Здесь день переплетается с ночью, и переход этот незаметен и радостен.
Помощник дежурного по горотделу вышел на улицу. После духоты дежурной части воздух, наполненный запахом умирающих цветов, был дурманяще пряным.
Старшина курил, облокотясь плечом о киоск, в котором днем продавали фанту и коньяк, для своих конечно. Он пожалел даже, что киоск закрыт, по такой погоде граммов двести коньяка не помешало бы.
Внезапно кто-то похлопал его по плечу. Он обернулся.
Перед ним стоял высокий человек в светлом костюме и голубой рубашке.
Он начал что-то быстро говорить на непонятном языке, из этого потока слов старшина понял только слово «милиция».
– Милицию тебе, – усмехнулся старшина и, вспомнив английское слово, добавил: – Плиз.
Он ввел иностранца в дежурную часть.
– Глебов, вот иностранец милицию ищет, видать, обокрали.
Дежурный встал, поправил повязку, надел фуражку и приложил руку к козырьку.
Иностранец заговорил снова. Дежурный смотрел на него, стараясь понять, что же хочет сказать этот человек.
– Вас ограбили, документы украли, проститутка, что ли?
– Да нет, – внезапно раздался голос из-за барьера, где сидели задержанные, – он о другом говорит.
С лавки поднялся парень лет тридцати, в мятом дорогом костюме. Его доставили в отдел вчера вечером, забрали спящим на лавочке. Видно, перебрал где-то.
– А он кто, американец никак?
– Нет. Он из Австрии.
– Кто его обокрал?
– Да он не об этом. – Парень подошел к барьеру, заговорил по-немецки.
Иностранец радостно, как человек, обнаруживший в пустыне автомат с пепси-колой, бросился к барьеру и начал объяснять что-то Богом посланному переводчику.
– Он капитан из криминальной полиции Вены…
Дежурный с интересом взглянул на иностранца:
– Коллега.
– Коллега, – кивнул тот и опять начал говорить.
– Его зовут Эрик Крюгер, он старший инспектор криминальной полиции. Сегодня, два часа назад, он встретил здесь человека по фамилии Жак Лебре, впрочем, у него много разных фамилий. Он наемный убийца, и его разыскивает Интерпол.
– Понятно, – сказал дежурный, – пошли.
Они поднялись на второй этаж. Иностранец и «переводчик» шли за ним.
У дверей с надписью «Уголовный розыск» дежурный остановился.
– Подождите. – Он исчез за дверью.
Дежурный опер, капитан Чугунов, спал. Ночь выдалась на редкость тихая, и он похрапывал на диване, положив под голову форменную шапку и укрывшись серым плащом.
– Чугунов, – тихо сказал дежурный.
– А… что? – Капитан вскочил и потянул из угла дивана кобуру с пистолетом. – Где? – спросил он звучным голосом ни минуты не спавшего человека.
– В коридоре.
– В каком?
– Да за дверью твоей.
– Что ты несешь?
– Фирмач пришел, говорит, видел здесь наемного убийцу, которого Интерпол разыскивает.
– Какой еще Интерпол, он что, перепил в валютном баре?
– Да нет. Говорит, что он в уголовном розыске в Вене служит.
– Где он?
– Да за дверью.
– По-русски говорит?
– Нет, с ним переводчик.
– Из «Интуриста»?
– Скорей из вытрезвителя. – Дежурный по горотделу устало опустился на стул. – Так что мне с ним делать, Чугунов? Гнать? А вдруг действительно убийца здесь? Потом по «голосам» своим раззвонят и попрут нас с тобой…
– Зови их. – Чугунов надел пиджак, повязал галстук. Он был готов. – Слышь, – сказал он дежурному, – у тебя закуска есть какая-нибудь?
– Найдем. А зачем?
– «Зачем», – передразнил его Чугунов. – К тебе каждую ночь сыщики венские приходят?
– Понял.
Ох и хлопотное дело иностранцев допрашивать! Слава богу, что журналист этот, Олег Панин, по пьянке попал.
