Каждому из вельмож тех краев саксонские князья отправили послания - письменно или на словах - аналогичного содержания. Наконец, они получили от короля суровый и отнюдь не милосердный ответ, что только в том случае они заслужат его милость, если без всяких условий отдадут под его власть самих себя, свою свободу и все, чем они владеют. Но те отказались это сделать, ибо неоднократно убеждались на опыте, как опасно полагаться на его милость.
Когда король праздновал в Майнце Воскресение Господне1, посол от саксов пришел туда с письмами, вручил их Удо, архиепископу Трирскому, который в тот день служил мессу и как раз, стоя на кафедре, читал народу проповедь, и от имени всех саксов просил его ради любви Божьей зачитать их всему народу. Когда же король запретил ему это делать, посол сам раскрыл всему народу содержание писем и умолял всех, которые боятся Бога, не подымать [против них] оружие до тех пор, пока вина их не будет доказана. Тогда Рудольф, герцог Швабии, не забыв о договоре саксов с королем, заключенном против него, призвал короля не оставлять безнаказанным оскорбление, нанесенное Богу, а также ему и князьям, и обещал ему свое содействие всеми силами, какими располагает. То же самое сделали и все остальные князья, одни - соблазненные обещаниями, другие - которых было большинство -под угрозой смерти.
Когда саксы узнали про это, то отправили к королю и прочим князьям еще ряд посланий, [прося] их не карать мечом невинных, ибо если будут найдены виновные в оскорблении величества, то они и сами готовы наказать их согласно приговору [князей]. Тогда король передал архиепископу Магдебурга вместе с некоторыми другими свою милость, сказав, что, следуя совету друзей, решил не губить весь народ и исполнить все это в том случае, если они удалятся от его врагов и выдадут ему Бурхарда, епископа Хальберштадта, герцога Отто, пфальцграфа Фридриха и прочих, чьи имена назвал. На это послание с согласия тех, кого он требовал выдать, был дан ответ, что они согласны предстать перед ним при условии, что судить их будут князья от обеих сторон, которые либо докажут их вину и осудят своим приговором, либо оправдают и король вернет им свою милость. Но Вильгельмcфон Лутислебен cи Фридрих фон Берг, увидев, что началась уже открытая война, забыли о клятве, которую дали вместе с прочими саксами, а также о том, что они-то и были главной причиной войны, по-предательски покинули отечество и ночью перебежали к королю, врагу их родины. Так что позднее ни друзья, ни враги не имели к ним веры, но и те, и другие питали к ним презрение, как к предателям и ничтожествам.c
Итак, в июне bкороль, собрав сильное войско в Аламаннии и Баварии, в Германии и Чехии, пришел к реке Унштрутуb и, cразбив лагерь, расположился у Берингена2. В свою очередь, саксы разбили лагерь у Негельштедта3, ожидая, что король все же позовет их на совещание. Когда уже были приготовлены слова, которыми они собирались оправдать обвиняемых, прибыл посол, который сказал, что король намерен вести спор не словами, но оружием, и назначил решение спора на следующий день. Но едва [первый] посол окончил речь, как прибыл второй, сообщив, что король с войском уже здесь. Те сначала не поверили этому, а когда узнали, что это правда, то, не имея ни плана, ни места для развертывания войска, как то обычно бывает с теми, кого застали врасплох, немногие решительные духом и с оружием в руках храбро вышли на бой, а большинство, слабые духом и без оружия, обратились в бегство. Однако если бы Бог не хотел смирить гордость саксов, те немногие, что остались непоколебимы, обратили бы в бегство все их войско. Ибо сами враги признавались, что никогда не слышали о столь сильных ударах мечом. А те из задних рядов, которые не видели врагов, узнав, что большая часть саксов обратилась в бегство, и сами побежали, оставив тем самым победу, которую вполне могли бы одержать, если бы не узнали прежде о бегстве саксов. Тем, которые убивали, не было видно, кого они убивают, из-за пыли, которая была столь густа, что не позволяла отличать друга от врага. Так, точно известно, что маркграф Удо фон Штаде4 храбро поразил в лицо своего двоюродного брата Рудольфа, герцога Швабии, который, как известно, в этот день отважно сражался за короля, и если бы не защитило того забрало, снес бы ему большую часть головы. Братья в этой битве сражались против братьев, отцы против сыновей; но никто так и не узнал, совершил ли он преступление против своего близкого или нет. Крайне ожесточенной была эта битва, но и завершилась она очень быстро. Ибо саксы были брошены своими; из немногочисленного [войска] лишь очень немногие избежали опасности, оставив победу королю, который также понес весьма чувствительные потери со стороны своих людей. Так, если со стороны саксов из высшей знати пал только граф Гебхард5, а из средней - Фолькмар и Свитгер, то со стороны короля пали 8 князей6, не менее знатных, чем сам король. Произошла эта битва во вторник 13 июня7.
