мы тебя не можем.
– Почему?
– Слишком тяжелое обвинение предъявлено тебе. Твои доводы пока еще не перевешивают обвинение. Мы вынуждены задержать тебя на семьдесят два часа.
– Мне все равно, Игорь. Все равно. Я устал.
– Уведите его.
Звонков встал, как автомат, и пошел к дверям. И Корнеева поразила его совершенно равнодушная спина. Он шел как сломленный человек.
– А я думал, ты не решишься, – усмехнулся Коновалов, – я у прокурора постановление запас.
– Ты молодец, Коновалов, ты еще всеми нами покомандуешь.
– Игорь! Игорь! – донесся из коридора голос Звонкова.
Корнеев бросился к дверям.
В конце коридора два милиционера держали рвущегося Звонкова.
– Что, Женя?
– Я вспомнил, Игорь! Нас Толя Валин на улице Чаплыгина видел.
* * *
Кривенцов сидел в своем кабинете среди книжечек, фломастеров, календарей. Вымытый, стерильный, в рубашке с тугим крахмальным воротником.
Он посмотрел на вошедшего Корнеева, потер ладони и улыбнулся.
Нехорошая улыбка получилась у начальника отдела. Так улыбаются победители.
– Ты чего это, Корнеев, мешаешь людям, так сказать, убийцу ловить? Приятелей выгораживаешь?
– Попрошу обращаться ко мне на «вы», как положено по инструкции.
Кривенцов откинулся в кресле, внимательно посмотрел на Корнеева.
– По инструкции, значит. Хорошо. Решением руководства я отстраняю вас от разработки по делу Желтухина. Идите. Вашими порочащими звание работника органов связями займется Инспекция по личному составу.
В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО:
– Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.
– Что-нибудь есть?
– Не что-нибудь, а очень много.
– Не понял.
– А вы посмотрите. – Сотрудник раскрыл папку. – Желтухин – один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.
– Вот это подарки, – засмеялся Корнеев, – с меня коньяк, ребята.
На столе перед Кафтановым лежали дело Желтухина– Трунова и рапорт Корнеева.
Он закончил читать бумагу, посмотрел на Игоря.
– Интересно. Считаешь Звонкова невиновным?
– Считаю.
– Что я тебе могу сказать. – Кафтанов потер ладонью щеку. – Снять тебя с этого дела распорядился Громов. Сегодня он уехал с нашей делегацией в Монголию. Будет через четыре дня. Они твои.
– Спасибо.
Зазвонил телефон.
– Кафтанов. Да… У меня… Даю.
Начальник протянул трубку Корнееву.
– Так. Понял. Спасибо, Борис.
Толя Валин сидел в комнате Логунова.
Увидев входящего Корнеева, он вскочил.
– Что с Женькой?
– Плохо, Толя. С кем ты его видел на улице Чаплыгина?
– С одной девицей. Она у нас в ресторане часто бывает.
– Как ее зовут?
– Вроде Лена.
– Найти ее можно?
– Попробуем. – Толик потянулся к телефону.
Кафтанов нажал кнопку селектора:
– Слушаю вас, Андрей Петрович.
– Соедините меня с начальником ЛУРа, срочно.
А Звонкова снова допрашивали. Та же троица. И так же угрожающе наклонялся Коновалов.
– Я не буду говорить. Ничего не буду говорить вам! – выкрикнул Женя.
На лестнице уже горел свет. За окном смеркалось.
Тихо гудел лифт, пробиваясь между этажами. Вот кабина остановилась. Лена увидела на площадке троих мужчин.
– Вы Лена?
– Предположим.
– А если точнее?
– А вы кто?
– А мы из МУРа. – Борис Логунов достал удостоверение. – Поедемте с нами.
– Ну а я-то здесь при чем? Меня попросили. Познакомься, покрути ему мозги и свидание назначь.
– А вы не спросили зачем?
– Спросила. А Слава сказал, что разыграть его надо.
– Какой Слава?
– Ну, Голубев, журналист.
– Вы его адрес знаете?
