взятого в д[еревне] Сабах назначенного японцами [в качестве начальства] Мордвишникова, его отца, мать и сына, японца[-]шпиона, китайца и торговца», сожалея, что второму торговцу (Феофанову. –
А. Т.) удалось сбежать. Неудачей закончилась попытка Прохоровича нанять китайца для убийства консула, на что было выделено три фунта золота. Прохорович отметил, что не стал сжигать села, а ограничился расстрелом 11 китайских партизан и одного русского партизана-дезертира[2338].
Рисковали головами в этой кровавой неразберихе и корейские партизаны. В Удинске Биценко и Сасов постоянно распивали самогон, и как-то Биценко спьяну велел арестовать Сасова и вести на расстрел. «…Когда повели, то Биценка сказал Куликову, чтобы оцепить Корейскую роту, обезоружить, облить керосином и сжечь. <…> Куликов [временно] обезоружил Корейскую роту, но зажигать не стал»[2339]. Сотников-Горемыка рассказывал об убийствах корейцев, привозивших партизанам муку, и о том, как в одном из сел с обрыва в Амгунь «были сброшены партизанами живьем в реку престарелый священник с матушкой»[2340]. С. А. Птицын упоминал о чистке коренного населения: «Биценко обнаружил контрреволюцию и среди туземцев, и некоторые из туземцев были арестованы, вывезены на Амгунь и побиты Жирным как быки на бойне ударами обуха»[2341].
Н. Д. Колесникова, эвакуированная с матерью и братом в маленький поселок Гуга, вспоминала, как не раз туда приезжали вооруженные лица, арестовывавшие жителей и вывозившие их на середину Амгуни. Схваченных заставляли прыгать в воду, затем слышались крики и выстрелы. По Амгуни плыло множество трупов: «Плыли женщины, дети и редко мужчины – с обрезанными ушами, носами, отрубленными пальцами, с резаными, колотыми штыковыми ранами. Хоронить их было запрещено»[2342].
Комфронта Сасов перед своим арестом велел медико-санитарной комиссии пройти по реке Амгуни и притокам, чтобы убрать и захоронить трупы людей и животных[2343]. Однако «Токио Асахи» опубликовала данные японского правительства о выброшенных Амуром 127 трупах, в основном с «повреждениями отдельных членов»[2344]. Сохранились и акты начала июля 1920 года об обнаружении, осмотре и опознании трупов, плывших по воде либо выброшенных рекой на берег. Так, в селе Удинском три акта подписали командующий Амгунским фронтом Лобанов, врач и некоторые партизаны. Там, в частности, говорилось о трупе Скатова с ранами топором, а также отмечалось нахождение отрубленной головы жены Пицкуса. 2 июля был обнаружен труп неизвестного мужчины 40–45 лет, у которого была снесена топором половина черепа выше уха, а руки связаны. Тогда же было найдено тело Мозгуновой, девушки 15–17 лет, убитой ударами кинжала. Позднее, 5 июля, был найден труп мужчины 40–45 лет: два пальца отрублены, на теле глубокие следы плетей (одна ягодица рассечена), раны от штыка и шашки[2345].
По наиболее распространенной версии, сами партизаны, устав от террора, который бил и по ним тоже, составили заговор против диктатора. Как утверждал на партийной чистке в 1925 году бывший тряпицынец А. А. Зинкевич, партизаны «расстреливались направо и налево»[2346], а руководитель Николаевского ревкома в конце 1920 года отмечал, что, «когда поплыли по Амуру и Амгуни [убитые] жены, дети партизан, их отцы, матери, народ восстал и сверг Тряпицына»[2347]. Внезапным налетом группы партизан во главе с начальником областной милиции И. Т. Андреевым в ночь на 4 июля сонный Тряпицын и его соратники были схвачены, а затем быстро осуждены наспех собранным судом из 103 человек, как партизан, так и местных жителей.
