нужно, чтобы кто-то знал о нашем разговоре! Твоя не маленькая тайна станет гарантом твоего хорошего поведения. — Он погладил костяшками мою скулу. Совсем как Арриан этим утром. От этого жеста я вся съёжилась и зажмурилась, будто меня ударили. — За тобой теперь нужно приглядывать. Кто-то должен это делать. — Он убрал руку от моего лица, а затем прошептал: — Представляешь, какой ажиотаж поднимется, когда все узнают, кто ты? Ты ведь не хочешь, чтобы это вскрылось?
Угроза? Николас опустился до угроз. Мне.
— Я даю тебе время до утра. Обдумай всё, Салдарина.
У меня всё внутри рухнуло. Окончательно и бесповоротно.
— Ты ведь с самого начала планировал меня использовать? — выдохнула я.
— Ты сделала свой выбор! — Николас произнес это так, будто я своим отказом не оставила ему выбора. Будто ему пришлось поступить со мной по-свински! Он жёстко схватил пальцами мой подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. — Ты только посмотри на себя, — сладко лепетал Ник, наклоняясь всё ближе, — ты почти стала моей! — и прошептал, выдыхая в мои губы: — Дитя Хранителя.
Он резко отпустил меня, и я, качнувшись, сделала шаг назад. Подступили слезы, а в горле застрял комок.
— Кто тебе это сказал? — мой голос дрожал, но я сталась сохранять стойкость.
— Отец.
Я проглотила слезы. Кайрил, который явился ко мне со своей сделкой, был не так жесток, играя на моих чувствах к матери. Куда хуже поступил со мной Ник, использовав меня как игрушку.
— Как давно, Ник? Как давно ты всё знаешь?
— После моего визита к Раму, отец устроил вечер откровений! В наказание! Сказал, что мне пора кое-что узнать. — выдохнул он через зубы. — Забавно, не правда ли? Нас обоих обвели вокруг пальца!
Нас обоих обманывали родители. Долго и некрасиво.
— Что конкретно сказал тебе Кайрил?
Я стояла неподвижно. Рисунок на руке Николаса казался живым, змея будто гипнотизировала меня.
— О Демоны, ты зовешь его по имени! Надо же! Отец теряет хватку! — воскликнул Рейнсейр. — Он сказал, что такие, как ты, — благословение для Темных. Что ты усилишь наш род, нашу магию. Говорил, что попытка тебя принудить пять лет назад была большой ошибкой. Он сказал, что благословение в тот миг отвернулось от нас.
— И ты должен его вернуть? — прошептала я своё предположение.
Иначе зачем снова плести всю эту чушь про судьбу, связь и предлагать контракт?
— Вернуть твое доверие, — пояснил Николас.
— Ты сказал, что таких, как я, нельзя заставить.
— Ты должна выбрать меня по доброй воле. Сама.
Я покачала головой.
— Поэтому? — шмыгнула носом я. Слезы катились по щекам. — Всё потому, что я выбрала не тебя?! Вы обиделись и решили, что со мной можно больше не церемониться?
— Ты ведь тянулась ко мне, Дара! — впервые на лице Ника я увидела что-то знакомое. Эмоции. Боль, растерянность и непонимание. — Мы столько времени наслаждались обществом друг друга. У тебя было ко мне что-то!
— То время прошло.
И тут я осознала, что давно была готова его отпустить с чистым сердцем. Оставив себе лишь воспоминания. Навсегда в своем сердце поместив наше прошлое. Отпустив тоску и обиду. Не пытаться вернуть ушедшее, потому что мы изменились. Всё изменилось!
— Я думал, у нас есть шанс! — воскликнул он, подняв руки и сжав их в кулаки. — Забавно, а? Ты оказалась крови Хранителей! Равная и сильная. А я говорил тебе, что ты не пустышка.
— Ты говорил словами отца, — вытерла рукавом пиджака слезы я, царапая воспалённую кожу у глаз грубой тканью.
— Мы могли стать чем-то большим. Но ты отказалась от нас, — с грустью произнес Ник. А затем повернул голову и с издёвкой прошептал: — Николас Рейнсейр тебя никогда не устраивал! Ты поэтому выбрала его? Потому что в тебе кровь Хранителей?
Я качнула головой. Я выбрала Арриана, не зная, кто он. Я едва не отказалась от связи с ним из-за навязанных страхов. Но по-настоящему я всегда должна была бояться Рейнсейра.
Отвечать Нику было бессмысленно. Я смотрела на его широкую спину и пыталась восстановить дыхание. Я чувствовала себя в клетке, слабой и опустошенной.
Глупая овечка.
Пасть льва захлопнулась, и он таки откусил мне голову!
— Ты меня не отпустишь, — мой голос дрожал.
— Ты можешь идти, — махнул он на дверь. — У меня уже есть гарант твоего послушания. — На этих словах он поиграл пальцами правой руки, намекая на то, как украл мою силу и поглотил её. — Даже крупицы твоей магии, твоего благословения и удачи хватит, чтобы выиграть в этом аукционе! Твоя сила, м-м, воистину приятная.
Я сглотнула.
Если бы я согласилась и отдалась Николасу, если бы я легла с ним, и он исполнил бы то, что обещал — сломал бы печать, то… Он бы выпил всю разлившуюся магию и насладился бы ей.
Меня точно сейчас стошнит!
— Тогда зачем я тебе нужна? — едва слышно шептала я.
— Даже эта крупица не заменит твоего влияния. Тебе не кажется, что, имея рядом Хранительницу с такой силой и вкусив её магию, я буквально обречён на успех? И я озвучил тебе условия — мне нужен артефактор. И вот она ты.
Два в одном.
Я посмотрела на дверь. В чем-то Николас оказался прав…
— Я тебя внимательно слушаю.
* * *
Я вернулась домой почти за полночь.
Вокруг тишина, редкий стук тяжёлых подъездных дверей разрушал её на краткое мгновение. Свет фонарей сиял по периметру двора и редкие насекомые, проснувшиеся на тепло, кружили в его белой яркой вуали. На черной земле только-только стали вылезать пучками зелёные сорняки, отлично видные при таком освещении.
Опустошённая я долго сидела на лавочке под окнами дома Арриана. Как показаться ему на глаза в таком разбитом виде? Как признаться во всём? Он будет зол. Кто знает, что случится, если Хранитель услышит о том, что сделал Николас? Я боялась увидеть бурю. Мне было стыдно и страшно. Я не просто облажалась, я зарыла себя, втопила в грязь. Теперь Рейнсейр по-настоящему стал собой! Он перешагнул через всё. Вышвырнул всё хорошее, растоптал и станцевал на этом. Мне было так плохо, что казалось, я вот-вот развалюсь на куски.
Я дрожала не то от холода, не то от нервов.
Я должна бы вернуться к себе в квартиру. Но там так одиноко, темно и холодно. Последнее, чего мне хотелось — оставаться одной. Тогда я точно сломаюсь, окончательно.
В груди нещадно тянуло. Из неё вырывались рыдания.
Ну как можно быть настолько глупой?! Я ударила себя по лбу ладонью. Ещё и ещё. Затем согнулась пополам и стала дышать ртом,