– Конечно.
…Странная квартира была у Славы Голубева. Большая, трехкомнатная, но какая-то нежилая. Похожая на гостиницу.
Сегодня у него был катран. То есть, говоря по-русски, карточный притон.
Для крупной игры собрались трое известных катал (картежников).
Игра шла в гостиной, а Слава подавал закуску и выпивку. Он сидел на кухне перед столом, заставленным бутылками и заваленным промасленными свертками, и слушал доносящиеся выкрики игроков.
– Банкую.
– На все!
– Не у фраеров.
– Карта не лошадь, к утру повезет.
Он сидел расслабленно и обреченно, слушая чужие, наглые голоса, звучавшие в его квартире.
Коротко звякнул звонок.
Слава встал, пошел к двери.
– Кто?
– Телеграмма.
Как только он отпер замок, в квартиру вошли Корнеев и Логунов.
– Вы Голубев?
– Да. А вы кто?
– Мы из МУРа.
Слава побледнел, ноги стали чужими, и он прислонился к стене.
– Вы чего испугались, Голубев?
– Я.
Из гостиной вышел один из игроков. Увидел Логунова и остолбенел.
– А, это ты, Васьков, ты что же здесь делаешь?
Логунов подошел к гостиной, распахнул двери.
– Добрый вечер, а у вас здесь катран, оказывается.
– Век свободы не видать, начальник, – перекрестился Васьков. – Просто так играли, не на интерес.
– Ты мне, Васьков, может, расскажешь, что вы на фантики играете? Придется вам поехать с нами.
Слава Голубев так испугался, что Корнееву показалось, что перед ним оболочка, из которой выпустили пар.
– Голубев. – Игорь закурил. – О катране потом, сейчас о Звонкове.
– Нет! – Голубев вскочил и бросился к двери. – Это не я…
Логунов перехватил Славу, посадил на стул.
– Да успокойтесь вы, Голубев. – Игорь налил в стакан воды, протянул ему.
Слава поднес стакан ко рту, попытался глотнуть, но спазм сжал горло, и вода полилась на костюм.
– Я. Я. Не убивал я. – И Голубев заплакал.
Логунов и Корнеев ждали, когда он успокоится. Сидели и курили.
Слава затих.
– Вы можете говорить, Голубев? – спросил Корнеев.
– Да.
– Кто убил?
– Генка Мусатов.
Корнеев посмотрел на Логунова, тот кивнул и вышел.
– Голубев, давайте по порядку. Вы были на квартире у Звонкова?
– Да.
– Сколько раз?
– Два. Нет, три.
– Что вы там делали?
– Один раз были там вместе с Генкой. Так просто, смотрели. Второй раз я сумку и газету брал. Потом гантель. А потом вещи относил.
– Как Мусатов убил Желтухина?
– Он мне велел в дверь позвонить, сказать, что я из гаражного кооператива. Желтухин дверь открыл, мы вошли. Гена его скрутил, велел показать тайник. Желтухин его послал. Тогда Гена сам искать стал. А Желтухин развязался и пистолет из-под подушки достал. Я закричал. А Гена его по голове гантелью.
– Мусатов нашел тайник?
– Да.
– Что в нем было?
– Денег очень много. Коробка зеленая из-под чая индийского, не знаю, что в ней было, и папка с бумагами.
– Мусатов все это забрал?
– Да.
– Сколько он дал вам денег?
– Десять тысяч.
На экране телевизора Чарлз Бронсон стрелял в кого-то из пистолета, пролетали машины, кружился над небоскребом вертолет.
Геннадий Мусатов смотрел видео.
Он лежал на диване в светлой майке и тренировочных брюках «адидас».
Огромная квартира была пуста. Свет фонаря с улицы отражался в стеклах мебели и покрытом лаком полу.
Геннадий Мусатов отдыхал.
В прихожей звякнуло.
Он встал, большой, сильный, тренированный, и пошел к дверям.
– Кто?
– Это я, Геннадий Сергеевич, вахтер.
– А, тетя Аля.
Гена открыл
