Он писал в брошюре: «Пока мы не будем иметь‚ как другие нации‚ своей собственной родины‚ мы должны раз навсегда отказаться от благородной надежды сделаться равными со всеми людьми… В жизни народов‚ как и в жизни отдельных людей‚ бывают моменты особенной важности‚ которые не часто повторяются и которые имеют решительное влияние на их будущность. Мы переживаем теперь такой момент… «Теперь или никогда!» – да будет нашим лозунгом… Помогите себе сами‚ и Бог вам поможет!»
Впереди были десятилетия борьбы‚ разочарований‚ побед и поражений‚ огромные жертвы на путях приобретения «собственной родины». Надо было начинать – теперь‚ немедленно‚ и не случайно Лев Пинскер поставил эпиграфом к своей брошюре слова еврейского мудреца Гилеля: «Если не я за себя‚ то кто за меня? И если не теперь‚ то когда же?»
5
После первой волны погромов российские евреи появились в Стамбуле‚ по пути в Эрец Исраэль – «почерневшие лица‚ исхудалые‚ с печатью страшной скорби»: не случайно эти погромы получили на иврите грозное название «суфот ба-негев» – «бури на юге». Требовались средства‚ чтобы перевезти беженцев на новые места‚ купить для них землю‚ поставить дома‚ снабдить инвентарем‚ научить работать на земле. Еврейские студенты в Москве предложили собрать с каждого еврея по двадцать пять копеек и выкупить Палестину у турок‚ но это были‚ конечно же‚ фантазии. Первые поселенцы уже знали‚ что для становления каждого поселка «требуется много времени‚ изрядное терпение‚ да и немало денег».
Большинство раввинов отвергали палестинофильскую идею‚ потому что свято верили: лишь избавитель-Мессия освободит Иерусалим‚ соберет евреев на Святой Земле и установит там царство мира. Но были и в их среде исключения. После погромов 1881 года раввин Шмуэль Могилевер основал в Варшаве кружок «Бней Цион» – «Сыновья Сиона» для заселения и освоения Эрец Исраэль. Следом за ним подобные кружки появились в Москве‚ Петербурге‚ Харькове‚ Белостоке‚ Кременчуге и в других городах. Сначала у них были разные названия: «Вечный жид»‚ «Сыны Завета»‚ «Сионское братство»‚ «Ревнители Сиона и Иерусалима»‚ но впоследствии они объединились в общество «Хибат Цион» – «Любовь к Сиону». Члены этих кружков получили название «Ховевей Цион»‚ что означает «Любящие Сион» или «Друзья Сиона».
Основателями кружков были обычно еврейские студенты. Еще недавно они увлекались русской историей‚ а теперь с жадностью набросились на книги по еврейской истории. Они цитировали пророков и вдохновлялись образами библейских героев, призывали к возвращению в Эрец Исраэль‚ чтобы работать и жить на этой земле‚ «каждый под своей виноградной лозой и каждый под своей смоковницей». В Петербурге записали в уставе кружка: «Нет спасения еврейскому народу без создания своего собственного правительства в Палестине». А участники московского кружка спорили о государственном строе будущего еврейского государства: «Некоторые склонялись к абсолютной монархии‚ другие к демократической республике‚ возглавляемой президентом… третьи ратовали за конституционную монархию. Мы проголосовали. Победу одержали сторонники республики. Мы‚ монархисты‚ остались в меньшинстве».
Мнений было много‚ немало споров‚ но участники всех кружков сходились на одном: заселение и освоение Эрец Исраэль‚ распространение языка иврит – национального языка народа и непременное занятие сельским хозяйством. Работать на земле‚ работать своими руками – это провозглашалось национальным долгом‚ ответом на высказывания недоброжелателей. «Нас обвиняют в том‚ что мы едим чужой хлеб‚ – говорилось в брошюре‚ опубликованной в Петербурге. – Мы не успокоимся до тех пор‚ пока не наводним рынки хлебом‚ выращенным собственными руками‚ чтобы тот‚ кто упрекает нас‚ мог наесться им досыта».
Так началось палестинофильское движение‚ и поэт Семен Фруг – «певец гонимого народа» – написал песню исхода:
И зорок глаз‚ и крепки ноги‚И посох цел… Народ родной,Чего ж ты встал среди дороги,Поник седою головой?..Вперед – под звуки старой песни!Века грядущие зовут‚И громы нам кричат: воскресни!И бури гимны нам поют…
Тон задавали идеалисты‚ мечтатели‚ которые плохо представляли себе реальное положение дел на той земле‚ куда они устремлялись. В восьмидесятых годах девятнадцатого века Палестина была отдаленной и заброшенной провинцией Оттоманской империи. Через эту землю в течение веков прошло много завоевателей‚ которые грабили и разрушали всё на своем пути‚ не задумываясь о том‚ что будет после них. Это привело к невероятному запустению страны: многие земли на севере превратились в болота‚ а на юге – в пески.
