Июль 1915
К стальным птицам
Я первые полеты славилПропеллером свистящих птиц,Когда, впервые, Райт оставилЖелезный рельс и бег направилПо воле, в поле без границ.
Пусть голос северного бардаБыл слаб, но он гласил восторгВ честь мирового авангарда:Того, кто грезу ЛеонардоОсуществил и цепь расторг.
Казалось: мы у новой эры;От уз плотских разрешены, —Земли, воды и атмосферыВладыки, до последней мерыВ своих мечтах утолены!
Казалось; уничтожив граниПлемен, народов, государств,Жить дружественностью начинанийМы будем, – вне вражды и брани,Без прежних распрей и коварств.
И что же! меж царей лазури,В свои владенья взявших твердь,Нашлись, подсобниками фурий,Опасней молний, хуже бури,Те, что несут младенцам – смерть!
Не в честный бой под облакамиОни, спеша, стремят полет,Но в полночь, тайными врагами,Над женщинами, старикамиСвергают свой огонь с высот!
Затем ли (горькие вопросы!)Порывы вихренных зыбейСмиряли новые матросы,Чтоб там шныряли «альбатросы»И рой германских «голубей»?
1915
Зов старинный
Свет из небесных скважинС лазури льется, нежен,На степь и кровли хижин;Миг – робко-остороженИ с грустью чутко-дружен...
О! сколько тихой ласкиВ речном далеком плеске!Как тени сердцу близки!В траве блестят полоскиНа сонном темном спуске...
Дышу истомой странной,Весь полн тоской смиренной,Но где-то зов старинный,Звон глухо-похоронный,Звучит, как ропот струнный.
1915
Загробный призыв
Опять, опять я – близко, рядом!Мои слова расслышь, узнай!Тебя пугали в детстве адом,Тебе сулили в смерти рай.
Не верь: мы – здесь! Погасло зренье,Не бьется сердце, умер слух,Но знаю, слышу приближеньеТвое, как духа слышит дух.
Твои мечты горят, как свечиВо мгле; ищу невольно их;Дышу тобой, в минуту встречи,Как запахом цветов ночных.
Усилием последней волиКачаю завес... видишь дрожь?Мне страшно, жутко мне до боли,Но нашей связи не тревожь!
Как под водой дышать нет силы,Так в мире косном душно мне...Но для тебя, мой брат, мой милый,Я снова – здесь, я – в глубине!
1913
* * *
Ты приходишь из страны безвестной,Чужеземец! я – в родном краю.Молод – ты, я – стар, так разве честноОскорблять святыню древнюю мою?
Я служу Перуну. В храме темномПровожу, как жрец, свои часы,Мою бога, на лице огромномЗолотые чищу я усы.
Я считаю десять пятилетийС дня, как мальчиком вошел сюда, —Старцы, мужи, женщины и детиЧтут мои согбенные года.
Славишь ты неведомого бога, —Я не знаю, властен он иль слаб.Но всю жизнь у этого порогаЯ склонялся, как покорный раб.
Или был безумен я все годы?Иль вся жизнь моя – обман и стыд?Но Перун царит из рода в роды,Как и ныне над страной царит.
Удались отсюда, странник юный,Унеси свой заостренный крест, —Я пребуду данником Перуна,Бога наших, мне родимых, мест.
Пусть ты прав, и бог мой – бог неправый...В дни, когда покинут все наш храм,Я, воспев Перуну песню славы,Лягу умирать к его стопам.
В альбом
Многое можно прощать,Многое, но ведь не все же!Мы пред врагом отступатьБудем постыдно... О, боже!
Мы пред врагом отступатьБудем теперь... Почему же?– Брошена русская ратьТам, на полях, без оружий!
Брошена русская рать.Пушки грохочут все реже,Нечем на залп отвечать...Иль то маневры в манеже?
Нечем на залп отвечать,Голые руки... О, боже!Многое можно прощать,Многое, но ведь не все же!
1915
Все краски радуги
Все краски радуги – небесные цвета,Все трепеты весны – земная красота,Все чары помыслов – познанье и мечта, —
Вас, пламенно дрожа, я восприемлю снова,Чтоб выразить ваш блеск, ищу упорно слова,Вас прославлять и чтить душа всегда готова!
Земля! поэт – твой раб! земля! он – твой король!Пади к его ногам! пасть пред тобой позволь!Твой каждый образ – свят! пою восторг и боль!
