Три раза в день евреи во всем мире молились и молятся в сторону Иерусалима‚ оплакивая разрушенный Иерусалимский Храм. Когда белили стены комнат в доме‚ часть стены оставляли непобеленной в память о Храме; жених под хупой – свадебным балдахином – разбивал и разбивает стакан‚ чтобы и в минуты радости не забывать о разрушенном Храме. На иврите не говорят и не пишут – «идти в Иерусалим»‚ но – «подниматься в Иерусалим». Приход в Иерусалим‚ в Землю Израиля – это «восхождение»‚ на иврите «алия»‚ а потому вновь прибывший называется «оле»‚ «восходящий». Уход из Иерусалима‚ уход из Земли Израиля – это «спуск»‚ на иврите «иерида».
Связь евреев рассеяния с Землей Израиля не прекращалась в течение всей «ночи изгнания». В разных странах мира они бросали дома и имущество‚ покидали близких и друзей, наперекор‚ казалось‚ здравому смыслу «восходили» на Землю Израиля. В тринадцатом веке раввин Моше бен Нахман (Рамбан) написал из Иерусалима: «Я человек‚ испытавший много горя. Я оставил семью‚ бросил мой дом… Но утрата всего этого и других благ, к которым я привык, вознаграждается временным пребыванием во вратах Иерусалима‚ посещением развалин Храма и оплакиванием опустошенного святилища… Я плакал горько‚ но я нашел утешение в моих слезах; я разорвал мои одежды‚ но я почувствовал облегчение».
В феврале‚ в студеные морозы‚ российские евреи праздновали «Ту би-шват»‚ пятнадцатый день месяца шват по еврейскому календарю, «Новый год деревьев»: в Иудейских горах в это время начинает цвести миндаль. Евреям России не разрешали приобретать землю и становиться земледельцами‚ но они знали из Талмуда правила возделывания земель в Иудее и в Галилее. «Как-то один еврей принес нам финик – о чудо! – писал в одном из рассказов Менделе Мойхер Сфорим. – Всё местечко – взрослые и дети – сбежались поглядеть на него. И они взяли Библию‚ и стали указывать пальцем на этот финик‚ настоящий финик‚ о котором говорится в Священном Писании! Подумайте только‚ этот финик из Страны Израилевой! Это сама страна наша! Это Иордан и могила праматери Рахели‚ а вот и Стена Плача… Мы идем вверх по Масличной горе и едим вдоволь рожки и финики‚ мы набиваем наши карманы песком Святой Земли! О-о-о! – вздыхали евреи‚ и горячие слезы катились из их глаз».
Во время суровой зимы российские евреи просили у Бога дождя‚ потому что в Земле Израиля в это время сезон дождей‚ а летом они вымаливали ниспослать им росу. Поздней осенью маленький мальчик спросил своего отца в минской синагоге: «Папа‚ зачем ты просишь у Бога‚ чтобы пошел дождь? Ведь на улице и без того льет как из ведра». И отец ответил: «Это не наш дождь‚ сынок».
4
Палестинофильское движение возникло в России в 1881 году. Осенью того года‚ после первой волны погромов‚ одесский писатель Моше Лейб Лилиенблюм опубликовал в еженедельнике «Рассвет» нашумевшую статью «Общееврейский вопрос и Палестина». Тезисы его были просты и доходчивы: евреи – инородный элемент в странах рассеяния и в массе своей не сливаются с коренным населением; их терпят до тех пор‚ пока это выгодно народу-хозяину‚ а при малейшей конкуренции стремятся от них избавиться – «в этом и лежит корень всех их страданий».
В прежние века евреев преследовали по религиозным мотивам‚ а в новейшие времена стали преследовать по мотивам экономическим и национальным‚ и эта «глава нашей истории будет иметь еще немало кровавых страниц»‚ вплоть до физического уничтожения. Лилиенблюм выдвинул общенациональную задачу – использовать исход из России для освоения Палестины‚ направить туда хотя бы часть беженцев‚ чтобы со временем у народа-скитальца появился свой дом. Он сформулировал это предельно четко: «Мы должны стремиться к колонизации Палестины‚ к заселению ее евреями так‚ чтобы в течение одного века евреи могли почти окончательно оставить негостеприимную Европу и переселиться в близкую к ней страну наших предков‚ на которую мы имеем историческое право».
Сразу же появились противники этой теории. Одни говорили‚ что Палестина – это заброшенная провинция с диким туземным населением‚ всякие попытки ее освоения обречены на провал. Другие обвиняли палестинофилов в неверии в просвещение и прогресс‚ которые неумолимо надвигаются; третьи называли их предателями европейской цивилизации; четвертые просто отмахивались от «фантазеров». Понадобились усилия многих‚ чтобы палестинофильское движение набрало силу; огромную роль в этом деле сыграл одесский врач Лев Пинскер. 17 октября 1882 года в Берлине увидела свет его небольшая брошюра под названием «Автоэмансипация. Призыв русского еврея к соплеменникам».
