По окончании переговоров король осмотрел расположенный неподалеку Люнебург, замок герцога Магнуса,b которого он по-прежнему держал в плену, bи, воспылав алчностью, решил, что если овладеет им, то никто в тех краях не сможет оказать ему сопротивление. Из тех людей, что он привел с собой, он разместил в [Люнебурге] почти 70 человек, которые должны были заставить край рабски повиноваться королевской власти. Когда они безрассудно вошли туда, Герман4, дядя герцога Магнуса, который владел [Люнебургом] согласно наследственному праву вместе с герцогом Магнусом, дождался, когда король покинул эти края, и тут же с великой силой осадил замок. Замок был крепко укреплен и, кроме как голодом, взять его было практически невозможно; однако, кроме того небольшого количества хлеба, что оставили перед уходом монахи5, [защитникам] нечего было есть. Вступать же в бой с [сильным] войском столь малому [гарнизону] было небезопасно. Поэтому они сдались графу Герману. Однако тот заявил, что ни один из них не уйдет невредимым, если не будет отпущен герцог Магнус. Что же далее? Король после долгих и тяжких раздумий отпустил герцога Магнуса6 и вернул своих верных. Вся Саксония исполнилась великой радости по случаю возвращения герцога Магнуса. Ибо только страх перед тем, что саксы, испытав столько обид, начнут войну, помешал королю его убить. И вот дядя, не сумев выкупить его за огромную сумму денег и земель, по милости Божьей освободил таким способом, который человеческая мудрость не в состоянии была предусмотреть.
Когда приблизился праздник князей апостолов, Петра и Павла7, король повелел всем саксонским князьям собраться в Госларе, чтобы, если потребуется, обсудить что-либо важное в делах государства, то он мог решить это с общего согласия знати. Все радостно поспешили туда, надеясь на прекращение давних уже бедствий. И вот, отметив праздник, епископы, герцоги и графы собрались на рассвете у дворца. Король же, находясь внутри, предавался болтовне и игре в кости со своими людьми; его совершенно не беспокоило, что столь знатные люди, как последние слуги, ждут у его дверей. Так прошел весь день, и никто не вышел к ним, чтобы сообщить о причине задержки. Когда же настала ночь, один из придворных, выйдя к ним, сообщил, что король уже ушел через другие двери и поспешно отправился в свой город8. Тогда все они, испытав такое унижение со стороны высокомерного короля, до того возмутились, что если бы их ярость не была укрощена мудростью маркграфа Деди, они в ту же минуту, отбросив всякий страх, отреклись бы от короля. Этот день и это обстоятельство стали причиной всех последующих бед. В ту же ночь все князья, подкрепив себя пищей, вместе с немногими людьми, которым вполне доверяли, пока прочие спали, собрались в церкви и, пролив предварительно немало слез, [объявили], что лучше претерпеть какую угодно смерть, чем влачить такую жизнь, полную оскорблений. Итак, определив день и место, где они решили собраться со всеми саксами, они удалились с твердым намерением более не являться на службу к королю.
Итак, большие и малые, как было решено, все собрались в селении под названием Хольцинеслебен9; почему столь значительное собрание было собрано в столь малом селении, не всем было понятно. Тогда Отто, который был герцогом Баварии и до сих пор носил титул герцога, поднялся на холм, откуда все могли его слышать, и начал речь перед этим собранием, расписывая обиды, уже нанесенные им королем, и еще большие, которые будут нанесены, если они не окажут ему сопротивление. Он рассказал о сооружении замков и о сильных гарнизонах, пригодных разве что для разбоя, о разграблении имущества, о поругании жен и дочерей, а также об обидах, нанесенных свободным людям, вынужденным служить по чужим приказаниям, подобно рабам и рабочему скоту. Затем, указав на будущее, которое их ждет, - все они лишатся своих наследственных земель и, утеряв знатность рода, станут рабами пришельцев, - он воодушевил их и призвал восстать, дабы избежать этого. «Возможно, - говорил он, - вы, будучи христианами, боитесь нарушить присягу, данную вами королю? Отлично! Но именно королю! Ибо когда он был моим королем и вел себя, как король, я служил ему верой и правдой, как и присягал. Однако позднее он перестал быть тем королем, которому я клялся в верности. Но, если кому-то из вас причина не кажется достаточно весомой, пусть каждый изложит те обиды, которые он претерпел от него, и тогда уже общий приговор решит, достаточно ли велика нужда, заставляющая нас дать отпор этим оскорблениям».