Пусть радость высшая пройдет горнило муки,Пусть через вопль и стон в аккорд сольются звуки,Пусть миг свидания венчает дни разлуки!
Всe краски радуги – небесные цвета,Все образы весны – земная красота,Все чары помыслов – всё, всё прославь, Мечта!
1915
* * *
Волны волос упадали,Щечки пылали огнем.С отзвуком нежной печалиРечи любовью звучали,Нега сквозила во всем.
Солнце, с весенней улыбкой,Воды теченья зажгло,Мы над поверхностью зыбкой,В лодочке утлой и зыбкой,Медлили, бросив весло.
Милые детские грезы,Вы не обманете вновь!И тростники, и стрекозы,Первые, сладкие слезы,Первая в жизни любовь!
<1891—1915>
<Из Венка сонетов>
1
В моей душе, как в глубях океана,Живой прибой зачатий и смертей, —Стихийный вихрь неистовых страстей;И им просторы водяные пьяны.
Здесь утро мира расцветало рано,Земля здесь первых родила детей,Отсюда сеть извилистых путейКо всем, кто дышит под лучом Титана.
Прародина живого! Как во сне,Скользят в твоей безмерной глубинеВиденья тех явлений, что погасли;
Там, под твоим торжественным стеклом,Еще жива, как в целом сонме Библий,Несчетность жизней, прожитых в былом.
15
В моей душе, как в глубях океана,Несчетность жизней, прожитых в былом:Я был полип, и грезил я теплом;Как ящер, крылья ширил средь тумана;
Меня с Ассуром знала Cordiana;С халдеем звездам я воспел псалом;Шел с гиксами я в Фивы напролом;Гнал диких даков под значком Траяна;
Крест на плече, я шел в Иерусалим;Как магу, Дьявол мне грозил сквозь дым;Мара судил мне плаху гильотины;
И с Пушкиным я говорил как друг;Но внятны мне звонки трамваев вкруг,Как много всех, и все же я – единый!
<1915>
«С волнением касаюсь я пера...»
I
С волнением касаюсь я пера,И сердце горестным раздумьем сжато.Больших поэм давно прошла пора(Как Лермонтов нам указал когда-то).Но я люблю их нынче, как вчера!Бессмертная, мне помоги, Эрато,Мой скромный дар прияв, благословиРассказ в стихах о жизни и любви.
II
Я пережил дни искушений тайных,И все равно мне, будет ли мой стихВ десятках или сотнях рук случайных...Сам для себя люблю в стихах своихСтеченье рифм, порой необычайных,Я для себя пишу – не для других.Читатели найдутся – сердце радо;Никто не примет песни – и не надо!
III
Гремит война. Газетные столбцыНам говорят о взятых пулеметах;На поле брани падают бойцы.И каждый о своих родных в заботах,Меж тем подводят в книгах мудрецыИтоги бойни роковой на счетах...Теперь ли время Музу призывать?– Теперь, как и всегда! Шумела рать
IV
Аргивян на брегах, у древней Трои;Прошли герои, но живет Омир!И нашей жизни твердые устоиПадут во прах, вновь изменится мир,Не встанут, может быть, сверкая, строи,Но будет вечно звучен ропот лир,Поэзия над славой и над тленьемОстанется сияющим виденьем...
<1915>
«Пришли рассеяния годы...»
Тот в гробе спит, тот дальний сиротеет.
А. Пушкин
Пришли рассеяния годы,Нам круг друзей не съединить:Один уже сошел под своды,Которых нам не сокрушить;Тот роком самовластным брошенВ изгнанье, на чужой гранит;Тот в цвете дум болезнью скошен,Не жив, не умер, – словно спит;Тот бродит по далеким странам,Тоской гоним, всегда один,От нас отрезан, как туманом,Чредой изменчивых картин;Еще иные – в поле ратном,В окопах, под дождем свинца;Согласно при луче закатномУ нас забьются ли сердца?Как знать? Но будь еще помянутОдин: он факел снов задул;Не нами тайный враг обманут,Нас друг неверный обманул.Быть может, прежним идеаламОстался верен только я:Доныне не была причаломОскорблена ладья моя;Но, жизни бурями испытан,Таю глубины грез моих,И ядом горечи напитан,Нередко, мой вечерний стих.
29 июля. 1916
