стояли в кабинете Громова. Кривенцов, как всегда, устроился у стола.
Громов нервно шагал по кабинету.
– Итак, Корнеев, вы не выполнили мое распоряжение.
– Я отменил его, – спокойно сказал Кафтанов.
Громов продолжал, словно не слышал.
– Кроме того, история с Тохадзе…
– Гурам Тохадзе привлекается по статьям 181 и 130, – перебил Громова Кафтанов.
– Я попросил бы вас меня не перебивать. – В голосе Громова звенел металл. – Хочу напомнить, что пока еще вы подчинены мне, а не я вам.
Лицо Кафтанова пошло пятнами, но он сдержался.
– Да, история с Тохадзе. Дыма без огня не бывает. И в завершение всего недостойное поведение на квартире товарища Мусатова.
– Я арестовывал убийцу, – твердо сказал Корнеев.
– Молчать! Можно делать все, но без хамства, не нарушая закон. Итак, приказ подписан. Вы, Корнеев, за поведение, порочащее работника Московского уголовного розыска, из управления увольняетесь и назначаетесь на должность дежурного в 108-е отделение милиции. Но помните, это ваш последний шанс.
Корнеев посмотрел на улыбающегося Кривенцова, на красного от гнева Громова, на застывшее, словно каменное, лицо Кафтанова и сказал:
– Жизнь покажет.
– Что? – Громов шагнул к нему. – Все, можете идти.
Корнеев повернулся и вышел.
– Я обжалую этот приказ, – сказал Кафтанов.
– Вы лучше ответьте мне, что это за частный сыск вы затеяли? Да вы знаете, под кого копаете?
– Под Мусатова.
– Запомните: если Корнеева дежурным пристроили, то вас.
– Думайте лучше о себе.
Кафтанов повернулся и вышел.
– Кстати, – в спину ему сказал Громов, – вы уже трижды жаловались на меня. Помните, Бог троицу любит. – Громов засмеялся.
Москва. Ноябрь
На настольном календаре в дежурной комнате отделения милиции листок с датой: 10 ноября 1982 года.
По радио звучит траурная музыка.
Корнеев, в форме, перетянутый портупеей, с повязкой дежурного, сидел за столом и читал книгу.
Траурная музыка наполняла комнату, и от нее на душе становилось скверно.
Корнеев встал, приглушил репродуктор.
В дежурку вошел Кафтанов, в полном сиянии полковничьей формы.
– Здравствуйте, Игорь.
– Здравия желаю, Андрей Петрович.
– Как служба, друг?
– Нормально. А у вас?
– Тоже…
– Андрей Петрович, правда. – Игорь кивнул на репродуктор.
– Да. Скоро передадут. Так что, Корнеев, нужно ждать перемен.
– Каких?
– Не знаю еще, но чувствую перемены к лучшему. Иначе.
Кафтанов подошел к окну.
– Начальство приехало.
Игорь посмотрел на улицу и увидел Громова в генеральской форме, стоящего у машины, рядом с ним неизменный Кривенцов.
– Ничего, Игорь. Это их последняя осень. Поверь мне. Ну, служи. А похороны эти многие надолго запомнят.
Игорь сел за стол, открыл книгу. Но так и не успел прочитать ни строчки. Вошли два мрачных сержанта. Между ними, крепко держась, чтобы не упасть, шел мелкий человек в расстегнутом пальто.
Он посмотрел на Игоря, икнул и спросил:
– Дежурный?
– Да.
– Я их привел.
– Кого?
– Милиционеров.
– Привели? Почему?
– Да пьяные они, к людям пристают. Вот я и привел.
– Ну что ж. Садитесь, давайте разбираться.
Игорь отодвинул кобуру назад, взял бланк протокола, устроился поудобнее. Один из сержантов подошел к репродуктору, повернул ручку. Музыка была светлая и печальная. Комнату наполнили звуки Реквиема Моцарта.
