вершина холма просматривается.
Камайя нахмурилась и спустилась в низинку, к потушенному костру эным. Чимре стояла, глядя в сторону, её серьги качались.
- У границы стойбища ездит отряд. Мне пришлось зайти с северо-запада. Насилу сбежала от евнуха.
- Тебе Тагат сказал?
- Нет. Почему ты остановилась тут? - спросила Чимре, потом заметила красную ленту на камне пути. - Дада…
Камайя кивнула, не поднимая глаз.
- Я разозлилась на тебя. Ты сказала, что я должна вести себя достойно, так красиво говорила про то что нельзя стряхнуть долги, а потом оставила меня с Веленом и просто сбежала…
- Я свободна. - Камайя смотрела на свежий молодой мятлик под ногами. - На мне больше нет долга.
- Так ты уезжаешь или остаёшься? - с каким-то отчаянием спросила Чимре. - Я не понимаю!
- Я уезжаю.
- Тогда возьми это, - сказала Чимре. - Не оставляй тут свои вещи.
Она подошла к пегому, достала из глубокой сумы тетрадь в кожаной обложке и протянула Камайе. Длинная синяя ленточка-закладка летела по ветру. Чимре ткнула тетрадь Камайе в руки, потом ещё раз.
- Держи. Забирай и уезжай.
- Зачем ты приехала?
- Спросить, чего ты тут торчишь. Давай, уезжай! - воскликнула Чимре, сжимая кулак. - Сколько можно отвлекать усымов?
- За мной следят? - нахмурилась Камайя. - Тагат присматривает?
- Тагат? Отец издёргал парней… А ты всё торчишь на этом проклятом холме! - Она снова ткнула тетрадь в руки Камайе. - Давай, забирай свои писульки и проваливай!
Камайя протянула руку и взяла тетрадь. Бумага пригодится в пути: грифель не портит хорошую растопку. На миг сердце сжалось, когда она представила, как её прошлое превращается в пепел, но она поджала губы.
- Спасибо. Ты можешь ненавидеть меня. Я не против.
- Я ненавижу тебя, - резко кивнула Чимре. - Он закрыл свои покои и твою комнату. Он опять замолчит на несколько месяцев. Он остался один. Ты бросила его, и он один.
- Думаю, Тинхэн утешит его. - Будто холодная тяжёлая галька и песок во рту, видят высокие небеса! - А его новая жена и тебе может стать подругой. Спасибо за откровенность. Я всегда ценила в тебе прямоту.
- Тинхэн выходит замуж за тэкче! - воскликнула Чимре. - О какой жене ты говоришь? В городе чёрт знает что творится, всех вывозят на восток, во дворце все на ушах!
- Погоди, - сказала Камайя, открывая тетрадь на последней странице, чтобы заправить ленту-закладку. - Аслэг знает, что я тут? Что значит, всех вывозят на восток? Все на ушах? Тагат же сказал, всё спокойно... Тинхэн выходит замуж?
- За тобой присматривает отряд! - Чимре ткнула в сторону стойбища. - Тинхэн вечером просватали, и она всю ночь пела дурацкую радостную песню у отца в комнате, пока он пинал мебель в парадных покоях! Девушки собираются уезжать, потому что в городе небезопасно! Даже Тагат свою Нелху драгоценную отправляет! А ты сбежала, бросила его, оставила среди этого всего, как игрушку, с которой наигралась!
- Ты всё неправильно поняла, - сказала Камайя, трясущимися пальцами укладывая ленточку между страницей и обложкой. - Всё не так… Я отдала Нелху в гарем твоему отцу… Тинхэн…
Ленточка упорно выскакивала наружу. Камайя с силой прижала её пальцем, стараясь не глядеть на последнюю страницу. Запись на ней была короткой и чёткой, но вспомнить её не удавалось, и сосредоточиться тоже. «Силойме». Что ещё за силойме? Когда она писала это? Тинхэн просватана. В городе неспокойно. Аслэг издёргал парней…
- Я не понимаю, - пробормотала она. - Я не понимаю!
- Вот чёрт, - воскликнула Чимре, прислушиваясь. - Чёрт, чёрт! Давай, уезжай отсюда!
87. Кам.Силэйме
Она вскочила на пегого, пришпорила его и скрылась за холмами. Камайя закрыла глаза. Приближающийся звук был знакомым, она обхватила себя руками и уткнулась в плечо, вдыхая запах лус танар от плаща. Потом, когда топот Кезер затих, подняла глаза на холм. Аслэг стоял между камней, поглаживая пальцами алую ленту, что Камайя привязала к камню пути.
Она медленно поднялась по склону и остановилась в нескольких шагах. Аслэг посмотрел на неё и опустил взгляд. Сердце билось в горле. Пряди его волос чёрными грифельными линиями взлетали на фоне серого неба, и воздуха не хватало.
- Зачем ты приехал? - тихо спросила Камайя. - Опять скажешь, что я твоя женщина, что принадлежу твоему гарему, и что ты не отпустишь меня? Силой утащишь меня во дворец и будешь мучить? Ты что, получаешь удовольствие от этого?
Он молчал, и желваки на скулах двигались без остановки. Потом подошёл к ней, остановился совсем близко и зачем-то закрыл глаза. Камайя мучительно морщила брови и старалась не дышать, но ветер, будто насмехаясь, всё время менял направление, и она тихо заплакала. Мускус, полынь и боль - вот чем пахло от него сейчас.
- С меня хватит, - сказал он, не открывая глаз. - Я не хочу больше видеть тебя. Ты довела меня до предела. Даже этот большой праздник ты умудрилась осквернить своим неповиновением.
Жилка на его шее билась очень часто. Слёзы размывали очертания предметов, а запах от его кожи раздирал сердце пополам. Камайя