Они написали два протокола, на русском и немецком, и Крюгер оба подписал.
Пока он писал, в комнату дважды заходил дежурный, вносил какие-то свертки.
Подписав протоколы, Крюгер встал, протянул руку и заговорил улыбаясь.
– Он говорит, – сказал Панин, – что это у него первый опыт сотрудничества с русской криминальной полицией, и надеется, что он будет успешным.
– Скажи ему, что от нас так не уходят.
Чугунов открыл сейф, достал литровую бутылку.
– Водка? – Панин сглотнул слюну.
– Чача.
– Похмелиться дашь?
– А то. Переведи ему, что дринкен надо.
Но Крюгер сам понял, в чем дело, и уселся снова.
Чугунов разложил на чистых листках протокола закуску, разлил чачу в три стакана.
– Ну, поехали.
Они чокнулись. Крюгер поглядел, как русские выпили по полному стакану, и, усмехнувшись, допил свой.
– Вот это по-нашему, – засмеялся Чугунов.
Крюгера отвезли в гостиницу на машине, а Чугунов приказал телетайпом отправить данные в Москву. Пусть сами разбираются, Интерпол к ним ближе.
– Зажги фонарь, – скомандовал Корнеев.
Толстый белый луч выхватил из темноты салон «мерседеса», заискрился в разлетевшихся маленьких осколках. Пуля вошла в стекло со стороны водителя и точно поразила висок того, кто раньше носил имя Отто Мауэра и был коммерсантом из Вены, а в Москве возглавлял совместное советско-австрийское предприятие «Антик», занимающееся реставрацией и копированием антикварных изделий.
– Ничего в него пальнули, – сказал врач, приподнимая голову убитого, – точно в висок. Пуля в голове осталась.
– Логунов, – скомандовал Корнеев, – пусть не топчутся около машины, как слоны, а гильзу ищут.
Он обошел машину, стоявшую в левом ряду у светофора почти напротив чудовищного сооружения, символизирующего русско-грузинскую дружбу.
– Расскажите, как было дело, – вновь попросил он постового милиционера.
– Я, товарищ подполковник, эту машину заметил сразу. Больно уж красивая. Гляжу, зеленый дали, она стоит, а двигатель работает. Я подошел, номера коммерческие, водитель на руле лежит, я думал, сердце или что еще… Посветил фонарем – кровь. Я по рации связался.
– Время какое?
– 22.47.
Корнеев взглянул на часы, было 23.20.
– Это твой пост, сержант?
– Зона патрулирования.
– Кто-нибудь здесь постоянно, в скверике этом, – Корнеев махнул рукой, – бывает?
– Кого вы имеете в виду?
– Пенсионеры любят посидеть на лавочках, пацаны местные, алкаши?
– Здесь часто бывают «черные».
– Кто?
– Чучмеки эти, что цветами и фруктами торгуют. Они в гостинице при рынке живут, так вечерами сидят.
– Пошли.
Они перешли дорогу, и Игорь еще раз подивился, кому понадобилось портить площадь, возводя монумент, похожий на нечто срамное.
Сквер был пуст. Только на одной из лавок спал человек, от которого за несколько метров несло перегаром. Рядом на земле валялись четыре пустые бутылки от портвейна.
– Это не свидетель, – усмехнулся Корнеев. – Где, ты говоришь, гостиница?
– А вот, в одноэтажном доме напротив.
Вход в гостиницу Тишинского рынка охраняла здоровая, с центнер весом, баба.
– Ты куда? – заорала она, вперив в Корнеева круглые, как у совы, глаза.
Ох до чего же не любил Игорь Корнеев эту категорию людей! Людей, получивших неведомо откуда право не пускать, не открывать, не отвечать. Право это давало им хамскую власть. А власть – возможность обирать людей.
– Куда? – насмешливо спросил Игорь. – Тащить верблюда.
Он-то точно знал, как надо разговаривать с подобными людьми.
Баба хватанула его за полу пиджака. Жалобно затрещали швы.
И тут она увидела
