Грязные стены кафешки в глазах Фишера качнулись.
- Сиди на попе ровно, - голос французика стал откровенно глумливым. - Я многое про тебя знаю, мой бывший друг и бывший начальник. Зря, очень зря ты убрал меня из газеты.
Йошка тем временем лихорадочно просчитывал варианты. На кого работает Жорж? Если он знает о покровителе Фишера, значит, это не мелкий полицейский агент. Впрочем, мелкий полицейский агент не смог бы ничего разнюхать... Значит, французик сумел зацепиться за серьёзных людей, которые то ли копают под консерваторов, то ли ищут какие-то каналы... Нет, скорее копают: выйти на контакт с восходящей звездой НСДАП несложно... Чего ему всё-таки надо? Неужели просто вернуться в газету? Или?..
- Ты сам виноват, - Фишер решил избрать тактику контрнаступления. - Не спорю, ты был отличным журналистом и хорошо знал настоящий Запад. Но ты абсолютно лишён чувства дисциплины. Ты срывал сроки сдачи материалов, пил на рабочем месте, устраивал безобразные сцены... Когда же я узнал, что ты избиваешь женщин...
- Ну и что? Я садист и никогда не скрывал этого. Особенно от друзей, - с издёвочкой сказал Жорж. - Ты убрал меня, когда решил, что я могу залезть в твои дела. Ты уже тогда был продажной сукой, Йозеф. И жадной сукой к тому же. Ты не хотел ни с кем делиться, вот в чём проблема.
- Я оставил тебя внештатником, - напомнил Фишер. - И платил жалованье твоей бездарной бабе, воображающей себя журналисткой.
- Нет, дружище, - всё тем же тоном продолжал французик, - это ты сам окружил себя бездарностями. Фри тебя вполне устраивала. Об неё можно было вытирать ноги, не так ли? Сказал бы мне спасибо за её воспитание... Но не виляй, Йозеф. Я сказал тебе одну конкретную вещь, которую ты тщательно скрываешь. Я знаю, что в последнее время ты нашёл себе нового патрона. Ты работаешь на Ламберта-младшего, сына Клауса Ламберта. Которого ты и твоя газета в течении многих лет поливают дерьмом и представляют исчадиями ада... Тебе интересно, откуда я это узнал? Не так ли?
- Да, я понял, - ответил Йошка. - Ты тоже работаешь на кого-то. Не на Управление, иначе я был бы в курсе. И этот кто-то ищет подходы к Ламберту - старшему или младшему. Вся эта история с наркотиками и документацией - крючок, не так ли? Что ж. Ты оказался ловчее, чем я ожидал. Хорошо, обсудим условия. Но сначала давай выпьем, - он решительно отставил в сторону кофейную чашку.
- Первое дельное предложение, которое я слышу от тебя за сегодняшний день, - хмыкнул Жорж, беря графин за горло. Тот отлип от клеёнки с неприятным чмокающим звуком.
- Долго ещё мне будут нести мой суп? - закричал он девушке.
- Да, да, сейчас, - та закивала головой, как китайский болванчик, и быстро скрылась за дверью кухни.
Французик наполнил свой лафитник, потом - Фишера.
- За что пить будем? - осведомился Жорж. - За свободу - не прозвучит, за успех наших планов - тоже как-то не ко времени... За здоровье только осталось. Выпей-ка, дружочек, за моё здоровье. Выпьешь?
Фишер промолчал. Он коснулся пальцами своего лафитника, приподнял над скатертью, но пить не спешил. Французик решительно поднес стопку ко рту, но вдруг остановился, подозрительно глядя на бесцветную жидкость.
- Что-то здесь душно... - пожаловался Жорж. - Чуешь, как парит?
- Д-да, пожалуй, - согласился Йошка, не так уж сильно кривя душой. Его сердце билось быстрее обычного; он вновь ощутил холод в животе и одновременно неприятное тепло, подступающее к щекам. На лице Жоржа тоже выступил нездоровый румянец. Фишер поставил нетронутую стопку на стол и решительно поднялся. - Ты извини, мне в туалет надо...
- Не хочешь пить... за мое... здоровье? - Жорж, казалось, пьянел на глазах, хотя казалось невероятным, чтобы его так развезло с первых пятидесяти граммов.
- Мы выпьем, - бормотал Фишер, торопливо пробираясь мимо него, - только подожди меня... Я скоро.
Все убыстряя шаг, он пересек крохотный зальчик и нырнул в короткий коридор с двумя дверями по бокам. Потянув на себя дверь с буквой "М", он услышал позади шум падающего тела. Йошка поспешно скользнул в туалет и закрыл за собой дверь. Что сейчас будет происходить в зальчике, он не знал и не хотел знать.
