темно, очень-очень, но не страшно. И вокруг все двигалось, а я была… ну… – она сложила ладони лодочкой.
– В безопасности?
– Ну да… А потом я куда-то полетела, стало холодно, громко и светло, я открыла глаза и увидела маму. То есть я еще не знала, конечно, что она так называется, но…
– Можешь не объяснять, – сказал я. – Ты просто поняла – это она. Хм… А чем она тебя кормила, пока ты не выросла?
– Маленькими зверьками. То есть сперва кусочками, потом… зайцы были и разные другие. Я не знаю названий. Хочешь, покажу? – загорелась вдруг Кьярра.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… покажу, что я помню! Или, – снова сникла она, – люди не умеют видеть чужую память? Даже если им показывают?
– Может быть, чародеи умеют, не знаю, – осторожно произнес я. – Ты объясни, что имеешь в виду, я тебя не вполне понимаю.
– Это… это… – Кьярра замахала руками в воздухе и шумно выдохнула. – Не знаю слов! Просто… Ну как бы мама мне рассказала все, что знала сама?
– Как люди детей учат – показывают пальцем и говорят: это небо, это солнце, это собака…
– Но так слишком долго!
– Вам-то какая разница? Драконы любого человека переживут, – ухмыльнулся я.
– Да, только… Только надо сразу все показать. Потом объяснять. – Для доходчивости Кьярра постучала себя по кудрявой голове. – Вдруг родители не успеют сказать? Тогда придется самой разбираться… Это сложно, но когда совсем ничего не знаешь, еще хуже. Ты не понимаешь, Рок?
– Не вполне.
– Ну… Вот если бы ты был ребенком и остался один в лесу, ты бы выжил?
– Смотря в какое время года. Летом протянул бы сколько-то, зимой вряд ли. И от возраста зависит, – добавил я.
– Если совсем маленький? Ты бы не знал, что можно есть, чего нельзя, так?
– Наверно. Показывали, конечно, но всего не упомнишь. У нас и подростки ухитрялись травиться вороньей ягодой, и взрослые.
– Вот! Что ядовитое, что нет, где лучше спать, куда не надо ходить…
– Что нельзя сидеть на муравейнике и лезть в крапиву, я в первую очередь уразумел, – усмехнулся я.
– Но в лесу много другого. Даже не звери, а… Ямы. Болото. Змеи.
– Да, этого в один раз не запомнишь, – согласился я. – Да и родители могут позабыть сказать о чем-то. Им это кажется само собой разумеющимся, а ты-то впервые видишь… ну, скажем, осиное гнездо. Знаю историю про мальчишку, который принял его за диковинный фрукт и попытался сбить палкой.
– Он умер? – живо спросила Кьярра.
– Нет, он очень быстро бегал, а неподалеку как раз начиналось болото. Не опасное, без трясины, просто заросшее озерцо. В нем и отлежался, хотя все равно от укусов распух поперек себя шире. И нет, это был не я.
– Вот я об этом и говорю! – торжествующе произнесла она. – Тот мальчик не знал про осиные гнезда. Или слышал, но никогда их не видел. Думаешь, иначе стал бы бить его палкой?
– Я и не таких дураков встречал, – ответил я. – Но, по идее, не должен был.
– А у нас… – Кьярра прижмурилась. – Вот я вижу, но не знаю, что это такое, как называется. Но зато знаю – опасное, надо прятаться или убегать, по-разному. Или съедобное. Его можно подкараулить или догнать. Так понятно?
– Хочешь сказать, родители вкладывают вам знания прямо в память? Ну, хотя бы зрительные образы и их соответствие… ну, для простоты повторю – опасному или съедобному?
– Да! – Она так обрадовалась, что до меня наконец дошло, что едва не кинулась мне на шею. Спасибо, сдержалась: порыва ее эмоций я мог бы и не пережить. – И про людей тоже! Там сложнее, да. Что оружие, что нет. Как узнать чародея. Это вот сразу в голове! А все остальное – потом. Что каким словом называть… И как искать пути. Это… оно тоже есть в голове, но надо сперва провожать, чтобы стало понятно.
– Ты вела меня за руку, но я не понял, – протянул я, чувствуя, как холодеет внутри от предчувствия чего-то… Чего-то одновременно жуткого и прекрасного. – Может, это потому, что в моей голове не хватает картинки? И то, что я видел и чувствовал… м-м-м… его не с чем сравнить?
– Так я и говорю – надо тебе показать! – всплеснула руками Кьярра. – Словами я не смогу, я не знаю таких… А ты увидишь – и поймешь, ты же не маленький!
«Про таких, как я, говорят – вырос, а ума не вынес», – подумал я и кивнул.
Глава 18
Я все-таки не рискнул соваться на Багралор: теплой одежды с собой не было, да и проверять, что там с охранной системой, вот так, с бухты-барахты, не годилось. Мы, конечно, успеем удрать, но тревога-то поднимется, начнут искать одиночного дракона, ухитрившегося прорвать периметр… Нам это никак не на руку.
– Значит, моя пещера? – спросила Кьярра.
– Нет, давай для начала попробуем твои охотничьи угодья.
– Я уже наелась.
– Ничего, мы же для тренировки, а не добычи ради туда отправляемся. А соваться в горы в темноте мне не хочется, – признался я.
– Разве темно? – удивилась она.
Здесь солнце почти скрылось за кронами сосен, и, хотя настоящие сумерки еще не наступили, тени сделались длинными и густыми. В горах ночь вовсе спускается внезапно, и я не хотел проверять, сумею ли не переломать себе ноги на какой-нибудь осыпи.
– Не забывай, что в темноте я вижу хуже тебя, – напомнил я. – Хотя и лучше многих людей.
– Это потому, что ты…
– Я помню, – перебил я. – Но давай все же не станем тянуть время.
– И ты мне еще говоришь, что я нетерпеливая… – проворчала Кьярра. Правда, долго сердиться у нее не получалось, и она тут же продолжила: – Идем! Только ты смотри внимательно… А, и еще там ничего интересного сейчас нет. Рогатых я спугнула, они если только завтра вернутся.
– Что же их заставляет приходить в опасное место? Или они еще не сообразили, что кто-то на них нападает?
– Они не очень умные, – с чувством собственного превосходства ответила Кьярра. – Я нападаю сверху, а рогатые не могут смотреть на небо, у них так шея устроена. Они только замечают, что кого-то не стало. Если сильный ветер и я постараюсь не шуметь, то они разве что шарахнутся и снова пасутся. Но иногда не выходит тихо, и тогда стадо бежит. Ух, как они бегут, Рок! Вот бы ты увидел! Это как лавина в горах!
– Не хотел бы я оказаться на пути у такого стада, – искренне произнес я.
– Да, тебе не надо, тебя сразу затопчут, – согласилась она. – Даже
