В тени Стены, лютоволк потерся о его пальцы. Через мгновение ночь ожила тысячами запахов и Джон Сноу услышал хруст ломающейся корки снеговых заносов. Кто-то был позади него, понял он внезапно. Кто-то, кто пах теплом как летний день.
Обернувшись, он увидел Игритт.
Она стояла под выжженными камнями башни Лорда Командующего, скрываясь во тьме и в памяти. Лунный свет падал на ее волосы, ее рыжие волосы, поцелованные пламенем. Когда он увидел это, сердце Джона чуть не выпрыгнуло из груди.
— Игритт, — сказал он.
— Лорд Сноу, — голос принадлежал Мелисандре.
От неожиданности он отпрянул от нее.
— Леди Мелисандра, — он сделал шаг назад. — Я принял вас за другую.
Ночью все одежды серы, но ее почему-то были красными. Он не понимал, как мог принять ее за Игритт. Она была выше, тоньше, старше, хотя лунный свет смывал прожитые годы с ее лица. Туман поднимался из ее ноздрей, и от бледных рук, обнаженных перед лицом ночи.
— Вы отморозите пальцы, — предупредил Джон.
— Если на то будет воля Р'глора. Силы ночи не могут коснуться того, чье сердце купается в божественном священном огне.
— Ваше сердце меня не беспокоит. Только руки.
— Важно только сердце. Не отчаивайся, Лорд Сноу. Отчаяние — оружие врага, чье имя не следует произносить. Твоя сестра не потеряна для тебя.
— У меня нет сестры, — слова ранили, как нож. Что ты знаешь о моем сердце, жрица? Что ты знаешь о моей сестре?
Мелисандру это позабавило.
— И как ее зовут? Эту маленькую сестричку, которой у тебя нет?
— Арья, — произнес он хриплым голосом. — Моя сводная сестра, на самом деле…
— …потому что ты незаконнорожденный. Я не забыла. Я видела твою сестру в пламени, бегущей от замужества, которое для нее уготовили. Скачущей сюда, к тебе. Девочка в сером на умирающей лошади, я видела это ясно как день. Это еще не произошло, но произойдет. — Она пристально посмотрела на Призрака. — Могу я прикоснуться к твоему… волку?
Мысль об этом обеспокоила Джона.
— Лучше не надо.
— Он не причинит мне вреда. Ты зовешь его Призраком, да?
— Да, но…
— Призрак.
Из уст Мелисандры это звучало, как песня.
Лютоволк неслышно пошел к ней. Он настороженно обошел ее кругом, принюхиваясь. Когда она протянула руку, ее он тоже обнюхал, а потом ткнулся носом в пальцы.
Джон выпустил белое облако дыхания.
— Он не всегда такой… — …теплый? Тепло притягивает тепло, Джон Сноу. — Ее глаза были двумя красными звездами, сияющими в темноте. У горла мерцал рубин — третий глаз, горящий ярче, чем другие. Джон увидел глаза Призрака, так же сверкающие красным, когда на них падал свет.
— Призрак, — позвал он. — Ко мне.
Лютоволк посмотрел на него, как на незнакомца.
Джон нахмурился, не веря своим глазам.
— Это… странно.
— Ты так думаешь? — Она встала на колени и почесала Призрака за ухом. — Твоя стена — странное место, но здесь есть сила, если ты захочешь ее использовать. Сила в тебе и в этом звере. Ты сопротивляешься ей, и это твоя ошибка. Прими ее. Используй ее.
Я не волк, подумал он.
— И как мне это сделать?
— Я могу показать тебе, — Мелисандра обхватила тонкой рукой Призрака, и лютоволк лизнул ее в лицо. — Владыка Света в своей мудрости сделал нас мужчиной и женщиной, двумя частями великого целого. Сила — в нашем соединении. Сила создать жизнь. Сила создать свет. Сила отбрасывать тени.
— Тени, — слово казалось более темным, когда он его произнес.
