Так что да, чтобы отпраздновать твой успех, нам следует выпить именно «Болленже».
— Это звучит слишком брутально и в духе Хемингуэя, — отреагировал Дункан, — придется тебе продолжить сюжет в том же стиле, например отправиться ловить марлинов во Флориде.
— Только в том случае, если у них красивые derrières[134], — заявил Хоуи.
— Тебя могут посадить за развращение морских обитателей, — предостерегла я.
— Не забывай, это же Америка. Здесь можно откупиться от чего угодно, в том числе даже от незаконной гомосексуальной связи с дельфином.
— Предполагалось, что мы будет праздновать триумф Элис, а не нести всякую чушь, — засмеялся Дункан. — Завтра же я позвоню приятелю в «Атлантик» и предложу им статью о «Папочке-змее», которую намереваюсь написать. Читая книгу, я вот о чем я задумался. В южных штатах Рейган в полном объеме надрал Картеру задницу, потому что, в отличие от арахисового фермера (мыслящего баптиста из Джорджии с безусловно вдумчивым и серьезным подходом к христианскому учению), Рейган, абсолютно неверующий, разыграл своего парня для всех этих болтунов-проповедников, и те решили, что смогут его подцепить на крючок экономического консерватизма.
— Ой, брось, — махнул рукой Хоуи, — последний парад евангелистов в этой стране случился, когда они судили Скоупса[135] за преподавание теории эволюции, да и тогда их осмеяли все, кроме таких же безграмотных невежд.
— Разница в том, — возразил Дункан, — что сейчас, после десятилетий насмешек со стороны либеральной элиты, они готовятся нам отомстить.
В конце той же недели в Национальном клубе искусств состоялась вечеринка в честь «Папочки-змея». Хотя Джесси-Сью никого не знала в Нью-Йорке, Джек и Сара позаботились о том, чтобы на этом событии собралось много гостей. Постарались и Хоуи с Дунканом, каждый из которых привел с собой целый круг представителей нью-йоркских СМИ и литературных деятелей. Вся моя семья тоже пришла. Папа приехал один, оставив Ширли в Нью-Джерси. У него удачно шли дела на работе, однако после третьей порции скотча он признался, что безумно скучает по международным поездкам, без которых когда-то он не представлял себе жизни.
— Работа интересная, перспективная, ставит непростые задачи. Но я превратился в кабинетного служащего. Время летит так быстро, а я хочу помотаться по планете. Я тебе это говорю, потому что горжусь тобой. Горжусь тем, чего ты достигла. Но послушай своего старика — не застревай в кабинете!
«Но я люблю свою работу», — хотела ответить я, но не успела: меня утащил Хоуи со словами, что Джек собирается произнести спич, поприветствовать всех собравшихся и выразить восхищение Джесси-Сью. Мама тем временем порхала по залу — казалось, она знакома со всеми присутствующими, — обмениваясь любезностями, болтая на нейтральные темы, очаровывая всех и каждого. В последнее время нам с ней стало легче общаться. Она будто нашла наконец себя, обрела чувство идентичности и независимость, и благодаря этому жизнь ее стала полной и насыщенной. Мама избавилась от скуки. А свое образно восстановив отношения с папой — да, их роман продолжался! — она обнаружила, что ей не хочется знакомиться с какими-то чужими мужчинами и мириться с их желаниями и потребностями.
— Как же хорошо с твоим отцом. Мы встречаемся по вечерам раз-другой в неделю. Потом он возвращается к себе. Мы получаем то, чего оба хотим. А с Ширли, я считаю, ему надо расстаться. Не потому, что она плоха. Судя по тому, что он мне рассказывает, она вполне даже ничего, если не считать ее неистребимого сикокесского[136] акцента. Просто зачем усложнять себе жизнь, общаясь с другой женщиной, если несколько раз в неделю в его распоряжении я? Между прочим, после того как мы развелись, секс у нас супермощный.
Я выложила все это Питеру, который через несколько месяцев после ухода Саманты начал вести колонку в «Виллидж Войс» под названием «Вид слева», которая позволяла ему, по его выражению, «беспрепятственно говорить практически обо всем с радикальной политической точки зрения». За это ему платили триста долларов в неделю, чего хватало на оплату жилья и на скромную жизнь в городе. Тем временем мой брат уговорил своего редактора в «Литтл, Браун» забыть о романе и вместо него позволить ему взяться за воспоминания о жизни студентов в университетском кампусе в шестидесятых годах. Правда, с одной оговоркой. Аванс, который Питер получил и уже успел истратить, превращался в полный и окончательный гонорар за новую книгу, без каких-либо доплат.
Он рассказал мне об этом по телефону, добавив, что у него, судя по всему, нет другого выхода, кроме как принять это предложение.
— Согласна, — ответила я. — Издатели предлагают тебе способ избежать профессионального самоубийства. Прости, если прозвучало резко. Мой тебе совет: соглашайся и постарайся написать блестящую книгу. И еще один маленький совет насчет твоих левацких откровений: постарайся писать чуть попроще, тогда твоя аудитория расширится. Если хочешь, конечно, чтобы тебя читали не только эти странные ребята из «Виллидж» и горстка троцкистов, еще оставшихся в Вашингтон-Хайтс.
— Моя сестричка стала знатоком литературного Нью-Йорка.
— Я, по крайней мере, не рассказываю небылиц.
На вечеринку по поводу выхода книги Питер пришел один. Хотя я знала, что за эти месяцы он встречался и расходился с несколькими женщинами, было совершенно ясно, что рана от ухода Саманты еще не зажила, наоборот, та снова ее разбередила, позвонив брату неделю назад и сообщив, что она беременна. Он не сразу решился поделиться этой новостью со мной, зная, что и мне будет больно об этом узнать. Но о том, что Тоби вскоре станет отцом, я уже знала от Хоуи, который был настоящей деревенской кумушкой во всем, что касалось сплетен о нью-йоркских книжных кругах. А то, как я отреагировала на новость — равнодушно пожала плечами, — говорило, что за восемь месяцев, прошедших с ухода Тоби из моей жизни, боль несколько притупилась.
Я подвела Питера к Джесси-Сью. Она прекрасно выглядела, вся сияла и умело скрывала нервозность, не оставлявшую ее с того момента, когда несколькими днями ранее она вышла из самолета в Нью-Йорке. Известность свалилась на нее неожиданно, а вместе с ней, о чем я ее заранее предупреждала, много сложностей, неумение разобраться с которыми разрушило карьеру не одного литератора. То, что Голливуд выложил шестизначную сумму за права на книгу, означало также, что придется нанять хорошего бухгалтера. В планы Джесс-Сью входила покупка дома в суровом, омываемом Атлантикой уголке Северной Каролины, известном, как Внешние Отмели. А кроме этого, как она сказала мне, они с Джейком хотели только одного — снова погрузиться в безвестность, когда утихнет шумиха вокруг книги.
— Безвестной ты уже никогда больше не