II
Прогулка на речном трамвае
Пролог
Окно камеры, забранное решетками и закрытое козырьком, выходило на глухую стену, поэтому казалось, что утро не приходило сюда, а был бесконечный вечер.
Игорь Корнеев сидел на нарах голый по пояс. В камеру, рассчитанную на восемь человек, набили пятнадцать. Поэтому было тесно и душно.
За столом играли в домино разрисованные татуировками парни. Уголовники. Хозяева камеры.
– Рыба, – стукнул костяшкой по столу один. – Следующие.
Он встал, подошел к соседним нарам и почтительно спросил лежащего человека:
– Играть будете?
– Буду.
С нар встал Филин. Он потянулся и подмигнул Корнееву:
– Пошли, Игорь Дмитриевич, высадим чемпионов.
– Пошли, – усмехнулся Корнеев.
Но им так и не удалось даже сесть к столу.
Лязгнул засов, распахнулась дверь.
– Корнеев, к следователю, – скомандовал надзиратель.
В камере на секунду повисла тишина.
Филин сжал плечи Игоря и сказал тихо:
– Держись.
Корнеев кивнул.
Даже мрачный тюремный коридор показался после затхлости и мрака камеры прохладным и светлым. Игорь шел, заложив руки за спину. Гремели замки, мелькали двери, кормушки, глазки.
– Стой, – скомандовал надзиратель.
Он скрылся за дверью и вышел через минуту.
– Заходи.
В следственной камере за столом сидел человек в мундире прокуратуры.
– Ваше дело прекращено за недоказанностью. Распишитесь.
– Значит, я не брал взятку? – с ненавистью спросил Корнеев.
– Нет, мы этого не доказали, пока. Из-под стражи вы освобождаетесь.
– Распишитесь. – Дежурный офицер положил перед Корнеевым ведомость. – Удостоверение ваше сдано в кадры, часы, семь шестьдесят денег, авторучка, записная книжка, бумажник, брючный ремень, справка о прекращении дела.
Корнеев расписался.
– Все.
Дежурный сочувственно посмотрел вслед человеку в серой милицейской форме с обрезанными погонами и петлицами.
Вот они: улицы, солнце, машины, люди. Свободен. Игорь посмотрел на солнце и сказал зло:
– Разберемся.
Сказать-то легко, а как сделать это?
У нас проще сесть, чем оправдаться. Почти два года его гоняли по инстанциям. Инспекция по личному составу, прокуратура, горком, ЦК. Везде внимательные чиновники говорили, что дело простое, такое простое, что и говорить не о чем. Предлагали подождать совсем немного.
И вроде все уже шло как положено, но в последнюю минуту кто-то вмешивался, все начиналось снова.
– Держись, – говорил ему Кафтанов. Он стал генералом, но даже широкие погоны со звездами не могли помочь в этом запутанном деле. А дела-то не было.
Пришел на дежурство в отделение, только сел за стол, как появились работники особой инспекции и вынули у него из стола пачку денег. Две тысячи. И человек нашелся, который показал, что дал ему деньги эти, чтобы Корнеев не сообщал ему на работу о задержании.
А потом камера в Бутырке. Блатные. Повезло ему, что Филин был там. Иначе задавили бы или петухом сделали.
И допросы, допросы…
Наконец его дело решили положительно и направили дежурным в 88-е отделение.
Но к этому времени в ГУВД все начальство сменилось, и Кафтанов перетащил его обратно в МУР. Здесь уже чиновничья машина раскрутилась в другую сторону. И получил Игорь Корнеев звание подполковника и должность старшего опера по особо важным делам.
Когда он уходил из камеры, Филин, прощаясь, сказал:
– Если опять, Игорь Дмитриевич, пойдешь в менты, помни, кто тебя спас.
Ничего тогда не ответил Корнеев. И на воле, думая об этом разговоре, чувствовал за собой должок, который платить придется. Но как?
Глава 1
До чего же долго не засыпает ночной Сочи! Есть у курортного города особый, праздничный статус.
