по непонятной причине открывались и закрывались границы вокруг ее тела. И ее отчаянная любовь, и ее беззащитность.
Амаль, напротив, никогда не пряталась. Она говорила то, что делала, и делала то, что говорила. Она никогда не теряла себя в движении, никогда не теряла точку опоры. Морицу не нужно защищать ее, он сам под ее защитой. И он вверил бы ей свою жизнь.
* * *
Они лежали на диком пляже. Тут их никто не знал. Элиас играл в футбол. Жара спала, высокое сентябрьское небо.
– Почему ты продолжаешь искать? – спросила она. – Ты же видел достаточно красивых домов?
– Ты права, – сказал Мориц. – Я трачу слишком много времени. Возможно, я уже нашел лучший вариант.
На самом деле загвоздка была в источнике денег. Если это должен быть дом, в котором будут жить Амаль и Элиас, он хотел заплатить за него сам. И возможно, это должно быть в другой стране, вдали от всего этого.
Амаль положила голову ему на грудь. Он чувствовал ее волосы на своей шее, смотрел вверх на чаек, балансирующих на ветру. Его переполняло глубочайшее чувство благодарности. Счастье, настоящее счастье, – это спокойная гармония, а не взрыв радости. Никаких обещаний на будущее, никакого упоения прошлым. Счастье существует только в этот момент. И счастье Морица было настолько хрупким, что не хотелось двигаться, чтобы не разрушить его.
– Почему ты любишь меня? – спросил он.
– Ты честный, – ответила она.
* * *
На обратном пути они в вечернем свете проезжали через Ла-Гулет. Остановились перед уличным торговцем с деревянной тележкой – босоногим мальчиком с пирамидой апельсинов. Амаль вышла из машины и подошла к нему.
Мориц огляделся. Низкие дома в сицилийском стиле. Голубые ставни. Кусты жасмина у стен. Он увидел Альберта, идущего по пыльной улице, в другом, лучшем времени, как он, пришаркивая, приподнимает шляпу, приветствуя соседей, каждого на его языке. Bonjour, buongiorno, shalom, assalamou aleikum. Он видел, как Ясмина и Виктор вместе с другими детьми бегут на пляж, где уличные торговцы предлагают итальянское gelato, арабский makrout и еврейские bescoutou.
На этот раз Амаль заплатила за апельсины. Потому что они были не из Яффы, а с Сицилии. Мальчик положил в ее сумку еще два фрукта.
– Иншаллах, – сказал он, – однажды я поеду в Палестину и буду сражаться против евреев!
Ему не было и десяти, этому мальчику. Таких мальчишек миллионы, думал Мориц, от Багдада до Рабата. Сколько бы армий ни разгромил Израиль, он не завоюет сердца миллионов арабов, пока у палестинцев нет родины. Он был глупцом, полагая, будто может что-то изменить. Убийства вели лишь к большей ненависти, большей мести, большему числу смертей. Этот мальчик родился слишком поздно, а вот Мориц еще застал район Ясмины у гавани, где они вместе отмечали праздники. Это мало чем отличалось от Яффы или Хайфы из детства Амаль до того, как приплыл его корабль.
Ему подумалось, что с каждым побежденным врагом мы убиваем остатки Пиккола Сицилии и всего, что в ней было хорошего. Арабская жизнь столь же ценна, как еврейская, ни на йоту меньше или больше. Потому что на самом деле нет такого понятия, как арабская или еврейская жизнь. Есть только – жизнь.
Глава
59
Внезапно возникла неожиданная надежда. Ненастной сентябрьской ночью Амаль вернулась очень взволнованной после встречи с единомышленниками. Все страшно перессорились, дошло даже до драки, до разрыва старых дружеских отношений. Амаль рассказала Морицу обо всем, ему даже расспрашивать не пришлось.
ООП пыталась найти выход из безнадежной ситуации. Абу Аммар, Абу Ияд и Абу Мазен искали тайный канал, чтобы выйти на израильское правительство. Для переговоров. План выплыл наружу, и их заклеймили предателями. До этого палестинцы гордились, что, в отличие от авторитарных режимов арабских государств, ООП – организация демократическая. И теперь выяснилось, что ее лидеры действовали за спиной Национального совета. Да вы ничем не лучше Саддама, Асада и Мубарака, говорили оппоненты.
– По поводу чего они намерены вести переговоры? – поинтересовался Мориц.
– О признании Израиля. Это наша последняя карта. Если мы ее разыграем и не получим взамен государство, то все потеряно.
Амаль объяснила, что «три Абу» готовы нарушить запрет, который де-факто уже давно дал трещину. Вместо требования общей Палестины для мусульман, христиан и иудеев они готовы были довольствоваться палестинским мини-государством на оккупированном Западном берегу и в секторе Газа. Взамен они согласны прекратить вооруженную борьбу. Народный фронт освобождения Палестины с ее либером Жоржем Хаббашем был против. Ни один лидер не имеет права ставить крест на надеждах своего народа.
– А ты что думаешь об этом?
– Что я могу об этом думать? Я родом из Яффы. На берегу моря.
– Абу Ияд также родом из Яффы.
– Слишком много людей погибло, Мориц. Это должно наконец прекратиться.
– И что вы намерены делать?
– Я должна связаться с французским посольством. Абу Ияд хочет попросить Париж выступить посредником между нами и Израилем. – Едва сказав это, Амаль пожалела о своих словах. – Ты не должен никому об этом рассказывать! Обещаешь?
– Конечно.
* * *
Наконец-то выход. С такой информацией они не посмеют отодвинуть Морица от его источника. И он сможет держать Амаль подальше от линии огня. Дайте этому шанс, написал он Ронни. Мир заключается с врагами, а не с друзьями.
* * *
Он ждал ответа.
* * *
Когда Мориц встретил связного, тот вручил ему билет на самолет. Ронни хотел его видеть. Лично. Немедленно.
Мориц собрал вещи на два дня, сказав, что это конференция для всех представителей во Франкфурте.
Амаль отвезла его в аэропорт. На прощанье она крепко прижала его к себе. Элиас вынул его чемодан из багажника.
– А если мы просто сбежим? – прошептала она.
– Куда?
– Туда, где нас никто не знает. Где мы будем свободны.
– А как насчет твоего народа?
Амаль боролась с собой.
– Я устала сражаться. Я хочу жить в мире.
– Я тоже.
Они держались за руки и не желали отпускать друг друга.
– Все в порядке, мама?
– Да, мой дорогой.
Амаль погладила Элиаса по голове. В тот момент Мориц любил ее больше, чем способен был выразить. Он не мог вымолвить ни слова.
– Поговорим, когда ты вернешься, – сказала она.
* * *
Во Франкфурте уже вовсю стояла осень. Ронни не появился. Он не пришел на место встречи и не оставил сообщения в отеле. Мориц провел беспокойную ночь. Прочитал в газете об убийстве трех израильтян на яхте в гавани Ларнаки на Кипре. Мутная история. Израильское правительство заявило, что погибшие были яхтсменами из Хайфы.