* * *
...Жорж потряс головой, приходя в себя. Две или три секунды он соображал, где находится и что здесь делает. Он сидел, уронив голову на грудь; ощущения было такое, будто кто-то со всей дури приложил его по башке чем-то тяжёлым. Он хотел поднять руку и потрогать голову, но что-то ему помешало. Кое-как сфокусировав взгляд, он понял, что сидит в каком-то кресле, одетый в нечто вроде медицинского халата, а его руки... руки были пристегнуты к подлокотникам. Нет, не наручниками. Какие-то широкие металлические захваты... Он пошевелил ногами, пытаясь сдвинуть кресло с места. Из этого ничего не вышло - оно словно вросло в пол. Кроме того, он почувствовал, что бос, и... кажется, под халатом на нем вообще ничего не было.
- Не дергайся, - сказал холодный голос у него за спиной. - Это все равно бесполезно.
- Где я? - пробормотал Жорж. Ничего более умного не пришло ему в голову.
- Подними голову и осмотрись, - предложил голос.
Пленник с трудом поднял глаза. Он находится в маленькой и плохо освещённой комнате без окон. В противоположной стене была железная дверь. У стены слева стояли кушетка, застланная клеенкой, и блестящий металлический шкаф - похоже, запертый. Перед Жоржем и чуть левее, примерно в метре от него, стоял медицинский столик-каталка, на который была неряшливо свалена одежда. Его одежда. Внезапно он напрягся: из кармана плаща выглядывала рубчатая рукоятка пистолета. Оружие было так близко - и в то же время совершенно недосягаемо.
Справа от каталки на полу лежал предмет, который Жоржу не понравился. Это был черный пластиковый мешок в рост человека, с приглашающе расстегнутой молнией.
- Сейчас ты будешь отвечать на вопросы, - констатировал голос. - Отвечать правду, только правду и всю правду. От этого зависит, что будет надето на тебе, когда ты покинешь эту комнату. То, что слева, или то, что справа.
- Фишка! - яростно воскликнул пленник; язык еще путался в словах, но сознание уже работало вполне ясно. - Сукин сын! Он не собирался меня сдать! Он уже меня сдал!
- Соображаешь, - в интонации голоса впервые появилось нечто, похожее на эмоции. Пожалуй, это было насмешливое удовлетворение. - Разумеется. Ваша встреча была нужна лишь для того, чтобы ты оказался здесь.
- Значит, он подмешал мне... Но ведь он не мог. Я следил за ним, у него не было возможности...
- Его задачей было только привести тебя туда. Добавить в водку соответствующий препарат распорядился я.
- Значит, та девка в кафе - из ваших? - не удержался Жорж, не задумываясь над тем, как связаны лишние знания и продолжительность жизни.
- Само собой. Но ты, похоже, забыл, кто здесь задает вопросы... - на сей раз интонация была столь недвусмысленной, что Жорж поспешно пискнул:
- Я всё расскажу!
- Именно что всё, - строго сказал голос. - Начнем с этой дурацкой истории со штриком. Насколько я понял, вы вместе с Фишером собрались продать в Россию большую партию этой дряни?
- Нет, - француз тяжело вздохнул. - Возить наркоту - это самоубийство, мы бы на это никогда не пошли. Просто у Йошки был контакт с тамошними людьми, которых интересовало производство штрика.
- Для того, чтобы производить штрик, нужна химическая лаборатория экстра-класса, очень хорошие специалисты и недешёвые реактивы, - заметил голос.
- В том-то и дело! - Жорж подался вперёд, холодный металл впился в запястья. - У меня есть выход на человека, который знает, как делать эту штуку буквально на коленке.
- Вот как? Неизвестный химический гений? И он не нашел ничего лучшего, чем связаться с тобой? Пожалуй, у тебя не сходятся концы с концами - а ведь я предупреждал, что будет, если ты будешь врать...
- Выслушайте меня! - закричал Жорж. - Выслушайте до конца, и вы всё поймёте! Однажды у меня не было денег, совсем не было...
... В тот прошлогодний хмурый понедельник у него и в самом деле не было ни гроша. Франциска имела наглость купить себе какую-то дорогую тряпку, вместо того, чтобы отдать ему очередной гонорар за статью. Разумеется, он её избил, но вся добыча в итоге составила десять марок и горсть пфеннингов. Старые друзья, которых он обзвонил, слыша его голос, тут же находили себе занятия поважнее. Один типчик, который был ему всем обязан, даже имел наглость вспомнить о каких-то незначительных суммах, которые он якобы когда-то давал ему, Жоржу, в долг. Банковские кредиты были закрыты для Жоржа много лет назад: в проклятом тоталитарном государстве банки имели общую клиентскую базу, так что та дурацкая история с двумя тысячами марок (для лопающейся от жира дойчской экономики - исчезающее малая величина), к тому же выплаченных (да, через суд, но это, в конце концов, не так важно!), так и висела над ним дамокловым мечом. Подходили сроки оплаты коммунальных услуг - а это было чревато уже крупными неприятностями. Как ни крути, а ситуация была аховая.
