— Но ты хотя бы заглянешь туда? — продолжал настаивать Боромир. — Мой город уже близко, и оттуда до Мордора немногим дальше, чем отсюда. Мы долго пробыли в глуши, и тебе необходимо узнать последние сведения о действиях Врага, прежде чем двигаться дальше. Пойдём со мной, Фродо, — закончил Боромир, дружески положив руку ему на плечо. — Тебе нужно отдохнуть перед своей рискованной попыткой, если уж она неизбежна.
Но рука гондорца мелко дрожала, выдавая скрытое возбуждение. Фродо быстро встал и, с беспокойством оглядев Боромира, отступил — человек был вдвое выше хоббита и намного сильнее.
— Почему ты так неприязненно относишься ко мне? — спросил Боромир. — Я честный человек, не вор и не разбойник. — Да, мне нужно твоё Кольцо, теперь ты это знаешь, но клянусь честью, что я не собираюсь оставить его у себя навсегда. Дай мне хотя бы попробовать осуществить свой план! Одолжи мне Кольцо!
— Нет, нет! — воскликнул Фродо. — Совет доверил его мне!
— Враг одолеет нас лишь из-за твоей глупости! — прорычал Боромир. — Как же это меня бесит! Идиот! Упрямый дурак! Добровольно стремиться в объятия смерти, чтобы погубить всё! Если кто из смертных и может претендовать на Одно Кольцо, то это люди Нуменора, а вовсе не невысоклики! Оно досталось вам по несчастной случайности. Оно могло быть моим. Оно должно быть моим. Отдай его мне!
Фродо, не отвечая, попятился, чтобы отгородиться от громадного гондорца хотя бы камнем.
— Тише, тише, мой друг! — немного спокойнее сказал Боромир. — Почему бы тебе не избавиться от него? Освободиться от всяческих сомнений и страхов? Если хочешь, можешь возложить всю вину на меня. Скажи, что я гораздо сильнее тебя и отнял его силой. Потому что я гораздо сильнее тебя, невысоклик! — воскликнул он, неожиданно перескочив через камень и бросаясь на Фродо. Его красивое, мужественное лицо отвратительно исказилось, глаза полыхнули алчным огнём.
Увернувшись, Фродо опять спрятался за камень. Ему оставалось только одно, и хоббит, вынув дрожащей рукой Кольцо, быстро надел его на палец как раз тогда, когда Боромир снова прыгнул к нему. Ошеломлённый гондорец на мгновение замер с открытым ртом, а потом слепо заметался по лужайке, ища Фродо между камней и деревьев.
— Жалкий штукарь! — яростно орал он. — Попадись мне только! Теперь я знаю, что у тебя на уме! Ты только и ждёшь, чтоб сбежать и предать нас всех! Будь ты проклят! Будь проклят ты и все невысоклики, прокляты на вечную тьму и смертный мрак! — в слепом неистовстве гондорец споткнулся о камень, рухнул ничком и мёртво застыл, словно его сразило собственное проклятие; а потом вдруг начал бессильно всхлипывать.
Потом медленно поднялся и провёл рукой по глазам, стирая слёзы.
— Что я тут нагородил? Что натворил?.. Фродо! Фродо! — со страхом закричал он. — Фродо, вернись! У меня помутился разум, но это уже прошло! Фродо!..
Однако Фродо был уже далеко: не слыша последних выкриков Боромира, не разбирая дороги, бежал он вверх. Жалость и ужас терзали хоббита, когда ему вспоминался озверевший гондорец с искажённым лицом и горящими глазами, в которых светилась безумная алчность.
Вскоре он выбрался на вершину Амон Хена, перевел дыхание и огляделся. Ему открылся, но как бы в тумане, широкий круг, вымощенный большими плоскими плитами и окружённый осыпавшейся местами зубчатой оградой, а в центре круга — высокое сидение на четырёх резных опорах, к которому вела многоступенчатая лестница. Фродо поднялся по лестнице и сел на древнее кресло, чувствуя себя заблудившимся ребёнком на троне горного короля.
Сначала он почти ничего не увидел, кроме тумана и теней в нём: Кольцо так и оставалось у него на пальце. Потом туман то тут, то там словно раздвинулся, и хоббиту открылись целые картины: яркие, но мелкие, как панорамы, выставленные перед ним на стол, только они были далеко. И ни звука: одни движущиеся изображения. Мир сжался и затих. Фродо сидел на Троне Зрения, на вершине Амон Хена, горы, которая носила название Глаз Нуменорцев. Он смотрел на восток и видел просторы неведомых земель, безымянные равнины и неизвестные леса. Смотрел на север, и видел под собой ленту Великой Реки и маленькие Мглистые горы, торчащие, как сломанные зубы. Смотрел на запад, и видел широкие пастбища Рохана и Ортханк, остроконечную башенку Скальбурга, похожую на чёрный гвоздь. Смотрел на юг, и Великая Река у самых его ног низвергалась падающей волной в яму Рэроса, и дрожащая радуга вставала над его пеной. И он видел могучую дельту Реки, Этир Андуин, и мириады чаек, кружащихся, как белая пыль под солнцем, а под ними зелёное море в серебристых барашках волн.
Но куда бы он ни смотрел, повсюду он видел признаки войны. На Мглистых горах, как муравьи, копошились орки, вылезая из сотен и тысяч дыр. Под сучьями Лихолесья насмерть дрались эльфы, люди и лютые звери. Земли беорнингов были в огне, клубящееся облако висело над Морией и дымом затянуло границы Лориэна.
Вооружённые всадники мчались галопом по травам Рохана; Скальбург выбрасывал из себя стаи волков; из гаваней Харада выходили боевые корабли, а с востока тянулся бесконечный поток мечников, копейщиков, лучников на лошадях, колесниц вождей и тяжело гружёных обозов. Все силы Чёрного Властелина пришли в движение. Тогда он снова посмотрел на юг и узрел Минас Тирит — далёкий и прекрасный, белостенный, многобашенный, гордо и светло вздымающийся на плече горы; сталь блестела за зубцами его стен и башни были украшены яркими флагами. Надежда вспыхнула в его сердце. Но против Минас Тирита стояла другая крепость, более сильная и обширная, и туда, к востоку, невольно обратился его взгляд. Он скользнул по разрушенным мостам Осгилиата, по оскалу ворот Минас Моргула, по горам, ставшим обителью призраков, и остановился на Горгороте, долине ужаса в Мордоре. Тьма лежала там даже под солнцем. Сквозь клубы дыма просвечивал огонь. Это пылала и коптила Роковая Гора. Взгляд хоббита скользнул чуть дальше. И вот, стена над стеной, зубцы над зубцами, чёрный, неизмеримо мощный, как железная гора, как стальные ворота, как крепость из адаманта, перед ним предстал Барат-дур, Крепость Саурона. И вся надежда оставила хоббита.
А потом он внезапно ощутил Глаз. Глаз в Чёрной Крепости, который никогда не спит. Он знал, что Глаз тоже почувствовал его присутствие и устремился к нему с яростным вожделением. Как цепкий палец, обшаривал он Средиземье, силясь обнаружить его, и очень скоро прижмёт, придавит, как насекомое. Вот он уже коснулся Амон Ло, скользнул по Тол Брандиру… Фродо спрыгнул с кресла, скорчился на земле, натянул на голову серый капюшон.
Он слышал собственные восклицания: "Никогда! Никогда!" Или было это: "Иду, иду к тебе"? Он не знал. А потом, словно где-то полыхнула другая сила, в голове у него прозвенело: "Сними его! Сними его! Сними его, олух! Сними Кольцо!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
