словах.
Он медленно прошёл вперёд в ожидании моего ответа. Остановился и привалился спиной к деревянным дверям гардеробной ниши.
В этот момент до носа донёсся запах рыбы и чёрного хлеба. Перед глазами появилась рука, худые пальцы крепко удерживали белую керамическую тарелочку. А на ней расположились четыре маленьких бутерброда. Слабосолёные кусочки красной рыбы криво лежали на обильно смазанных творожным сыром квадратных кусочках черного хлеба. Это выглядело вкусно, во рту набралась слюна, а желудок отозвался болью. Но я не могла это съесть. Даже положить в рот и прожевать.
— Мне не хочется сейчас есть, — оторвав свой взгляд от быстросостряпанных бутербродов, я посмотрела на Шанара.
Я боялась, что меня в самом деле стошнит, если я съем хоть кусочек.
Его брови поползли вверх, выражая удивление и лёгкое негодование целителя.
— Ты должна восполнить силы, — настаивал он.
Кому, как не ему, знать, насколько я сейчас истощена? Кому, как не ему, настаивать на восполнении сил?
Я не приняла тарелку, аккуратно двумя пальчиками отодвигая её от себя.
— Можно я… Попозже поем. Не сейчас, — умоляюще прошептала я, переводя взгляд на Арриана. Я надеялась, что меня не заставят давиться бутербродами, потому что я на пределе. Один вечер без еды меня не убьёт. Но принуждать себя я не стану. Это будет последней каплей на сегодня.
Арриан моргнул и слегка кивнул, а я в благодарность дёрнула уголками губ. Он оставался на моей стороне, хотя я уверена, он бы хотел, чтобы я поела, хорошо отдохнула и не мучила себя больше. Шанар покачал головой, совершенно не одобряя наше поведение, тяжело вздохнул и отставил тарелку на гладкую поверхность барной стойки.
— Кто рассказал Николасу о тебе? — ещё раз повторил Хранитель, возвращая нас к более важной теме.
Я потерла потные ладони о ткань своих брюк.
— Его отец, — прошептала я. — Я не знаю, зачем он это сделал. Что им движет? Кажется, он сильно разозлился из-за татуировки. Не знаю. Я не понимаю Кайрила. Его помыслы — загадка. Он играет в свои игры и… Только ему известно, зачем он раскрыл сыну правду обо мне, при этом столько лет держа её в тайне.
— Это плохо, — качнул головой Шанар и посмотрел на Хранителя.
Я поджала губы и опустила голову.
— Откуда Кайрилу известно о тебе? — серьёзно спросил Арриан.
— Он знал мою мать. Знал о её связи с Хранителем, знал… Что она забеременела мной от него.
Понять, что по этому поводу думает Арриан, было попросту невозможно. Брошенный мельком взгляд на него дал понять, что он сильно задумался. Не более. Он сохранял невозмутимый вид и какое-то холодное спокойствие. Неестественное.
— А Николас что? — привлек мое внимание Шанар.
Целитель тихо опустился на подлокотник фисташкового дивана, оставаясь в поле моего зрения, на расстоянии двух шагов.
Николас… А что Николас? Он…
Растоптал меня.
Воспользовался мной, нашими доверительными отношениями. Он перешагнул через всё светлое и хорошее, что было между нами. Он без зазрения совести пошёл по головам, и я стала для него всего-навсего средством — уже не целью.
Николас предал меня. Разбил что-то хрупкое во мне, ту частичку чистого и наивного, что верила в лучшее для нас обоих. В дружбу. В то, что у нас все наладится и будет как раньше.
Николас причинил мне такую боль, от которой хотелось выть. Она, подобно яду, растекалась в груди, отравляла меня, убивала. Мне было плохо от собственной беспомощности и собственной слабости. Я ничего не могла ему противопоставить!
Единственная причина, почему меня при мыслях обо всем этом не расквасило и не превратило в желе, — временная передышка, подаренная Аррианом. Влияние его магии. Мне стало легче, и истерика немного отступила, но время шло, и я чувствовала, что накроет вновь. Возможно, даже сильнее…
Перед глазами вспышками появлялись обрывки нашей встречи — её пик, мое падение, его минута славы и превосходства, кульминация нашей дружбы и пролог для чего-то нового, уже другой истории между нами с Рейнсейром.
Я всё ещё чувствую и вижу, будто это происходит прямо сейчас, так живо — то, как он хватает меня, касается моих губ своими. Это посасывающее под ложечкой чувство. Магию просто вытягивают из меня, забирают и оставляют с пустотой. К горлу подкатила тошнота.
Там, где должна быть частичка меня, — зияющее ничего. Этот холод после соприкосновения с тьмой Ника я запомню навсегда.
Это громогласное, обезоруживающее и подчиняющее «Сядь!».
С губ слетел сиплый выдох. Сердце заколотилось в неистовом ритме.
Что им ответить? Такое не расскажешь, не вызвав бурю.
«Но ведь бурю вызвала не ты…»
Я открывала и закрывала рот, не в силах подобрать слов.
— Дара? — с тревогой позвал меня Хранитель. Кажется, не в первый раз он обращается ко мне, а я продолжала молчать.
Как им объяснить? Как все рассказать?
Николас повёл себя в точности как его отец, используя манипуляции и угрозы. Нет, он зашёл дальше и поступил куда хуже.
Я подняла взгляд на Шанара и, наконец отвечая на вопрос: «А что Николас?», произнесла:
— Мы крупно поссорились. — Я солгала. И я чувствовала, что Арриан распознал мое враньё. — Он воспринял это как личное оскорбление. Отстранился. Кажется, его сильно задело, что я не рассказала о себе. И ревность к тебе, — я обратилась к Арриану, — сыграла не последнюю роль. — Я упрямо пыталась проглотить застрявший в горле ком. — Ник угрожал, что всё расскажет магическому сообществу, если я откажусь от сотрудничества, откажусь идти с ним на аукцион. И… Выдвинул ряд условий, одно из которых — дать ему ответ завтра утром.
И как только я произнесла эти слова, внутри что-то щелкнуло.
«Милая, ты уже погрязла. Ник хотел тебя использовать, а теперь он этого даже не скрывает. Игра ведётся в открытую».
Я сжала руки в кулаки, ногти впились в кожу ладоней. В груди начало нестерпимо жечь. Злость, которая была мне так нужна, нахлынула и затопила меня, подобно огромной волне, ударившей о скалы.
Я для него никто. Больше никто. Просто средство. Удобная девочка, верящая в него, что всегда была на его стороне.
Мне хотелось кричать, хотелось что-то сломать или, например, проехаться по красивому лицу Николаса — заехать ему в нос! Мне хотелось рычать. И я почувствовала, как изменился мир — зрение стало острее и даже слух, я стала четче различать звуки, — улица загудела, зашуршала даже при закрытом, не пропускающем лишнего шума окне. Я оцепенела, прислушиваясь к себе. Кажется, магия, которую забрал Ник, снова восполнялась в теле. Её определенно стало больше, чем я думала…
Я вскинула голову