И вот, Вернер, архиепископ Магдебурга, сказал, что король дважды мечом и грабежом разорял его город; сверх того, заявил он, общие обиды огорчают его не меньше, чем собственные, и обещал быть заодно с каждым, кто, как и он, претерпел то же самое. Бурхард или Букко, епископ Хальберштадта, пожаловался, что король незаконно отобрал у него имение благородного мужа по имени Бодо, которое по праву должно было достаться его церкви. Герцог Отто пожаловался, что король, измыслив коварство, отнял у него Баварское герцогство, которым он долго и справедливо владел и ни в чем не погрешил против него. Маркграф Деди жаловался о несправедливо отобранных у него землях. Граф Герман сокрушался, что король хитростью занял Люнебург, его замок; и если он сохранит его за собой, то и всем краем, оставленным ему его родителями, захочет овладеть не по праву королевской власти, но вопреки закону. Пфальцграф Фридрих пожаловался, что довольно большой лен, который он держал от Херсфельдского аббатства, был незаконно отобран у него по приказу короля, что он хотел выкупить у короля хотя бы 100 мансов, но не смог. Фридрих фон Берг и Вильгельм фон Лутислебен, из которых первого Генрих хотел лишить свободы, а второго - наследства, также изложили свои жалобы, которые возмутили всех намного сильнее, чем остальные жалобы, ибо в них каждый увидел то, что король уготовил всем им. Итак, каждый из собравшихся - собралось же огромное войско - по отдельности дал клятву: епископы поклялись всеми силами защищать свободу своих церквей и всей Саксонии против всех людей, насколько то позволяет их спасительный чин; миряне же дали клятву, пока живы, не отказываться от свободы и никому не позволять грабить и разорять свою землю.
Спустя малое время они с большим войском прибыли к замку Гарцбургу, где находился король, и расположились лагерем напротив города, так, чтобы их было видно оттуда. Король, внезапно увидев их, испугался, но, будучи великим притворщиком, сделал вид, что ничего не боится, и через послов передал им, что удивлен и желает знать - чего хочет эта толпа народа? Нет оснований начинать гражданскую войну. Пусть они сложат оружие, и он будет готов, смирив дух, рассмотреть их жалобы и исправить то, что следует исправить. Послами же были епископ Фридрих10, герцог Бертольд11 и Зигфрид12, королевский капеллан. Ибо Адальберт, архиепископ Бременский, недавно умер13. Отто, герцог саксов, дал им всем такой ответ: они собрались не для гражданской войны; если королю угодно, они будут служить ему верой и правдой, но умоляют его разрушить замки, которые он построил отнюдь не для укрепления королевства, а также объяснить им цель их постройки; они намерены защищать свою свободу и свои земли против насилия всех людей. Когда послы вернулись, то, несмотря на свои настойчивые попытки, не смогли склонить к этому короля, который не верил уже даже друзьям, ибо они дали ему неугодный совет. Но обдумав дело наедине с самим собой, он счел недостойным себя разрушать свои замки, построенные в течение многих лет; не рискуя выйти вместе с немногими, к которым он уже начал испытывать недоверие, на переговоры к войску, готовому на все, он в ночь на 9 августа покинул Саксонию; об этом знали только очень немногие люди, которым он доверил замок. Бежав через непроходимые леса, по которым он часто проходил в поисках мест для замков, [Генрих] с небольшой свитой прибыл во Франконию14. Когда князья, которые были с ним, узнали о его бегстве, то те, которые осаждали замок, - разрушить его было нелегко, - остались там, а прочие отправились разрушать остальные [замки], не столь прочные; некоторые из них перешли к тюрингам и, оповестив их о случившемся, обменялись с ними взаимными клятвами и привлекли к своему союзу. Ибо ранее, когда король находился в провинции, [тюринги] не осмелились принести клятву вместе с [саксами]; теперь же, когда король был обращен в бегство, [саксы] заставили их или бежать из своей земли и последовать за королем, или принести вместе с ними клятву за свою землю против короля. Итак, взять Гарцбург было очень сложно - ибо для королевского дворца считалось подходящим только удобно расположенное место - оставлять же его было крайне опасно для всей Саксонии. Поскольку иначе как голодом взять его было невозможно, [саксы] построили крепость, одинаковой с ним прочности, и, разместив в ней поочередно сменявшие друг друга гарнизоны, запретили доставлять [защитникам замка] припасы. Однако когда припасы доставляли в новый замок, [сторонники короля] захватили их и принесли внутрь своих стен; это заставило саксов быть более внимательными. Итак, обе стороны ежедневно вели яростные бои; но саксы побеждали гораздо чаще, потому что их замок был более крепок, уставших сменяли свежие воины, а припасов было в достатке; у врагов же все было наоборот. Они бы уже давно были вынуждены сдаться, если бы некоторые из саксов, бывшие прежде их друзьями, тайком не доставляли им пищу.