Но есть вполне основательные сведения о том, что устранение атамана было произведено хабаровскими властями с помощью верных партийцев и чекистов – для ликвидации анархического источника военных провокаций против Японии, враждебного уже созданной ДВР. Имевший доступ к архивам ФСБ А. А. Петрушин прямо сообщает, что властям, узнавшим о произволе Тряпицына, «пришлось отправить в Приамурье „укротителя сибирских партизан“… Александра Лепёхина… Чекистский спецназ Лепёхина тайно захватил штаб партизана Тряпицына и ликвидировал его вместе с любовницей Лебедевой-Кияшко, зверствовавшей не меньше своего друга»[2348]. Разумеется, нужны дополнительные свидетельства причастности именно чекистов к устранению Тряпицына. Но косвенным образом в пользу версии о вмешательстве Хабаровска говорит то, что сразу после расстрела тряпицынского штаба тамошние большевики выразили полное одобрение этой акции: Приморская облпартконференция заявила, что тряпицынцы дискредитировали советскую власть и преследовали «исключительно цели удовлетворения личных интересов, честолюбия и всевластия»[2349].
Как сообщал М. В. Сотников-Горемыка, «Андреев назначил комиссию для осмотра укупоренных ящиков, обнаружили деньги в бумагах, золоте, серебре, золотых серьгах, оторванных вместе с мочками ушей. Составлялись протоколы на выловленные трупы из озер и рек. У женщин были отрезаны груди, у мужчин – раздроблены ядра, у всех выловленных трупов были голые [оскальпированные] черепа»[2350]. Материалы скорого следствия довольно скупы на подробности, но все же выразительны циничной уверенностью 23-летнего Тряпицына в абсолютной правоте своих действий. Показания его и остальных подсудимых не противоречат рассказам уцелевших, но следует учесть, что судьи обвиняли Тряпицына в основном за убийства своих, за расстрелы коммунистов и мирных японцев, и лишь в последнюю очередь вспоминали о судьбах уничтоженных «буржуев». Тряпицын изворачивался и старался как можно сильнее преуменьшить свою вину. С его точки зрения, были ликвидированы враги революции, а за эксцессы отвечали исключительно подчиненные. Отвечая на вопрос, почему он окружал себя уголовниками, Тряпицын признал, что имел представление о криминальной сути Лапты, но считал возможным использовать его как грамотного в военном деле человека[2351].
О том, что собой представлял «правовой» уклад тряпицынской коммуны, говорит и фрагмент протокола допроса Б. А. Дылдина, председателя тряпицынского трибунала. В вопросах суда Дылдину и ответах на них содержится краткий обзор основных преступлений тряпицынщины:
– Почему ничего не сделали против массовых расстрелов.
– Когда ТРЯПИЦЫН отдал распоряжение бить направо и налево, я уже не мог сопротивляться. Должна была сопротивляться масса. <…>
– Предполагалось ли уничтожить население[,] которое не успеет эвакуироваться?
– Не знаю. ПЛЕВАКО говорил[, что] с нами выйдут только сильные, а слабые умрут.
<…>
– Сделали ли Вы что[-]нибудь против террора в Удинске[?]
– Я там не работал. Я вырвал детей одного семейства у Сасова [и] привез в Керби, но здесь их все[-]таки расстреляли помимо меня.
<…>
– <…> Я застрелил БИЦЕНКО, когда он намеревался спустить в Амгунь невинных.
– Делал ли все [руководитель чрезвычайной комиссии] МОРОЗОВ по распоряжению следственной комиссии[?]
– Нет[,] он лично бывал у ТРЯПИЦЫНА и непосредственно от него получал распоряжения.
<…>
– Почему производились массовые расстрелы при эвакуации города[?]
– ТРЯПИЦЫН отдал распоряжение воинским частям уничтожать всю николаевскую буржуазию.
– Почему Вы не оказали