«Святая Земля стала почти пустыней‚ – свидетельствовал немецкий путешественник. – Некогда плодородные долины поросли сорняком. Леса уничтожены. Сегодняшняя Палестина – это огромная мусорная свалка. Руина‚ угнетающая своей мощью». Жило в ней тогда триста-четыреста тысяч человек: точно никто не знал‚ потому что по стране кочевали бедуины‚ да приходили арабы из других стран. Некоторые из них оседали на земле‚ но большинство не приживалось и шло дальше. Трансиордания – территория к востоку от реки Иордан – практически не была заселена‚ а к западу от Иордана редкое население жило, в основном, в горах. Яффа была крохотным городком‚ Хайфа – деревней.
К тому времени еврейское население страны насчитывало примерно 25 000 человек‚ из них 12 000 жили в Иерусалиме‚ составляя половину населения Святого города. 4000 евреев было в Цфате‚ 2500 – в Тверии‚ 1000 – в Яффе‚ 800 – в Хевроне‚ 300 евреев – в Хайфе. Это были нищие ремесленники‚ мелкие торговцы‚ люди без профессий‚ учащиеся иешив‚ а также старики‚ которые приезжали умирать на Святую Землю. Жили евреи и в селах‚ особенно на севере‚ в Галилее: сеяли хлеб‚ разводили скот‚ держали пасеки‚ выращивали апельсины и лимоны. Жизнь была нестабильной и опасной; воинственные бедуины устраивали набеги на поселения, грабили всякого‚ кто им попадался. За проезд по дорогам старосты близлежащих деревень брали пошлину с путешественников‚ размер этой пошлины зависел от настроения того‚ кто ее требовал.
«Этот кочующий народ‚ – писал христианский паломник об арабах‚ – управляется одними страстями‚ а потому в обращении с чужеземцами они никогда не бывают одинаковы; сегодня встретите вы патриархальное гостеприимство‚ завтра же рискуете быть ограбленным‚ убитым». Жаловаться было бесполезно: турецкие чиновники ничем не могли помочь‚ да и не очень стремились к этому. Они жили в покое‚ вдали от высокого начальства‚ со всякого просителя получали взятку‚ и без этого не решалось ни одно дело. Турецким солдатам полагалось защищать население‚ но порой и они брали пошлины на дорогах‚ потому что нерегулярно получали жалованье, и солдатам надо было как-то кормиться.
Было понятно, что переселенцы из России столкнутся со многими трудностями‚ и противник палестинофильского движения предупреждал: «Всякая мысль колонизировать Палестину является народным преступлением. Любое бедное семейство‚ эмигрирующее туда‚ рискует умереть голодной смертью. Пустынная азиатская страна… находится в первобытном состоянии… Понадобятся миллионы‚ чтобы привести ее в сколько-нибудь европейский вид… Столкновение с арабами тоже не приведет ни к чему хорошему».
6
В начале 1882 года приехали в Яффу Залман Давид Левонтин и Йосеф Файнберг, по поручению палестинофилов России купили участок земли. 30 июля 1882 года пять человек пришли на необитаемое, безводное место и поставили палатку на песчаных дюнах; один из них прочитал молитву‚ а остальные слушали его и плакали от волнения. Так появилось поселение Ришон ле-Цион‚ что в переводе означает «Первый в Сионе». В его уставе было записано: «Члены поселения обязуются всеми силами содействовать идее заселения Эрец Исраэль, жить по законам Торы и народа Израиля».
Среди первых поселенцев оказался Лейб Ханкин‚ человек энергичный‚ независимый‚ преуспевающий‚ и на новом месте он сразу выделился среди прочих. Ханкин построил первый дом в Ришон ле-Ционе‚ первым вышел в поле пахать‚ первым снял урожай с виноградника‚ первым поставил чан и стал давить виноград босыми ногами – «как предки наши в древние времена»; более того‚ он запряг в телегу верблюда – неслыханное новшество в тех краях, возил в поселение бочки с питьевой водой.
У поселенцев Ришон ле-Циона были постоянные стычки с арабами из окрестных деревень. «Многие выходили сильно избитыми‚ – вспоминал один из жителей‚ – но они все-таки не терялись и всегда выказывали необыкновенную храбрость и неустрашимость. Глядя на колонистов во время их стычек с арабами‚ я думаю часто: неужели это те самые евреи‚ которые на родине безропотно переносили всякие оскорбления и унижения? Где же их‚ будто бы‚ «прирожденная трусость»?.. Короткое время свободы и равноправия‚ сознание‚ что они не хуже других‚ посеяли в них смелость‚ мужество‚ самоуверенность! Нет сомнения‚ что наше подрастающее поколение не будет иметь понятия о робости своих отцов!»