Итак, король несколько дней оставался в лагере, пока не собрал тех, которые, как он опасался, разбежались; мертвых он велел или похоронить, или отвезти для погребения на родину. Затем, чрезвычайно довольный, он вступил в Саксонию и, предавая все по пути огню и грабежу, вел себя хуже язычников. Все мужчины разбежались по лесам и всюду, где была надежда на спасение. Женщины же со всем своим добром сбежались в церкви; но враги резали их, даже если они бежали к самому алтарю, и тут же сжигали вместе с самими церквями.
В это время в Магдебурге некоей рабе Божьей перед самым сражением в видении было сказано, что если голова св. Себастьяна, которую старательно почитали в этом городе, будет обнесена вокруг границ этой епархии, то ярость врагов их не коснется. Она сообщила об этом Мейнфриду, бургграфу города, а тот поведал архиепископу еще до того, как они ушли на войну; только после битвы, однако до прихода короля, голова [святого] была обнесена вокруг всех границ епархии. И тогда исполнилось то, что предсказывала раба Божья. Ибо, когда король подошел к их границам, то устрашенный по воле Божьей, нигде не вступил в эту епархию.
И саксонские князья, заняв различные укрепления, отправили навстречу вельможам короля посольства, умоляя их возблагодарить за свою победу Бога и своих братьев во Христе и помиловать побежденных. Из них мы приведем одно письмо, отправленное архиепископом Магдебурга к епископам Зигфриду Майнцскому и Адальберону Вюрцбургскому. К предпосланному смиренному обращению было добавлено следующее:
«Итак, во-первых, милостиво обсудите с нашим государем мое дело, а именно, что я всегда свыше сил своих хотел и хочу служить его чести. Если вдруг его величество обвинит меня в том, будто я недавно пришел, чтобы сражаться с ним, ответьте то, что, как он и сам знает, является истиной, которая есть Христос8, а именно, что я пришел только ради того - как это было установлено перед его послами -чтобы волей или неволей представить ему тех, кого он считает в наших краях своими врагами, дабы они или были уличены и наказаны за свои преступления согласно вашему и прочих князей приговору, или признаны невиновными и вернули благодаря вашему посредничеству его милость. Раз он не соизволил рассмотреть их дело, разве не следовало мне удалиться, как я и сделал? Если же он предъявит мне какие-то иные обвинения, то я, не откладывая, полностью полагаюсь на ваше и прочих того же ранга мужей усмотрение. Затем пусть ваша благость соизволит напомнить нашему государю о том, что он имеет должность и имя царя небесного, который говорит, что ему более угодна милость, а не жертва9, причем настолько, что если он будет стараться подражать Ему, членом которого является и имя которого носит, то удостоится в царстве небесном венца славы вечного блаженства. В течение почти целого года мы смиренно обращались с письмами и прочими посланиями почти ко всем князьям королевства и просили, чтобы нам дали возможность явиться открыто и, согласно их приговору, либо осудили, как преступников, либо освободили, как невиновных. Поскольку этого добиться мы не смогли, то опять смиренно просим вас и всех верующих в Бога, чтобы, по крайней мере теперь, когда он насытил гнев свой нашей кровью после того, как Бог, как положено, даровал ему честь, он укротил свою ярость, воздал славу Богу и сделал теперь, пролив столько крови, то, что мог сделать раньше без кровопролития. Пусть укажет нам место, где бы мы встретились с вами, а также герцогами Рудольфом, Бертольдом и Готфридом, и, сложив всю нашу волю, в каком бы деле ни были мы виновны по вашему мнению, подчинились приговору вашей мудрости. Если же он намерен и дальше проливать нашу кровь, то пусть подумает, что без существенных потерь со стороны его людей это будет не так-то легко сделать».
