не жила.
Тысячелетиями привязанная к душе Стража, она ушла вместе с ним, оставив плотскую оболочку пустой и неприкаянной. Словно марионетка, кукла, лишённая содержимого, моё тело брело среди искалеченных трупов и высоких фигур Чертей и Старцев, забиравших своих мёртвых. Невидящим взглядом я провожала таявший в воздухе пепел и исчезавшую под чёрными вихрями кровь. Ужасные картины теперь не шокировали, недавно поражавшие сознание вещи — совершенно не волновали, как не волновали Битвы, Ангелы, Демоны, Свет, Тьма и другие миры. Зачем было пытаться их понять или осознать? Мне стало всё равно, кто теперь одержит победу. Я и в своей жизни больше не нуждалась, а во всех остальных и подавно…
Что же дальше?
Бороться?
Сражаться?
Пытаться выжить?
Зачем?..
Я не хотела видеть ни это небо, ни далёкую синеву неба земного. Просто не могла, поскольку знала — боль и страдания, которые испытывала сейчас, продлятся до конца моих дней. Никакие воспоминания их не утолят, никакие радости не затронут. Наше странное, угрюмое счастье превратится в постоянное напоминание о совершённых ошибках, недосягаемых возможностях и жутким кошмаром, разрывающим разум на части, будет преследовать меня.
Моё сердце замерло, оледенело, сбросив все надежды и мечты…
Моя душа рассыпалась прахом…
Мне не требовалось умирать физически, чтобы умереть окончательно. И лишь неведомая сила продолжала подталкивать вперёд, заставляя тело переставлять конечности, лёгкие набирать воздух, а кровь течь по венам. Сознание отключилось. Будто на автопилоте я размеренно покрывала шагами расстояние до далёких, тёплых огней и просто в один прекрасный момент поняла, что остановилась перед очередной палаткой, больше не в состоянии сдвинуться с места.
Перед нашей с Давидом палаткой.
Несколько секунд я отрешённо рассматривала обычную серую ткань, боясь сделать следующий шаг. Но потом всё же решилась, подошла ко входу и откинула полог…
Ничего не изменилось.
Внутреннее пространство наполнял всё тот же мягкий, золотистый свет, те же лежанки, застеленные тонкими одеялами, покрывали каменный пол, те же подставки для доспехов и кувшин с водой стояли в углу, и даже две стопки одежды по-прежнему аккуратно возвышались на постелях. Среди предметов, необходимых для жизни в тёмном мире, не появилось ничего нового и ничего необычного, однако всё это стало чужим. Теоретически я могла и перепутать, ведь все шатры походили друг на друга, как тысячи капель воды в море. Но я не перепутала — теперь здесь жили, вернее существовали другие люди, а наш с Давидом след исчез навсегда.
Словно в подтверждение моим безрадостным мыслям позади раздались низкие голоса. В лагере совсем не было тихо, его наполнял постоянный, оживлённый гул, будто от роя пчёл, но сознание почему-то выхватило именно их. Я обернулась и увидела двух мужчин, которые шли в мою сторону.
И замерла…
Ноги словно приросли к земле, сердце вздрогнуло и лихорадочно забилось, переполняемое сомнениями и радостью. Но также быстро успокоилось и затихло, спрятавшись обратно в свою клетку.
Не он…
Он просто не мог вернуться.
Высокий, темноволосый Воин, в котором на мгновение я увидела Давида, бесспорно напоминал Стража. Но лишь напоминал. Мужчина оказался азиатом. Его прямой и острый нос словно утопал между округлыми скулами, вытянутые в струну тонкие губы имели совершенно другую форму, а в широко расставленных, раскосых глазах почти не просматривались зрачки. Да и тело мужчины скорее принадлежало не могучему Воину, а гимнасту. Скрытые под доспехами широкие плечи несли на себе тяжесть гиперразвитых мышц, мешавших рукам свободно спускаться вдоль торса, а ноги, наоборот, были слишком худыми. Я разглядывала его, с каждой секундой находя всё больше различий со Стражем, умершим на моих глазах, и постепенно теряла интерес. Неожиданно пробудившиеся эмоции, потревожившие опустошённую душу, вспыхнули ярко, подобно взрыву фейерверка, но также быстро и погасли, оставив после себя лишь дым и призрачное эхо.
Второй мужчина, на которого я сначала не обратила внимания, был ниже ростом и имел шикарную шевелюру золотисто-рыжих волос, хотя их цвет слегка потускнел под слоем пыли. Его почти прозрачная кожа будто сияла изнутри и казалась единственным ярким пятном посреди поглотившего нас мрака. Интеллигентное лицо выдавало хорошее воспитание и образование, полученное в лучших школах и университетах, худощавое тело — отсутствие физических нагрузок, а тихий голос и скупые фразы — сдержанность и некоторую стеснительность. Когда они приблизились, я увидела, что и ресницы, и брови золотоволосого тоже сияли. И непроизвольно улыбнулась ему, словно солнцу, неожиданно вышедшему из-за облаков в непогожий день.
— Вам нужна помощь? — поинтересовался золотоволосый и привычным движением попытался поправить очки, которые здесь отсутствовали.
Лишь в этот момент я заметила, что мои руки тряслись, а вся палатка, полог которой я держала, буквально ходила ходуном. Ощутив ужасную неловкость, я быстро отпустила серую ткань и потупила взгляд.
— Простите… — замялась я. — Это ваша палатка?..
— Да. Что-то не так? — спросил азиат.
— Я… Наверное… Я перепутала, извините… — заикаясь, еле выдавила я.
И поспешила удалиться, не смея снова встретиться глазами с темноволосым Воином, поскольку, несмотря на очевидные различия, всё ещё видела в нём тень Давида. Правда, обойти двух здоровых мужчин оказалось не так просто, и, проходя мимо, я нечаянно задела его плечом. Звякнули латы, незамедлительно вызвав волну предательских мурашек. Наверное, этот звук никогда не сотрётся из памяти и бесконечно долго будет напоминать, через какой Ад нам со Стражем пришлось пройти, чтобы найти друг друга и тут же потерять…
— Помощь точно не нужна?.. — с искренним беспокойством спросил мужчина, изящным движением руки вдруг преградив мне дорогу.
— Нет!
Я отскочила как ошпаренная.
Я испугалась.
Я не представляла, какие эмоции могла испытать, стоило ему лишь прикоснуться ко мне. Но знала, что они заново вскроют едва затянувшиеся раны, горечью разогреют замёрзшее сердце и окончательно уничтожат измученный разум. Нет, я не хотела переживать подобное вновь! Моему сердцу было легче, когда оно не билось…
— Всё нормально! — почти крикнула я и поспешила прочь, едва сдерживая слёзы.
Неужели впредь в каждом мужчине с тёмными волосами я буду видеть Давида?
Неужели до конца дней я не смогу смотреть людям в глаза, боясь разрыдаться от воспоминаний?
Как это вынести?
И куда теперь идти? Наш крошечный, золотой мир исчез, растворился в небытии, а я неприкаянной тенью осталась бродить без пристанища для души и тела. Долго, безучастно и бесцельно я скиталась по лагерю, пока не начала узнавать места: встречались люди, которых я уже видела, палатки и костры располагались там, где я ожидала. А затем я заметила светловолосую женщину, которая, словно маленький мотылёк, порхала между огнями. Она присаживалась к раненым Воинам, тут же вскакивала и
