Листок был очень тонким и заполнен словами, написанными мелкими печатными буквами, но с гигантским намерением выдать сведения врагу. Даже Старбак, ничего не знавший о расположении армейских подразделений, понял, что если бы это сообщение достигло штаба Макклелана, оно бы очень тому пригодилось. Так он и сказал.
— Если Макклелан в это поверит, то да, — признал Ги Белль, — но наша задача заключается в том, чтобы у него не было такого шанса. Видите, кому оно адресовано?
Старбак перевернул страницу и прочитал имя своего брата. На несколько секунд он уставился на адрес, не веря своим глазам, а потом тихо выругался, поняв, по какой причине провел последние несколько недель в тюрьме.
— Гиллеспи считает, что это я написал?
— Он хочет в это верить, но он идиот, — сказал Ги Белль. — Ваш брат был в плену здесь в Ричмонде, разве не так?
— Да.
— Вы с ним виделись в это время?
— Нет, — заявил Старбак, но подумал о том, что Адам навещал Джеймса в заключении, и снова поднял письмо и вгляделся в почерк. Его пытались изменить, но всё равно Старбак ощутил приступ страха, что это написал его друг.
— О чем вы думаете? — Ги Белль почувствовал что-то странное в поведении Старбака.
— Я думал, сэр, что Джеймс плохо подходит для вещей, связанных с обманом и вероломством, — гладко солгал Старбак. По правде говоря, он гадал, является ли Адам по-прежнему его другом. Адам наверняка мог посетить его в тюрьме и даже остановить пытки, но насколько было известно Старбаку, Адам и не пытался сделать ничего подобного.
Был ли Адам настолько шокирован тем, что Старбак ввел Салли в приличный дом, что решил разорвать их дружеские отношения? Потом Старбак представил, как Адама толкают по лестнице на виселицу и как он стоит на дверце люка, а палач неуклюже связывает его лодыжки и натягивает колпак на голову, но хотя их дружба висела на волоске, Старбак знал, что не сможет выдержать это зрелище.
Он сказал себе, что разговор с Джеймсом не превращает Адама в предателя. Многие офицеры Конфедерации посещали заключенных в Касл-Лайтнинге.
— Кого ваш брат знает в Ричмонде? — голос Ги Белля зазвучал с подозрением.
— Не знаю, сэр. До войны Джеймс был известным адвокатом в Бостоне, так что полагаю, он наверняка встречался со множеством юристов-южан.
Старбак придал своему голосу невинный тон и вопросительные интонации. Он не смел произнести имя Адама, иначе его друга привели бы в сырые камеры Касл-Годвина и вливали бы в него кротоновое масло Гиллеспи. Ги Белль несколько секунд молча и сердито смотрел на Старбака, а потом закурил сигару, бросив остаток спички в мусор на каминной решетке.
— Позвольте объяснить вам, что вот-вот произойдет, Старбак. Позвольте сообщить вам мрачные новости войны. Макклелан направит солдат и пушки на осаду Йорктауна. В течение пары дней мы отступим. Выбора у нас нет. Это значит, что ничто не удержит армию северян от продвижения на Ричмонд. Джонстон полагает, что мы можем их остановить на реке Чикахомини. Посмотрим, — в тоне Ги Белля звучало сомнение.
— На следующей неделе в это же время, — Ги Белль выпустил струю дыма в сторону настолько потемневшей картины, что Старбак едва мог разобрать, что на ней изображено, — мы можем оставить Ричмонд.
Эти слова заставили Старбака выпрямиться.
— Оставить!
— По-вашему, мы побеждаем в этой войне? Господи, дружище, вы правда верите всем этим сказкам о победе под Шайло? Мы проиграли битву. Тысячи убитых, Новый Орлеан капитулировал, Форт-Мэкон был взят, Саванна под угрозой, — ворчливо перечислил Ги Белль неудачи Конфедерации, изумив Старбака и подкосив его дух.
— Север даже вербовочные центры позакрывал. Все вербовщики отправлены обратно в свои батальоны. Почему? Потому что они понимают — они выиграли войну. Мятеж подавлен. Северу теперь достаточно захватить Ричмонд и завершить кое-какие штрихи. Они так считают, и, возможно, правы. Долго ли, по-вашему, Юг протянет без ричмондских заводов?
Старбак промолчал. Нечего было ответить. Он и не подозревал, что Конфедерация настолько пошатнулась. В тюрьме до него доносились слухи о поражениях у южных и западных границ Конфедеративных Штатах, но ему и в голову не могло придти, что Север даже закрыл все вербовочные центры, отправив их служащих обратно в батальоны — настолько близко они теперь к победе.
Оставалось лишь захватить Ричмонд с его адским клубком доменных печей и расплавленного металла, кварталами рабов и складами угля, свистом и грохотом паровых молотов. И мятеж канет в Лету.