— Каждый человек, ходящий по земле, отбрасывает тень на мир. Некоторые — тонкие и слабые, другие — длинные и темные. Оглянись, Джон Сноу. Луна поцеловала тебя и выгравировала твою тень на льду в двадцать футов высотой.
Джон посмотрел через плечо. Там была тень, как она и сказала, выгравированная лунным светом на Стене. Девушка в сером на умирающей лошади, подумал он. Скачущая сюда, к тебе. Арья. Он повернулся к красной жрице. Джон чувствовал ее тепло. В ней была сила. Непрошенная мысль схватила его железными зубами, но он не хотел бы быть в долгу перед этой женщиной, даже ради своей маленькой сестрички.
— Далла сказала мне кое-что однажды. Сестра Вэл, жена Манса Налетчика. Она сказала, что колдовство — меч без рукояти. Нет безопасного способа держать его.
— Мудрая женщина. — Мелисандра поднялась, ее красное платье колыхалось на ветру. — Меч без рукояти — все же меч, а меч — хорошая вещь, когда вокруг враги. Послушай меня, Джон Сноу. Девять ворон полетели в белый лес, чтобы найти твоих врагов. Трое из них мертвы. Они еще не умерли, но смерть поджидает их, и они скачут ей навстречу. Ты послал их, чтобы они были твоими глазами в темноте, но вернутся они к тебе без глаз. Я видела их бледные мертвые лица в своем пламени. Пустые глазницы, плачущие кровью.
Она откинула назад красные волосы, ее красные глаза сияли.
— Ты не веришь мне. Но ты поверишь. Ценой тому будут три жизни. Можно сказать, небольшая цена за мудрость… но ты не должен был ее платить. Помни об этом, когда увидишь слепые и опустошенные лица своих мертвецов. И когда тот день придет, прими мою помощь. — Над ее бледной кожей клубилась дымка, и на секунду показалось, будто бледное волшебное пламя дрожит вокруг ее пальцев.
— Прими мою помощь, — повторила она. — И позволь мне спасти твою сестру.
ДАВОС
Даже во мраке Волчьего Логова Давос Сиворт мог почувствовать, что что-то этим утром пошло не так.
Он проснулся от звука голосов и подкрался к двери своей камеры, но древесина был слишком толстой, и он не смог разобрать слов. Наступил рассвет, но Гарт не принес ему каши, которую обычно приносил ему на завтрак каждое утро. Это обеспокоило его. Все дни в Волчьем Логове были похожи друг на друга, и любое изменение обычно знаменовало худшее. Может быть, именно сегодня я умру. Гарт, наверное, прямо сейчас сидит с точильным камнем и правит Леди Лу.
Луковый Рыцарь не забыл последние слова, которые сказал ему Виман Мандерли. Отведите это существо в Волчье Логово и отрежьте ему голову и руки, — приказал лорд-толстяк. Я не смогу съесть ни кусочка, пока не увижу голову этого контрабандиста на пике, с луковицей между его лживых зубов. Каждую ночь Давос засыпал с этими словами в голове, и каждое утро просыпался с ними же. А если он забывал их, Гарт всегда был рад напомнить ему. Покойник — так он называл Давоса. Когда он заходил по утрам, всегда говорил: "Вот каша для покойника." А ночью: "Туши свечку, покойник".
Однажды Гарт принес своих леди, чтобы познакомить их с покойником. "Шлюха выглядит так себе", — сказал он, лаская рукоять из холодного черного железа, — "но когда я раскалю ее докрасна и позволю ей коснуться твоего петушка, ты закричишь "мама!" А вот моя Леди Лу. Это она отрежет тебе голову и руки, когда лорд Виман прикажет". Давос никогда не видел более огромного топора, чем Леди Лу, или более острого. Гарт целыми днями точил ее, говорили другие стражники. Я не буду умолять о пощаде, решил Давос. Он пойдет на смерть как рыцарь, попросив лишь отрубить ему вначале голову, а затем руки. Даже Гарт не кажется столь жестоким, чтобы отказать ему в этом, надеялся он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
