и стонов и не должно было быть. Суровым тоном он произнес:
— Что ж, тут сомнений нет. Надо все рассказать полиции.
Ответом были долгие шмыгающие всхлипывания.
— Отец с меня шкуру спустит, — ныла Эдна. — Уж как пить дать.
Она бросила умоляющий взгляд на миссис Толк и мигом скрылась в задней комнате. Миссис Толк уверенно взяла бразды в свои руки.
— Дело вот в чем, сэр, — заговорила она, отвечая на вопросительный взгляд Саммерхейза. — Эдна ведет себя как последняя дурочка. Отец у нее — человек строгий, может, даже чересчур, но в наши дни и не поймешь, как оно лучше. В Каллавоне живет один вполне приличный парень, он за Эдной давно ухаживал, и у ее отца сердце радовалось, но этот Рег, он не особенно расторопный, а девушкам, им, сами знаете, побыстрее охота. Вот Эдна и переметнулась к Чарли Мастерсу.
— Мастерс? Один из тех, кто работает на ферме Коула?
— Он самый, сэр. Помощник фермера. Так ведь у него жена и двое детей. И ни одну девку не пропустит, развратник этакий. Ну, у Эдны мозги набекрень, чего от нее ждать, а ее отец решил это дело прекратить. И правильно. Так вот, Эдна в тот вечер якобы в Каллавон собралась, в кино сходить с Регом — так она отцу сказала. А на самом деле отправилась на свидание к этому Мастерсу. Вот и ждала его на углу переулка, видно, у них там обычное место. А он возьми и не приди. Может, с женой поцапался, и уйти было неудобно, может, наоборот, другую девку подцепил, но факт, что не пришел. Эдна ждала, ждала, да не дождалась. Ну вот, а теперь поди объясни, чего это она там стояла, вместо того чтобы на автобусе ехать в Каллавон, — неловко ей, ясное дело.
Джонни Саммерхейз понимающе кивнул. Надо же, вот и не располагающая, а поди ж ты, расположила к себе сразу двух мужиков, значит, что-то сексуальное в ней есть? Но, подавив ненужное любопытство, он перешел к практической стороне дела.
— Значит, она не хочет идти с этим к Берту Хейлингу, — быстро сориентировался он.
— Именно так, сэр.
Саммерхейз ненадолго задумался.
— Боюсь, скрывать это от полиции нельзя, — негромко сказал он.
— И я ей то же самое говорю, сэр, — поддакнула миссис Толк.
— Я думаю, они проявят такт насчет… обстоятельств. Может, ей и не придется давать официальные показания. Она им просто расскажет, что видела, а они это оставят при себе. Я могу позвонить Спенсу и попросить его приехать сюда… нет, лучше я заберу вашу Эдну в Килчестер, отвезу на машине. Если она прямо там зайдет в полицейский участок, здесь об этом никто и знать не будет. Я им просто позвоню и предупрежу, что мы приедем.
И вот после непродолжительного телефонного разговора шмыгающая носом Эдна, застегнув доверху пуговицы пальто и получив последнее благословение миссис Толк, села в фургон Джонни Саммерхейза, и машина быстро поехала в сторону Килчестера.
Глава 20
Эркюль Пуаро находился в кабинете старшего инспектора Спенса в Килчестере. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, чуть прикрыв глаза, поигрывая перед собой кончиками пальцев.
Старший инспектор принял какие-то сообщения, проинструктировал сержанта и наконец перевел взгляд на знаменитого сыщика.
— Вас никак осенило, месье Пуаро? — спросил он.
— Я просто анализирую, — сказал Пуаро, — оцениваю факты.
— Я забыл у вас спросить. Ваша встреча с Джеймсом Бентли — она что-нибудь дала?
Пуаро покачал головой. Потом нахмурился. Ибо в эту минуту его занимал именно Джеймс Бентли. Надо же, раздраженно думал Пуаро, в кои веки он предложил свои услуги бесплатно, исключительно из дружбы и уважения к честному и порядочному полицейскому, и именно в таком деле жертва обстоятельств оказалась начисто лишена романтической привлекательности. Ну почему на месте Бентли не миловидная девушка, загнанная в тупик, но совершенно безвинная, не достойный и прямодушный молодой человек, тоже загнанный в тупик, чья голова «хоть и в крови, но не склонилась», — Пуаро пришла на ум строчка, недавно вычитанная им в сборнике английской поэзии. А он что? Взвалил на себя ношу по имени Джеймс Бентли, случай, можно сказать, патологический, махровый эгоист, полностью замкнутый на себя. И ни капли благодарности к людям, которые пытаются его спасти, — ему их усилия, можно сказать, до лампочки.
Так, может, пусть его и повесят, если ему до собственной жизни и дела нет?
Ну нет, это уж чересчур…
Старший инспектор Спенс кашлянул и нарушил эти мысли.
— Наш разговор, — очнулся Пуаро, — оказался, я бы сказал, крайне непродуктивным. Если Бентли и мог вспомнить что-то полезное, он этого не сделал, а что вспомнил, ничего нам не дает — зацепиться не за что, все сплошь туман и неопределенность. Но одно я себе уяснил: статья в «Санди компэниэн» и вправду взбудоражила миссис Макгинти, она рассказала о ней Бентли и даже обмолвилась, что «кто-то, имеющий отношение к этому делу», живет в Бродхинни.
— К какому делу? — быстро переспросил Спенс.
— Тут у нашего друга уверенности нет, — сказал Пуаро. — Он упомянул, правда, дело Крейга, но, поскольку о других он раньше не слышал, не исключено, что в памяти засело именно это. Но этот «кто-то» — женщина. Тут он даже процитировал слова миссис Макгинти. Ей, мол, «гордиться особенно нечем, если все выйдет наружу».
— Гордиться?
— Ну да. — Пуаро кивнул, как бы оценивая проницательность Спенса. — Это слово о многом говорит, верно?
— Но он не назвал ее, эту горделивую даму?
— Представьте себе, назвал: миссис Апуорд. Но, насколько я понимаю, безо всяких на то оснований.
Спенс покачал головой.
— Может, просто потому, что эти черты — горделивая да властная — были ей еще как присущи. Но это не могла быть миссис Апуорд, потому что ее убили, причем убили по той же причине, что и миссис Макгинти, — она узнала женщину на фотографии.
Пуаро с горечью произнес:
— Я ведь ее предупредил.
Спенс раздраженно забубнил:
— Лили Гэмбол! По возрасту у нас кандидатки только две: миссис Рендел и миссис Карпентер. Девицу Хендерсон в расчет не беру — ее прошлое известно.
— А двух других — нет?
Спенс вздохнул.
— Вы ведь знаете, какие нынче дела. Война все и вся перемешала, никаких концов не найдешь. В исправительную школу, где жила Лили Гэмбол, попала бомба, и все документы сгорели дотла. Или взять людей. Проверить прошлое живых людей — труднее задачи не придумаешь. Вот Бродхинни — о ком из местных жителей нам хоть что-то известно? Только о Саммерхейзах,
