24
«Молчи, бедняжка ты моя!» —«Ты добр. Ну что ж, умолкну я.Пусть взор мой сух, застыл в нем страх,Но помню о родных лугах,И мил мне звук твоих речей —То голос родины моей.
Ведь он, свет мой Уильям, охотником был,Он сердцем бедняжки Бланш владел,В зеленой лесной своей куртке ходилИ песни лугов нашей родины пел!..
Не то хотела я сказать…Сумел ли ты меня понять?»Вновь тихо песня полилась,Но скорбных звуков рвется связь…Она вперяет в горца взор,И все глядит, глядит в упор,И рыцаря ей странен вид…И вновь поет и вновь глядит…
25
«Уж колья вбиты, натянута сеть,Пой веселей, веселее;Точите ножи, будем песни петь,Охотник, гляди смелее.
Жил был олень, у него рогаС двенадцатью концами.Что за статный олень! Он топтал луга, —Пойте-ка вместе с нами.
Он встретил лань, всю в крови от ран,Ах, кровью она исходила;«Внизу капкан, берегись, капкан!» —Она предупредила.
Он острым взором смотрит вниз,Он чутким ухом внемлет.Споем-ка, споем, — берегись, берегись!Внизу охотник не дремлет».
26
Прощаясь с Элен, был смущенФиц-Джеймс, и плохо слушал он.Теперь же, вспомнив горца зов,Он понял все без лишних слов.От песни Бланш как бы прозрев,Он ринулся вперед, как лев,И меч над Мэрдоком занес:«В измене кайся, мерзкий пес,Не то умрешь!» Спасаясь, тотСтрелу на тетиву кладет;Стрела звенит, верша свой путь,И бедной Бланш пронзает грудь,Фиц-Джеймса лишь задев. ТеперьСпасайся, гэл, несись, как зверь,Преследуемый по пятам,—Час пробил твой, ты знаешь сам.И он бежал, как только мог,За ним Фиц-Джеймс, как грозный рок.Знал Мэрдок — у подножья гор,В болоте, элпайнский дозор.Спеши! Но счастью не бывать:Тебе друзей уж не видать,Удел твой — жертвой сакса стать!Удар меча его настиг,Его рассекший в тот же миг, —Так ночью молния из мглыРазит древесные стволы.С улыбкою Фиц-Джеймс взирал,Как враг сраженный умирал;Потом в ножны свой меч вложилИ взор к несчастной обратил.
27
Она, о ствол облокотись,Перед собой глядит смеясь,Бедняжка! — а в руке стрела,Которой ранена была,И окровавленный венокИз перьев распростерт у ног.Помочь спешит он, но в ответУслышал: «О, не нужно, нет!В предсмертный час, в час роковой,Ко мне вернулся разум мой.Пусть льется кровь, и с ней уйдетВидений диких хоровод.Пусть жалкой жизнь моя была,Но я в глазах твоих прочлаГотовность мстить. И умиратьМне легче так. На эту прядьВзгляни — ее я сберегла,Сквозь кровь и муки пронесла,Над ней пролив потоки слез.Был светел цвет его волос!Откуда эта прядь взялась —Не знаю, мыслей рвется связь…Мне душно, дурно… Эта прядьДостойна шлем твой украшать,И в дождь и в солнечные дни…Ты мне ее потом верни…О боже, кто б мне мог помочьМое безумье превозмочь?..Пусть этой жизни рвется нить,Твою смогла я сохранить…И вот, навеки уходя,Спрошу: ты Элпайна вождяВстречал кровавого иль нет?Угрюмый вид, закутан в плед,Вот он, обидчик наш… ДолжнаБыть гибель Бланш отомщена!Иди… Дозоров избегай…В ущельях враг… Будь тверд… Прощай!»
28
Наш рыцарь мягок был душой,И взор его блеснул слезой,Когда он понял, что онаУж гибели обречена.«Нет, Родрика я не прощу.Клянусь, злодею отомщу!»Он светлый локон девы взялИ с прядью милого смешал,Их алой кровью окропил,Затем к берету прикрепил.«Самою истиной клянусь,Я никогда не соглашусьИх снять. Должна их обагритьУбийцы кровь — я буду мстить!Что слышу я? Там — тихий зов,Здесь — перекличка голосов…Что ж, вызов я принять готов!Не сдался загнанный олень!»Ища спасительную тень,Меж зарослей и диких скалОбходный путь он пролагал,И, обессилен, утомлен,На землю опустился он:Обдумать надо и решить,Что делать, как же дальше быть?«Еще как будто никогдаТак не гналась за мной беда!Как было знать, что горный клан,Мечтой о схватке обуян,Не пожелает ждать, покаИз Дауна двинутся войска?Враги кружат, как свора псов,И слышен мне то свист, то зов.Что ж, я останусь недвижим,Чтоб не попасться в лапы к ним,И буду ждать, чтоб ночи мглаМеня к спасенью привела».
29
Сгущались сумерки над ним,Леса окутал сизый дым,Лисица вышла на бугор —Искал добычу жадный взор;Но даже в темноте былаТропа достаточно светла,И он побрел, за шагом шаг,Так тихо, чтоб не слышал враг.Он продирался между скал,Сквозь чащи путь его лежал.Хоть летний был солнцеворот,Но в полночь хладным, словно лед,Тянуло ветром из лощин.Продрогший до костей, один,Голодный, ужасом объят,Он брел все дальше наугад,Дорогам путаным не рад,Как вдруг между высоких скалКостер горящий увидал.
30
Костер бросал багровый свет.Там горец, завернувшись в плед,Сидел, сжимая меч рукой.«Кто рыщет здесь? Не сакс ли? Стой!»«Я — путник, голоден, продрог,Плутал, не ведая дорог,Измучен я. Пусть кто-нибудьВернейший мне укажет путь».—«Ты Родрика сторонник?» — «Нет».—«Я должен так понять ответ,Что недруг ты ему?» — «Да, так.Я всей злодейской шайке враг». —«Недурно сказано! И все ж,Хоть ты не трусишь и не лжешь,Хоть для охотника — закон,Когда оленя травит он,Сперва попридержать собак,Но это все бывает так,Когда хотят оленя гнать;А кто же станет проверять,Где и когда прикончен лис?..Ты не лазутчик? Нет? Клянись!» —«Клянусь! Клевещет Родрик Ду!Управу на него найду!Сойдемся мы — и ты поймешь,Как бьют наветчиков за ложь». — «Коль не обманывает взор,Я видел меч и отблеск шпор?Ты рыцарь?» — «Да, все это так:Мне всякий притеснитель — враг». —«Тогда могу ль тебя просить,Ночлег с солдатом разделить?»
31