Пинскер писал:
«Вековая проблема – так называемый «еврейский вопрос» – как и в былые годы‚ сильно волнует умы в наши дни… Евреи среди народов‚ с которыми они живут‚ фактически составляют чуждый элемент‚ который не может ассимилироваться ни с одной нацией‚ вследствие чего ни одной нацией не может быть терпим… Еврей вездесущ‚ но нигде не дома… Он является мертвецом – для живых‚ чужим – для коренных жителей‚ скитальцем – среди оседлых‚ нищим – среди имущих‚ эксплуататором и миллионером – для бедняков‚ для патриотов – существом‚ лишенным отечества‚ и для всех классов – ненавистным конкурентом…
Когда нас унижают‚ грабят‚ разоряют‚ оскорбляют‚ мы не осмеливаемся защищаться‚ и – что еще хуже – находим это в порядке вещей. Нас бьют по лицу – мы охлаждаем пылающую щеку холодной водой; нам наносят кровавые раны – мы накладываем бинты; нас выбрасывают из дома‚ который мы сами для себя построили‚ – мы смиренно просим о милости, а не удается смягчить сердца наших притеснителей – мы удаляемся и ищем другого убежища… Какую жалкую фигуру мы изображаем из себя!.. Какая унизительная роль для народа‚ некогда имевшего своих Макавеев!»
Судьба Льва Пинскера типична для ассимилированных евреев «поколения надлома». Кандидат прав‚ учитель русского языка в еврейском училище‚ студент медицинского факультета Московского университета‚ доброволец в холерном бараке во время эпидемии‚ врач военного госпиталя в Крымскую войну‚ заслуживший орден‚ сторонник просвещения евреев и приобщения их к русской культуре‚ – в течение долгих лет жизни он не предполагал‚ что на исходе дней напишет такие горькие слова: «Евреи апеллируют к вечной справедливости‚ воображая‚ что добьются чего-нибудь таким путем… Вы поистине глупый и презренный народ! Вы глупы‚ потому что беспомощно стоите и ожидаете от человеческой природы того‚ чего в ней никогда не было‚ – гуманности. Вы презренны‚ потому что у вас нет самолюбия и нет национального самосознания».
Погромы произвели на Пинскера ошеломляющее впечатление. Он уже не верил в идею «слияния» и определял юдофобию как неизлечимое, наследственное заболевание народов. Этот психоз – «разновидность боязни привидений» – порождает мистический «страх перед призраком еврейства»‚ чужеродного‚ неприкаянно бродящего по свету‚ а страх‚ в свою очередь‚ порождает скрытую и явную ненависть. Пинскер утверждал: «Еврейство и ненависть к еврейству проходят рука об руку в течение столетий через историю… Надо быть слепым‚ чтобы не видеть‚ что евреи – «избранный народ» для всеобщей ненависти. Пусть народы расходятся в своих стремлениях и инстинктах – в ненависти к евреям они протягивают друг другу руки; в этом единственном пункте они все согласны…»
«Автоэмансипация» создала Пинскеру громкое имя. Так страстно на эту тему не писал еще никто. Врач из Одессы бросал в лицо своим единоверцам слова правды‚ от которых нельзя было отмахнуться или сделать вид‚ что ничего не произошло. «Беспристрастно‚ без предвзятого мнения мы должны отыскать во всемирном калейдоскопе трагикомическую фигуру нашего народа‚ который с искаженным лицом и с изувеченными членами помогает творить великую всемирную историю‚ далеко не справившись еще со своей маленькой народной историей… Лишенные отечества‚ мы забыли о нем. Не пора ли понять‚ как это для нас постыдно?»
Лев Пинскер поставил диагноз болезни и предложил методы ее лечения: гражданского и политического равноправия недостаточно‚ «чтобы возвысить евреев в уважении народов»‚ ассимиляция тоже невозможна‚ – остается лишь «самопомощь»‚ самоосвобождение (автоэмансипация‚ а не эмансипация‚ дарованная власть имущими)‚ чтобы создать единый национальный центр «на собственной территории»‚ «достаточно обширное убежище‚ способное прокормить население‚ сборный пункт‚ который был бы нашей собственностью». Сначала Пинскер считал‚ что для этого годится любая подходящая территория в Америке‚ в «азиатской Турции»‚ возможно, даже в Палестине‚ – но вскоре перешел на сторону палестинофилов.
Он писал в брошюре: «Пока мы не будем иметь‚ как другие нации‚ своей собственной родины‚ мы должны раз навсегда отказаться от благородной надежды сделаться равными со всеми людьми… В жизни народов‚ как и в жизни отдельных людей‚ бывают моменты особенной важности‚ которые не часто повторяются и которые имеют решительное влияние на их будущность. Мы переживаем теперь такой момент… «Теперь или никогда!» – да будет нашим лозунгом… Помогите себе сами‚ и Бог вам поможет!»