— Но, возможно, мы еще сумеем одержать победу, — прервал Ги Белль мрачные размышления Старбака. — Правда, не с такими сволочными ублюдкам, которые нас предают.
Взмахом руки он указал на письмо на коленях Старбака.
— Мы обнаружили это в тайнике гостиничного номера Уэбстера. Ему так и не подвернулась возможность отослать его на север, но рано или поздно кто-нибудь сообщит эти новости на ту сторону фронта.
— Чего вы хотите от меня? — спросил Старбак. Только не имя, мысленно молил он, что угодно, но не имя.
— За что вы сражаетесь? — неожиданно поинтересовался Ги Белль. Старбак, застигнутый вопросом врасплох, пожал плечами.
— Вы верите в институт работорговли? — продолжал Ги Белль.
Нат никогда по-настоящему не размышлял об этом. Будучи воспитанным в доме преподобного Старбака, он и не нуждался в подобных размышлениях.
Рабство — чистое зло, вопрос закрыт. Именно эти взгляды так глубоко засели в натуре Старбака, что и спустя год, проведенный в Конфедерации, ему было неуютно в компании рабов.
Они вызывали в нем чувство вины. Но он знал, что суть разногласий не в моральной природе рабства. Большинство людей признавало, что рабство — это неправильно, но, черт возьми, и что теперь делать? Эта дилемма ставила в тупик лучшие умы Америки долгие годы.
Вопрос был слишком глубок, чтобы давать на него легкомысленный ответ. И снова Старбак просто пожал плечами.
— Вы были недовольны правительством Соединенных Штатов?
До войны Старбак ни разу даже не задумывался о правительстве Соединенных Штатов.
— Да нет, в общем-то, — ответил он.
— Верите ли вы, что на кон поставлены жизненно важные конституционные законы?
— Нет.
— Тогда почему вы сражаетесь?
И снова Старбак пожал плечами. Не то чтобы он не мог ответить, скорее, сомневался в адекватности этого ответа. Он начал службу в армии Юга, чтобы подчеркнуть свою независимость от власти отца, но со временем простой бунт превратился в нечто большее. Изгой нашел свой дом. И для Старбака этого было достаточно.
— Я дрался достаточно, — с ноткой враждебности ответил он, — чтобы не отвечать, почему дерусь.
— И вы собираетесь продолжать? На стороне Юга? — выразил скептицизм Ги Белль. — Даже после всего того, что натворил Гиллеспи?
— Я буду сражаться за роту легкой пехоты Легиона Фалконера.
— Возможно, что вам это не удастся. Возможно, слишком поздно, — Ги Белль затянулся сигарой. Покинувшие ее кончик хлопья пепла приземлились на сюртук.
— Возможно, война закончена, Старбак. Но если я скажу вам, что есть еще шанс вышвырнуть этих ублюдков с нашей земли, вы поможете?
Старбак настороженно кивнул.
Ги Белль выпустил клубок дыма.
— Завтра газеты опубликуют новость о том, что обвинения с вас сняты и вы выпущены на свободу. Вам понадобится распечатанная статья, чтобы брат поверил вам.
— Брат? — недоуменно переспросил Старбак.
— Подумайте, Старбак, — Ги Белль опустился в высокое кресло у очага. Широкая спинка кресла отбросила тени на его лицо.
— Нам известно о шпионе. Очень грамотном шпионе, который связывается с вашим братом. Он отсылал сведения через Уэбстера, но из-за болезни последнего их поток значительно сократился. Поэтому северяне прислали двух идиотов по имени Льюис и Скалли с заданием всё исправить. Льюис и Скалли нынче коротают время в тюрьме, Уэбстера исправила сама смерть, а северяне наверняка ломают головы, как же, Христа ради, им снова связаться со шпионом. И тут ни с того, ни с сего к ним заявляетесь вы с сообщением от их шпиона. Точнее, с подложным сообщением от их шпиона, которое я все еще сочиняю. Вы скажете брату, что Юг вас разочаровал, что тюремное заключение развеяло, как прах, все романтические картины, которые вы себе нарисовали, о поддержке мятежа. Скажете ему, что в Ричмонде вы весьма громко выражали свое разочарование, поэтому какой-то неизвестный оставил вам письмо в надежде, что вы передадите послание своему брату.
Затем вы добровольно вызоветесь вернуться в Ричмонд и стать их связным в будущем. Вы убедите брата, что новоприобретенная любовь к Северу подтолкнула вас занять место Уэбстера. Я считаю, что брат вам поверит и сообщит, как связаться с их шпионом. Вы же, в свою очередь, сообщите об этом мне, если ваши заверения в преданности Конфедерации, а не родному Северу, искренни. Таким образом, мы поставим капкан, мистер Старбак, и насладимся зрелищем того, как еще один идиот отправит на смерть еще одного шпиона.
